Материалы по номерам

Результаты поиска:

Запрос: год - 2007, номер - 12

Блиц-опрос

№ 2007/12, 23.02.2015
БЛИЦ-ОПРОС

     В дни 10-й национальной выставки-ярмарки «Книги России» в Москве мы попросили издателей рассказать о своих новинках. 
      
     Центрполиграф 
     Зоя ТАРАСОВА, начальник пресс-службы
 
      
     У нас начала выходить серия «На линии фронта. Правда о войне». В этой серии только что появились книги «Через три войны» генерала армии И.В. Тюленева и «Звезда и крест комбата» П.Дунаева. В серии «Мужчина и женщина» вышли книги Ирины Ульяновой «Все девушки – невесты», «Все девушки любят опаздывать» и «Все турки любят русских девушек». Ещё из новинок – книги Лидии Скрябиной «Моль для гламура» и Александра Шаганова «Я Шаганов по Москве». 
      
      
     Детская литература 
     Елена БЕРЕЗНИКОВА, менеджер
 
     Продолжаем наши серии «Книга за книгой» и «Школьная библиотека». Только что выпустили книги Тендрякова «Ночь после выпуска», Гюго «Собор Парижской богоматери», Ирины Пивоваровой «О чём думает голова», Коваля «Шамайка», Конан Дойла «Затерянный мир». 
      
      
     Academia 
     Наталья ПОПОВА, менеджер
 
      
     У нас только что издана книга Валерия Бельдияна и Елены Федяевой «Культура русской речи». Также такие книги – «Народные мастера. Традиции и школы», «Наука и техника в первые десятилетия советской власти: социокультурное измерение (1917 – 1940)», «Чернобыльская катастрофа. Двадцать лет спустя». 
      
      
     Центрполиграф 
     Зоя ТАРАСОВА, начальник пресс-службы
 
      
     У нас начала выходить серия «На линии фронта. Правда о войне». В этой серии только что появились книги «Через три войны» генерала армии И.В. Тюленева и «Звезда и крест комбата» П.Дунаева. В серии «Мужчина и женщина» вышли книги Ирины Ульяновой «Все девушки – невесты», «Все девушки любят опаздывать» и «Все турки любят русских девушек». Ещё из новинок – книги Лидии Скрябиной «Моль для гламура» и Александра Шаганова «Я Шаганов по Москве». 
      
      
     Детская литература 
     Елена БЕРЕЗНИКОВА, менеджер
 
      
     Продолжаем наши серии «Книга за книгой» и «Школьная библиотека». Только что выпустили книги Тендрякова «Ночь после выпуска», Гюго «Собор Парижской богоматери», Ирины Пивоваровой «О чём думает голова», Коваля «Шамайка», Конан Дойла «Затерянный мир». 
      
      
     Academia 
     Наталья ПОПОВА, менеджер
 
      
     У нас только что издана книга Валерия Бельдияна и Елены Федяевой «Культура русской речи». Также такие книги – «Народные мастера. Традиции и школы», «Наука и техника в первые десятилетия советской власти: социокультурное измерение (1917 – 1940)», «Чернобыльская катастрофа. Двадцать лет спустя». 
      
      
     Издательство Московского университета 
     Николай ТИМОФЕЕВ, директор
 
      
     Как всегда, на стенде нашего издательства много новинок. Назову лишь некоторые. Роману А.С. Пушкина «Капитанская дочка» посвящены сразу две новинки – в популярной серии «Перечитывая классику» вышла книга Е.Ю. Полтавец, а в новой серии «Медленное чтение» путеводитель по роману Г.Г. Красухина. Студентам, старшеклассникам, специалистам и всем, интересующимся русской словесностью, адресована «История русской литературы XX века (20-е –50-е годы). Литературный процесс» под редакцией А.П. Авраменко. А буквально на днях мы ожидаем выход первого полного учебника по археологии под редакцией академика В.П. Янина. 
      
      
     Октопус 
     Вера БАЙДАК, директор
 
      
     На ярмарке у нас прошла презентация любовного, с элементами детектива и мистики романа Ольги Шатохиной «Камень, ножницы, бумага». 
     Другой наш автор – писательница Анна Бялко представила новый роман «Надкушенное яблоко Гесперид» о кризисе среднего возраста современной женщины. 
     А в серии «Себе любимой» для читающих модниц Елена Луба подготовила книгу, название которой в комментариях не нуждается, – «Красивая Я. Естественная подтяжка лица, шеи и груди». 
      
      
     Прогресс-Плеяда 
     Елена КРУПИНИНА, менеджер
 
      
     Во-первых, хотелось бы похвастаться прекрасно изданной книгой «Русский символизм», написанной известным литературоведом Александром Лавровым. 
     Знатоки старой книги наверняка по достоинству оценят репринтное издание произведений Гюстава Флобера в переводе русских поэтов и писателей. 
     Также недавно мы выпустили поэтический сборник Евгения Евтушенко «Окно выходит в белые деревья». 
      
      
     Молодая гвардия 
     Лариса АЛЕКСАНДРОВА, начальник отдела рекламы
 
      
     В первую очередь, конечно, хотелось бы упомянуть книги, вышедшие в серии «ЖЗЛ». Это – «Велимир Хлебников» Софии Старкиной, «Мазепа» Татьяны Таировой-Яковлевой, «Минин и Пожарский» Руслана Скрынникова, «Лоренцо Великолепный» Ивана Клуласа, «Корней Чуковский» Ирины Лукьяновой. 
     В серии «Живая история: повседневная жизнь» к ярмарке вышли – «Повседневная жизнь папского двора времён Борджиа и Медичи. 1420 – 1520» Жака Эре, «Повседневная жизнь древних кельтов» Григория Бондаренко, «Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII» Екатерины Глаголевой. 
      
      
     Воскресенье 
     Дмитрий ГОРБУНЦОВ, главный редактор
 
      
     Прежде всего хочу порадовать читателей выходом последнего, шестнадцатого, тома полного собрания сочинений Ивана Бунина. Также мы выпустили восьмой том собрания сочинений Николая Гумилёва и четвёртый том собрания сочинений Куприна. 
     Продолжаем работу и над наследием Достоевского. Только что вышел в свет четвёртый том Приложений (рабочие тетради, черновики, наброски).

ЛИТИНФОРМАГЕНТСТВО

№ 2007/12, 23.02.2015

 Книга – удача 
     ОДЕРЖИМОСТЬ БУДУЩИМ
 
      
     Я знаю, по крайней мере, три способа прикладного использования литературы. Это политическое прогнозирование в духе классических утопий/антиутопий, «библиотерапия» (Брайан Маджи и его более известный последователь Ирвин Ялом) и художественное моделирование. А Михаил Попов – виртуоз этого третьего жанра. Кажется, никто не задумывался, что получилось бы, если бы осуществилась мечта Николая Фёдорова о «воскрешении отцов». Именно такую ситуацию попытался смоделировать Михаил Попов в одном из лучших, на мой взгляд, романов 2006 года – «Плерома». 
     В новом романе «Пуля для эрцгерцога» Попов предпринимает попытку ответить на вопрос: что изменилось бы в жизни людей, обрети они способность предчувствовать ближайшее будущее? Именно такую способность обретает семейство помещиков Столешиных накануне 1914 года. Привычные этические оценки в таком случае оказываются неприменимыми. Скажем, молодой Аркадий узнаёт, что погибнет спустя полгода в Мазурских болотах, и пытается изнасиловать племянницу Настю. Настя отбивается от Аркадия, но в свете известного будущего её поступок обретает совсем другое нравственное содержание, на которое открывает глаза Насте её тётка: «Вы могли бы облегчить страдания этого кобелёныша Аркаши. Ведь он просил, пронзённый внезапным страшным открытием, просил у вас помощи, валялся у ваших сухощавых ножек, как раненый валяется на поле боя, призывая сестру милосердия. Есть вещи, стоящие выше той позиции, которую вы сочли нужным отстоять. Фу и фи! Что ждёт наших офицериков на фронтах будущей бойни, когда для них закрыты не только сердца, но даже и постели родной державы?» В создании нравственно проблематичных ситуаций подобного рода Михаил Попов проявляет недюжинную изобретательность. 
     Один из героев романа даёт любопытное философское обоснование нашей способности прозревать будущее. Именно понимание картины целого могло бы примирить каждого из героев с его личной трагической судьбой. Но не примиряет. Потому что «огромному большинству из нас много интереснее муравьиные обстоятельства личной судьбы, чем география материков будущего. Личный финал и всё, что с ним связано, вызывает жгучий интерес, а объективная картина конца миров – почти скуку. Капля внутренней боли актуальнее океана истины. Но здесь смешно протестовать, это всё равно как если бы вода сделалась недовольна своей текучестью». 
     Надо отметить своеобразную манеру письма Михаила Попова, наиболее броские черты которой – ироничность, ни к чему не обязывающая интеллектуальная избыточность и пикантность. Пикантность, подобная той, что производит приспущенная лямка или оттянутая бретелька. «Василий Васильевич поставил возмущённо чашку на блюдце, но не попал в его центр, отчего чай расплескался… Евгений Сергеевич тоже поставил свою чашку, но не пытаясь придать ей качество некоего аргумента, – просто она оказалась пуста». Или: «Из дворцовых дверей выбежала горничная и что-то спросила у грозной хозяйки, в ответ в неё полетело недоеденное яблоко. Причём казалось, что мадам была недовольна горничной и яблоком в равной степени». 
     Кто-то остроумно заметил, что каменный век закончился не потому, что истощились месторождения камня. Читая Михаила Попова, убеждаешься, что кризис литературы обусловлен не отсутствием высококлассных писателей. Кризис литературы имеет внелитературное происхождение. 
      
     Михаил Попов. Пуля для эрцгерцога. – М.: Вече, 2007. – 352 с. 
      
      
     Михаил БОЙКО
 
     


      
      
      
     Книга – провал 
     «СПОРНО» ПИШЕТСЯ РАЗДЕЛЬНО
 
      
     Приступая к этой книге, я ставил себе задачу почти невозможную – уяснить для себя, чем может заинтересовать человека, равнодушного к малохудожественному, хотя и весьма детализованному, изображению половых актов, подобного рода литература. Весьма остроумная апология порнографии – это единственное, что мне удалось обнаружить. 
     Нора Рай – молодая садистка и любительница сайтов знакомств – оказывается в постели с порнографом Ильёй, высказывающим занятные соображения. По его мнению, «порно» – это единственная отрасль бизнеса, которая любит человека, то есть принимает его таковым, каков он есть, без прикрас. Отрасль, в которой, в отличие от модельного бизнеса, отсутствуют узкие рамки, пресловутые критерии и однотипные стандарты. В качестве примера Илья вспоминает позировавшую ему мулатку: «Девочка эта – красоты не идеальной. Но она хочет себя проявить. В ней, как во всякой женщине, скрывается актриса, но, увы, для профессоров, завзятых театралов она недостаточно эмоциональна, для всяких там модельных дел недостаточно высока и вообще, сама понимаешь, признанных красавиц априори должно быть не много… Именно мои снимки дали этой девочке, нет, не деньги, я заплатил ей мало, но именно мои порноснимки и доставили ей удовольствие во время съёмки, дали возможность выпустить свои потаённые желания наружу, почувствовать себя королевой, и самое главное, что её – принимают любой. Что любуются именно ею… Тело, которое никогда не лжёт, никогда ничего не прячет, отражает все движения души». 
     После ночи любви Нора Рай перерезает молодому порнографу горло, как и предыдущим своим «возлюбленным». Но вслед за этим выбрасывается с балкона. Не потому ли, что он высказал нечто очень важное? 
     В одном из эпизодов героиня формулирует своё «жизненное кредо». По её убеждению, счастье – это «состояние организма, вызванное естественными биохимическими процессами», а любовь – это «напыщенная пустышка». Нора Рай полагает, что пришла к такому выводу в результате богатого жизненного опыта и сексуально-криминальных похождений. В действительности, это убеждение, с которым целое поколение вступило в жизнь. В своём поиске счастья Нора Рай даже не пытается выйти за пределы «биохимических процессов», сопровождающих совокупление. 
     Ещё несколько замечаний. Книга написано в очень модном сегодня «телетайпной» манере. Словесная стружка вместо полноценных предложений, как в самом начале книги: «Дом из белого кирпича, отражая свет уличных фонарей, мягко источал жёлтое сияние. Глубокое и бархатное синее небо. Звезда. Одна – прозрачная и яркая. Одна. Красный огонёк на шпиле антенны. Острые битумно-чёрные зубчики на наконечнике печной трубы». И так далее, примерно в том же духе. Идеально подходит для чтения в транспорте. 
     Имеет значение и личность автора. Татьяна Недзвецкая, несомненно, пишет о вещах хорошо ей знакомых. Родилась в городе Керчь. Работала моделью (агентство «Карин» в Париже). По собственному признанию, «за пышные в модельном понятии формы удостаивалась в основном съёмок белья в каталогах и эротических журналах». Затем прослушала свободный курс лекций по теории искусств в Сорбонне, окончила факультет журналистики МГУ. 
     Изображения интимных сторон жизни во все времена пользовались повышенным спросом. Вероятно, именно эту мысль Недзвецкая уяснила для себя из курса лекций по теории искусств в Сорбонне. Модельный опыт также оказался для неё большим подспорьем. Ей нельзя отказать в последовательности. На фотографиях в электронном дневнике Недзвецкой все желающие могут увидеть её «ню». 
     Наконец, стоит отметить несомненное достоинство книги. Её название полностью соответствует содержанию, что само по себе редкость. Приятного чтения. 
      
     Татьяна Недзвецкая. Raw поrно. – М.: Гелеос, 2007. – 288 с. 
      
      
     Макс НИТЧЕНКО
 

ИЗУМЛЯЕМСЯ ВМЕСТЕ С АЛЕКСАНДРОМ ТРАПЕЗНИКОВЫМ

№ 2007/12, 23.02.2015

  Время героев и «такие времена» 
      
     Американский пилот Чак Йегер, испытывая истребитель F-104 с ракетным двигателем, падал с почти космической высоты, достигнув двух минут невесомости. Из штопора самолёт вывести было уже невозможно. Оставалось одно – катапультироваться. Его выбросило из кабины с такой силой, что он на некоторое время потерял сознание. Потом видит: сверху летит кресло, капает раскалённое топливо, лава брызжет в смотровой щиток его шлема. Йегер загорелся. Языки пламени лизали его шею и левую сторону лица. Рукой он пытался действовать как черпаком, подгоняя воздух ко рту. Но горели и перчатки. Половина головы в огне. Затем – ужасный толчок. Йегер поднимается, оглядывает пустыню одним глазом. Через несколько минут появляется спасательный вертолёт. А Йегер стоит прямо, со шлемом в согнутой руке, и спокойно смотрит на них тем, что осталось от его лица: как будто они привезли ему новое назначение. 
     Это один из эпизодов документального романа классика американской литературы Тома Вулфа «Битва за космос» (издательство «Амфора»). Тут предельно откровенно и увлекательно рассказывается о событиях конца 50-х – начала 60-х годов прошлого века, когда, как следует из названия, шло великое противостояние между двумя сверхдержавами, СССР и США, за освоение и покорение космического пространства. Первое издание книги вышло ещё в 1979 году, однако она нисколько не устарела. О советской космонавтике здесь говорится мало. Скорее – это история НАСА, проекта «Меркурий», соревнование между лётчиками-испытателями и астронавтами. Мужественные люди, что и говорить, к какой бы национальности они ни принадлежали, какой бы государственный гимн ни звучал в их честь. В двадцатом веке они стали таким же воплощением доблести и чести, как кавалерист в девятнадцатом. Сам Вулф объясняет в предисловии, что его книга – «это рассказ о том, почему люди так стремятся к подобному риску (вернее, они даже им наслаждаются) во времена, которые писатели давно уже окрестили эпохой антигероя. Данная психологическая загадка и подтолкнула меня к написанию этой книги. И если среди прочитавших мой роман попадутся такие, кого совершенно не интересуют космические исследования как таковые, то, возможно, они как раз и прочли книгу именно потому, что их воображение захватила эта же самая тайна». Лично для меня произведение Вулфа явилось и приобщением к упомянутой тайне, и открытием нового, и истинным удовольствием от сочного языка, юмора, правдивой позиции. 
     Их было семеро – первых американских астронавтов (в порядке полётов в космос): Шепард, Гриссом, Гленн, Карпентер, Ширра, Купер (Слейтор не смог полететь из-за медицинских соображений, но звание астронавта ему всё равно присвоили). Но самым первым, собственно, в космос отправился шимпанзе под номером 61. Когда его выловили после приводнения и открыли капсулу, он сидел скрестив на груди лапы, сохраняя олимпийское спокойствие и наслаждаясь покоем. Кусаться и ругаться он начал лишь тогда, когда репортёры защёлкали фотовспышками. Американские астронавты также являлись в какой-то степени «подопытными кроликами», все они были усыпаны медицинскими датчиками. Но дело даже не в этом. Капсула «Меркурия» представляла из себя не корабль, а «консервированный колбасный фарш», там не было даже иллюминатора, а чтобы выбраться через люк, требовалась целая бригада работяг с гаечными ключами. И управлять капсулой было нельзя, она летала в автоматическом режиме, контролировалась с земли. Всё это вызывало страшное неудовольствие у астронавтов, поскольку все они были классными лётчиками. И каждый из них совершил определённый подвиг. 
     Шепард пробыл в космосе пятнадцать минут – первым в Америке, но вторым после Юрия Гагарина, совершившим виток вокруг Земли. (По сути, у Шепарда был лишь орбитальный прыжок.) Гриссом едва не утонул и затопил капсулу. Гленн, пользующийся в Америке наибольшей популярностью, совершил три витка вокруг Земли, он стал поистине национальным героем. Карпентер чуть не сгорел в верхних слоях атмосферы. Ширра совершил образцовый полёт, облетев вокруг Земли шесть раз, не потратив ни одной лишней унции топлива и практически не пошевелив пальцем. Купер летал дольше всех в Америке – 22 витка. А вот Чак Йегер, о котором я начал свой рассказ, в космос так и не отправился, он выполнял другую программу и посматривал на астронавтов свысока. Он надеялся, что исследования космоса пойдут другим путём – с помощью сверхзвуковых истребителей. Но как бы то ни было – все они настоящие герои своего времени. И я, хоть не являюсь сторонником Америки, снимаю перед ними головной убор. 
     Постскриптум. Честные слова сказал Джон Гленн после полёта в космос Гагарина: «Что ж, нам обломали рога, и нечего обманывать себя на этот счёт. Но теперь началась космическая эра, и для каждого найдётся много работы». А сам Том Вулф пишет: «Генеральный Конструктор, этот невидимый гений из СССР, словно бы играл с ними, шутя обставлял противников. Создавалось жуткое ощущение, что он и впредь будет продолжать подстёгивать НАСА к соперничеству, а затем продемонстрирует ещё несколько новых примеров своего превосходства». Но вот наступила действительно «другая эра». Пришёл либерал Немцов и продемонстрировал нам, как надо топить космическую станцию «Мир». Такие вот «поз-нерские времена». 
     


      
      
      
      
     Утренние трамваи и вечерние бульвары 
      
     Издательство со странным названием «Агумаа» выпустило странную книгу Леонида Сергеева «Заколдованная». В этом слове, которое я употребил дважды, ничего порочащего нет. Мир вокруг и внутри нас действительно очень странен, понять его могут только полные идиоты, что делает им, между прочим, плюс. И ещё есть один оттенок этого слова. Помните, у Александра Николаевича Островского в пьесе «На всякого мудреца довольно простоты» слуга докладывает барыне: «Странный человек пришёл!», имея в виду – странника-богомольца. Мне тоже видится здесь именно «странник», применительно к писателю Сергееву. Странствует по земле, стучится в человеческие души. Всё видит, слышит, подмечает, а потом неторопливо рассказывает. Не все впускают его к себе, но он не очень-то и огорчается – идёт дальше, по выбранному им пути. Наверное, он и сам «заколдованный» словом, как тот очарованный странник. Если кто хочет познакомиться с ним лично – его можно часто встретить в нижнем буфете ЦДЛ. Но можно видеть и в «верхнем буфете» русской литературы, среди таких посетителей, как Тургенев, Лесков, Пришвин, Паустовский, Троепольский. Он из их общества. Леонид Анатольевич пишет о детях и собаках, велосипедах и чудаках, маленьких островах и вечерних бульварах. О многом. О том, что на профсоюзных собраниях шло в самом конце, в разделе «Разное». Сначала, кто помнит советские времена, шла главная тема, например, «О повышении качества хлебобулочных изделий в свете решений последнего Пленума ЦК партии», потом – «О положении дел в Уругвае», затем – то самое, чего все ждали: «Разное». Это было интереснее всего, кроме последующей релаксации. Некоторые писатели и сейчас, как и тогда, смело хватаются за «главные темы» (которые просто звучат несколько иначе). Другие же, вроде Сергеева, за модой не гонятся, остаются верными себе. Я ни на одной странице в этой книге не обнаружил ни эротических сцен, ни злодейских убийств, ни грубых, не говоря уж о матерных, слов. Не в ногу со временем шагает автор, ох, не в ногу... 
     Вот взять Маканина. С Сергеевым они одногодки, за семьдесят, а написал книжку о похождениях старого ловеласа, о девочках, да ещё на обложку вынес нехорошее слово. Либеральная тусовка в восторге, попал в масть. Хотя мне старого джентльмена жалко, бежать за нынешним «демократическим комсомолом» задрав штаны – смешновато. Растерять можно всё ценное, что накоплено за долгую жизнь. Но мы сейчас не о Маканине. О Сергееве, который по-настоящему для литературы «ценский». Мне могут сказать, что он писатель в основном детский, потому и не использует ненормативную лексику и сексуальные ужасы. То есть лирик и романтик. Да, в этой книге все три повести адресованы подросткам: «Утренние трамваи» (с подзаголовком «Кое-какие воспоминания из детства»), «Все мы не ангелы» (путешествие автора по прошлому с закадычными приятелями), «Белый лист бумаги» («Повесть для подростков и взрослых, которые занимаются живописью...»). Многие из рассказов также улетают к временам юности автора. Например, «Танцующие собаки». А к собакам у Сергеева особое отношение, как, должно быть, к любимой женщине, к ребёнку. Взять рассказ «В подвале», где ждут казни от живодёров три дворняги, а одной удаётся вырваться на свободу. И в рассказе «Заколдованная», давшем название всему сборнику. Там чудесная, странная девушка, которую все принимают за ненормальную, падает из окна, и – «вокруг неё прямо на моих глазах увядали цветы, как похоронный венок обрамляя безжизненное тело. К сестре изо всех подворотен, задрав морды и воя, ползли собаки и кошки, и над всем садом, истошно крича, кружили птицы». А теперь давайте рассуждать так: коли Сергеев пишет не только о детях, но и о собаках, понимая их душу, то он уже не совсем детский, но ещё и «собачий» писатель? Может быть. И если бы собаки умели читать, они бы возле его подъезда собирались со всей Москвы и Подмосковья. Проходу бы не было. 
     Но, на мой взгляд, все эти деления условны, Леонид Сергеев прозаик просто исключительно редкого дара, сочетающий в себе именно странное очарование жизни и тревожную трагичность бытия. У него следовало бы поучиться тем нашим молодым «писательницам» вроде Свешниковой, которая в интервью говорит: вообще-то я русский язык и литературу плохо знаю, но к тридцати годам напишу много книг... А кроме того, Сергеев ещё и талантливый художник – все рисунки в книге оформлены им. Но вышла она, между прочим, за счёт автора. Такая вот получается «Агумаа». 
     Постскриптум. Странная у меня, должно быть, вышла рецензия. Потому, наверное, что я и сам странник. 
     


      
      
      
      
     Сам и его супруга 
      
     Вот появилась и ещё одна книга о президенте России. Вернее, не только о нём, но и о его жене. Называется – «Владимир Путин и Людмила Путина вне политики»(издательство «Алгоритм»). Автор, Нелли Гореславская, заранее предупреждает читателя, что в одном классе с ними не училась, хлеб-соль не делила, конфиденциальными данными не владеет и интимных тайн не знает. Вся информация почерпнута из открытых источников. Из газет и журналов, из уже выходивших книг Колесникова, Телень, Мухина, Блоцкого, Гуревич, Квицинского и других, кто так или иначе пересекался в юности или в зрелые годы с Путиным. Вначале я подумал: чего тогда огород городить? Ответа на вопрос «Who is mister Putin?» опять не дождёмся. Потом, читая, решил, что книга написана для детей младшего и среднего школьного возраста, вроде пресловутых биографий Ленина. Судите сами, по цитатам из текста: «На даче на Владимире Спиридоновиче лежал огород. Он вообще был мастером на все руки и всё делал с душой. Так же он трудился и на заводе – не за страх, а за совесть. Он был убеждённым коммунистом, очень принципиальным, не стеснялся критиковать не только недостатки в цеху, но и заводское начальство... Руку на сына отец не поднимал никогда, хотя, надо признать, рос Володя не паинькой и маменькиным сынком. Совсем напротив. Был он очень шустрым и подвижным, всему на свете предпочитал дворовые игры и забавы». (Прямо: когда был Вова маленький, с кудрявой головой, он тоже бегал в валенках по горке ледяной...) Ещё: «В школу Володя пошёл почти с восьми лет, так как родился в октябре... Маленький и худенький, но цепкий и жилистый, он всегда, не задумываясь, атаковал первым: кусался, царапался, дёргал за волосы, словом, делал всё, чтобы обидчик не смог легко отделаться». Это мне нравится. Идём дальше: «Долгое время хулиганистого мальчишку даже не принимали в пионеры. Приняли уже классе в шестом, тогда как обычно всех принимали ещё в третьем. Зато после того, как приняли, тут же выбрали председателем отряда. А это была в то советское время главная должность в классной иерархии». О Людмиле Путиной: «Училась Люда хорошо, очень любила читать, предаваясь своему любимому занятию даже на уроках, за что ей частенько попадало от учителей. С удовольствием занималась и общественной работой, в старших классах её за ответственное поведение даже выбирали комсоргом». Биография ничуть не хуже, чем у Надежды Константиновны. 
     Так бы я и закрыл книгу, не почерпнув ничего свежего, но она неожиданно оказалась интересна своими вполне «взрослыми» выводами. А их автор припасла на конец. И тут личная позиция и оценка Гореславской мне близка и понятна. Она пишет: «Говорят, её первым учителем в сфере публичной политики была Валентина Матвиенко. К счастью, у Людмилы Путиной хватило ума не во всём следовать примеру своей наставницы и не появляться на публике сверкающей украшениями, как новогодняя ёлка. Не каждый же день у нас праздник. У народа праздники вообще случаются гораздо реже, чем у представителей нашей властной элиты». Далее: «Великий государственный деятель Сталин – как бы к нему ни относиться: с почитанием или ненавистью – сделал из нашей страны мировую державу. Да, мы за это заплатили кровью, но великая держава тем не менее была. Те, кто пришёл вслед за ним, сохранить её не смогли». Продолжим: «В СССР почему-то строили и города, и дороги, и заводы, и ракеты, то есть, несмотря на все несовершенства системы, деньги не разворовывали... Мало того, становится всё более очевидным, что эти сладкие слова о демократии, свободе, равных возможностях давно стали, как писал Александр Панарин, симулякрами – понятиями, реальность не отражающими, а лишь маскирующими её». Теперь прямо в цель: «Власть должна бы наконец признать, что дело не в ксенофобии, а в унижении чувства национального достоинства – в унижении, которому русских подвергают уже давно и безнаказанно. То Запад, который пытается диктовать нам, как жить, то свои же, новые хозяева жизни, заставляющие людей влачить жалкое, нищенское существование, то теперь, всё чаще, пришельцы с юга, чувствующие себя в наших городах и весях не просто хозяевами, а господами. А мы, по их мнению, выходит, рабы, рабочий скот, не достойный ничего лучшего? И потому они относятся к нам с высокомерным презрением. Долго такое положение продолжаться не может. Конечно, мы народ терпеливый, но не бесконечно же... После Кондопоги наши либеральные СМИ, до того кричавшие исключительно о русском фашизме и ксенофобии, словно опомнились...». Затаились, поправил бы я автора. 
     А в конце книги Гореславская предлагает свой вариант развития событий после 2008 года. Интересный прогноз, где есть весомое место её героям. 
     Постскриптум. Даже если эта книга и написана для школьников, то она намного полезнее, чем всё мутное, исходящее из этих самых СМИ. 
      
      
      
     

Александр Трапезников

ПУСТЬ ПАДАЮТ ЗВЁЗДЫ…

№ 2007/12, 23.02.2015
Маски Каждый человек носит маску. Их множество: маска добродетеля, злодея, хитреца, обиженного жизнью, мудреца. Каждый человек выбирает свою собственную маску, которую сам создаёт. Изначально все люди одинаковы – младенцы. У них ещё нет сил, чтобы начать работать над своей маской, есть только элементарные нужды: голод, жажда, сон. На этом этапе есть только фундамент человека, на […]

Дом окнами в сад

№ 2007/12, 23.02.2015
Завтра исполняется 130 лет со дня рождения писателя-мариниста Алексея Силыча Новикова-Прибоя. Его дом стоит в подмосковном дачном посёлке Черкизово среди вековых лип на высоком берегу Клязьмы. Идея обосноваться за городом родилась у Алексея Силыча в начале 1930-х годов, когда он с головой ушёл в работу над романом-исследованием «Цусима», ставшим главным произведением его жизни и обессмертившим […]

ЭНЕРГИЯ ЗАБЛУЖДЕНИЯ

№ 2007/12, 23.02.2015
Ржев и Вязьма – города-близнецы с удивительно похожими судьбами. Но Вязьма так и осталась «большой деревней», с депрессивной экономикой, и даже с глубоко ошибочным подходом к возрождению культуры.   1. В полутора часах езды от Вязьмы стоит город Ржев Тверской области. Они появились почти в одно время, одинаково горько страдали от иноземных захватчиков, терпели жестокое […]

ПОД ВЛАСТЬЮ ВЕЧНОГО ЛЬДА

№ 2007/12, 23.02.2015
ПОД ВЛАСТЬЮ ВЕЧНОГО ЛЬДА            По берегам Берингова пролива вместе      с героями Юрия Рытхэу            Есть у народа Чукотки загадочная и мрачная легенда. Про то, как охотник, очутившись на отколовшейся от берега льдине, постепенно теряет человеческий облик и превращается в отвратительного, сплошь поросшего шерстью оборотня со странным, отталкивающим именем «тэрыкы». Море не прощает ошибок.      Один неосторожный шаг, порыв ветра – […]

ВЕРНОСТЬ И ДОБРОТА

№ 2007/12, 23.02.2015

  ВЕРНОСТЬ И ДОБРОТА

      
     


      Чтоб увидеть дорогие лица 
     Той поры целинной, 
      надо сметь 
     Визы и таможни заграницы, 
     Словно бездорожье, одолеть. 
     Геннадий Гоц


      
     С благодарностью к поэту Геннадию Гоцу я прочитал книгу «Вечен хлеб», иногда лишь раздумчиво дивясь: как же это удалось автору пронести, сохранить и даже в наши дни, в наше жестокое и бесправное время не потерять и не развеять по холмам державного горя верность, отвагу и совесть, которая и есть – слово, боль, гнев и радость творящего. 
      
     


     Беречь страну они умели 
     В былых надеждах и правах, 
     Шестидесятники – на деле. 
     На деле, а не на словах! 
     


     Разве это не поэт нашего поколения? Сибиряк. Сибирячонок, рождённый перед Великой Отечественной войной, Геннадий Гоц испытал всё: нужду, голод, холод, труд – на борозде, труд – на предприятиях, труд – за партой и труд в аудиториях вуза. Потому душа его, язык его, речь материнская, русская, родная, наша, завещанная нам Александром Пушкиным и Михаилом Ломоносовым, Сергеем Есениным и Павлом Бажовым, слово его – доверчивое, своё, без тени притаённой лукавости или хитрости. 
      
     


     Идёт столетий календарный счёт, 
     А холмогорский юноша, шагая, 
     Свои мечты высокие несёт 
     По всей земле от края и до края. 
     


     Целинник, педагог, молодёжный вожак, он нигде не солгал, ни в чём не запятнал красоту призвания – образ вдохновенного сына России, строителя, защитника, певца. Недаром ведь – в его очерках и в его стихах, балладах, поэмах бурлит удалая и честная молодость, встаёт крылатая страна – СССР. Ныне мы отвыкли от восхищения трудом, подвигом, танцем и песней. Часто наблюдаем из окна вагона – глухонемые фабрики, полуразграбленные МТС, замурованные окна стратегических зданий... Шахтёров и мартеновцев на экранах заменили хохмачи, надоевшие хамством и тупостью сексуальных острот. Русский или татарский танец заменили на экране лягушиным кувырканием хиппзвёзд в бреду. А русскую или башкирскую песню променяли на экране на животные взвизги, трагический взлай и перестроечные оптимистические подвывания. 
      
     


     Каким словам и место здесь, и честь, 
     Каким стихам внимать братва готова? 
     Как хорошо, когда с собою есть 
     Видавший виды томик Смелякова. 
     


     Геннадий Гоц очень честный человек и очень честный поэт. В его книге – имена Твардовского и Фёдорова, Мустая Карима и Расула Гамзатова, Алексея Маресьева и Юрия Гагарина, Валентины Терешковой и Германа Титова. Известный критик и публицист Борис Леонов, говоря о книгах Геннадия Гоца, мудро заметил: «Если у поэта нет тоски по русской раздольной песне, если поэт не преклоняется перед учителями, раньше прошедшими по литературным вершинам, такой поэт не может жить и творить распахнуто, крылато, неудержимо!» 
      
     


     Дни трудов победных и удары 
     Чёрных бурь сошлись в цепи одной. 
     Но всегда учителя подарок – 
     Над столом рабочим. 
      Под рукой. 
     


     Поэт воспел и бессмертный подвиг сибиряков и уральцев, защитивших Москву. Ведь Георгий Константинович Жуков сказал: «Сибиряки и уральцы встали – и Москву спасли!». Да, неистовая работа во имя России, бессмертный подвиг во имя родины – святая дорога, указанная нам Богом и судьбою родного народа. Нарушил её – конец твоей правде и совести. 
     Дружба, родство, природа, любовь, праведный гнев, мнгновение счастья – это и есть разговор с самим собою, это и есть понимание и чёткий твой шаг к самому себе. К Геннадию Гоцу в ЦК КПСС я, главный редактор издательства «Современник», когда-то приходил за советом, за поддержкой. И всегда уходил от него повеселевшим душою и надеждами. 
     Никого из нас, поэтов русских, он не оттолкнул и не предал. Мудрый и добрый, он и теперь – тот же: горький – перед горем, светлый – перед радостью. Тогда нас не поучал, а помогал, и теперь не поучает, а помогает дружески. Противно наблюдать иного «батюшку», вползшего в перестроечную бородку: учит тебя кланяться кресту сегодня, а вчера он учил тебя охульству, глумлению над православием. Каждый грешник имеет право на раскаяние, но далеко не каждый партбосс выглядит достойно в ризе «батюшки». Бог учит истине, а не приспособленчеству. 
      
     


     Без пышных слов, презренных торгов, 
     С одной лишь правдой, на миру 
     Иду – из племени комсоргов – 
     То под огнём, то на ветру. 
     


     Талант, настоящий, Богом человеку данный, обережёт его от лжи и жестокости, холуйства и продажности – на то и Бог дал ему настоящий талант, а не перевёртышный... Можно, допустим, возразить Геннадию Гоцу в чём-то, но в распахнутости, в доверчивости, в благородстве его слова – не усомниться! Книга «Вечен хлеб» достойна награды. 
      
     


     Не гордыней, не металлом звонким, 
     Что сверкает душу бередя, – 
     Радостной улыбкою ребёнка, 
     Каплей каждой чистого дождя. 
     


     Цветущим полем, зовущей дорогой, беспечными детьми, шумящими под искристым ливнем, мы живы сегодня и продолжим свою жизнь завтра. 
     

Валентин СОРОКИН,

Лауреат премии Ленинского комсомола,

Государственной премии РСФСР им. A.M. Горького и Всероссийской премии «Кузбасс»

 

Интеллигентская кухня

№ 2007/12, 23.02.2015
Была когда-то такая традиция – кухонные разговоры. Собирались за столом домашние, слушали какой-нибудь «вражий голос». Обсуждались самые разные темы – сиюминутные и вечные. Мы попытались поговорить в этом формате о том, что на данный момент нас занимает.   Алиса ГАНИЕВА: Слышал про Жана Бодрийяра? Скончался за два дня до праздника Клары Цеткин. Гуру постмодерна и […]

ТОЧКА БИФУРКАЦИИ

№ 2007/12, 23.02.2015
  ТОЧКА БИФУРКАЦИИ            В 70-е годы мне довелось увидеть необычную сценку в букинистическом магазине. Молодая женщина заприметила в куче старого хлама книгу Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» – потрёпанное карманное издание в мягкой обложке. «Я куплю!» – загорелась мигом. Продавец равнодушно обронил: «Уже купили. Парень побежал домой за деньгами». Покупательница раскричалась, не имеете, мол, права […]

Фёдора Достоевского поставили в угол

№ 2007/12, 23.02.2015
(В связи с обсуждением проекта программы «Чтение») Экономический дефолт потряс всех. Дефолт литературы, длящийся довольно продолжительное время, мало кого потрясает. Правда, время от времени кто-нибудь из деятелей культуры гневно восклицает со страниц печати или с экрана телевизора: «Это что же делается-то? Масскульт вытесняет всё подлинное, талантливое, вечное!» Да, вытесняет. И не только в переносном смысле. […]

ДОРОГА В ВЕЧНОСТЬ

№ 2007/12, 23.02.2015
Поэзия и глобализация Культура – это волшебное зеркало, в котором навсегда запечатлевается облик человечества на разных этапах его развития. Заглянув в книги Проспера Мериме, увидишь лик Франции XIX века, прочитав романы Сервантеса, откроешь для себя образ Испании XVI века, перелистав стихи Фирдоуси, Хафиза или Саади, поймёшь душу Востока XVIII века, углубившись в прозу Чарльза Диккенса, […]

ПАТРОН, ПЫЛЯЩИЙСЯ В СТВОЛЕ…

№ 2007/12, 23.02.2015
ПАТРОН, ПЫЛЯЩИЙСЯ В СТВОЛЕ…

     

***


     


     Уснув, теряешь память, счёт потерям, 
     И за повтором следует повтор. 
     Отец вернётся ночью, в дождь со снегом, 
     И на площадке вытряхнет пальто. 
      
     Умоется, повесит полотенце, 
     Зайдёт ко мне и света не зажжёт, 
     И в темноте не сможет оглядеться, 
     Увидит лишь, как я опустошён 
      
     И как надломлен осенью багряной, 
     Раздавлен и разломлен пополам, 
     Как жду, когда ветра его нагрянут, 
     Чтоб волю дать моим колоколам. 
      
     Я буду спать, спокойно и безвольно, 
     В рубцы потерь зимою разодет, 
     И не проснусь, пока в душе не взвоет 
     Любви и жизни эксцентриситет. 
     

      ***


     


     Не скажу, что заранее всё просчитал, 
     Не имею сего дарованья. 
     Что мне делать с тобой? 
     Отхлестать по щекам – 
     Слишком дёшево, правда, родная? 
      
     Я приснюсь тебе блёклым, 
     сошедшим с холста, 
     Заштрихованным хлябью сырою, 
     И мерцающая надо мною звезда 
     Будет всем и всему посторонней. 
      
     Ты, конечно, не сможешь притронуться 
     к ней, 
     Попытаешься… только напрасно 
     Будешь руки тянуть в эту россыпь 
     огней. 
     Я скорее болезнь, чем лекарство. 
      
     Отболей же, стрелой выпуская строку 
     Прочь от чувств, поелику греховных. 
     Я таким, как ты помнишь, воскреснуть 
     смогу, 
     Только если омоюсь в трёх водах. 
     
***


     


     Я насмотрелся странных пантомим, 
     Где стул стоял, угрюм и колченог. 
     Он тоже был свидетелем твоим, 
     Но для чего? 
      
     И тот патрон, пылящийся в стволе, 
     Обозначал колеблющийся ноль. 
     Когда б я нужен был своей стране, 
     Он стал бы мной. 
      
     Мы б основали целый континент, 
     Гондвану древних снов, спешащих вдаль, 
     Но сколько б я ни грезил о тебе, 
     Ты не считай. 
      
     Истлела память, воздух закоптел, 
     Но голос мой, в котором ты жива, 
     Напомнит мне, чего я так хотел 
     И не желал. 
     
***


     


     И зачем я над чёрной свечой колдовал, 
     Лил в подсвечник вино и беззвучно 
     шептал? 
     Заметался за утлым окном котлован 
     И была его осень предсмертно желта, 
     Потому что не знал он, к чему тяготел, 
     Или к веникам ив, иль к дождей костылям. 
     Я проснулся от жажды в сухой темноте, 
     Словно сон мой из каменных глыб состоял. 
     Помню треск их – он душу мне оледенял, 
     Но дымящейся плоти шматок отогнул, 
     И все те, кем я стать бы хотел для тебя, 
     Выходили колоннами по одному, 
     Становились в ряды под кинжальным 
     огнём 
     И хвостами циклонов над полем трясли. 
     Если страшно тебе, мы их снова пугнём. 
     Только ты хоть разок испугаться рискни. 
     

      ***


     


     Сжата клешнями спальных районов, 
     За бороздою лежит борозда. 
     Смотришь на Родину с гор Воробьёвых – 
     Скурвилась. Башенками поросла. 
      
     То ли бывало – статуи, шпили. 
     Точное время – фабричная рань. 
     Внуки и правнуки Джугашвили 
     Шли простирнуться на Иордань… 
      
     Никонов град! Был и ты аввакумов. 
     Нам ли бояться рябого кнута, 
     Царство приезжих – безвестно откуда. 
     Пункт пересадки – незнамо куда. 
      
     Что ж ты творишь, ненасытное чрево, 
     Спьяну крестя все четыре стены? 
     Хочешь забыться пивом ячменным, 
     А надираешься – просяным. 
     

      ***


     


     Упражняясь в бранном стиле 
     Подаваясь в корчмари 
     Ничего мы не достигли 
     Ничего мы не смогли 
     Сплёвывая слизь мартини 
     Проклиная блуд гостей 
     Ходим ночью по квартире 
     И боимся лечь в постель 
     Словно сон последним станет 
     И сместятся полюса 
     Золотыми лепестками 
     Обметает нам глаза 
     И уснём, в руках сжимая 
     Лет истлевших мокрый бинт 
     Их лишь рана ножевая 
     Новой кровью окропит 
     Здесь, где каждому пигмею 
     Придан сущий педагог 
     Город вечного похмелья 
     Недосыпа и долгов 
     От пелёнок до могилы 
     Участь наша решена 
     Мы дождёмся, брат мой гиблый, 
     Крыльев, неба и пшена. 
     

     Сергей Сергеевич Арутюнов родился в 1972 году в городе Красноярске. Окончил Литинститут им. Горького, семинар Т.А. Бек и С.И. Чупринина, лауреат премии им. Б.Л. Пастернака (2004). Ведёт семинар творчества в Литературном институте. К настоящему моменту издал четыре книги стихов, одну книгу прозы и одну переводов, автор многих статей и рецензий. 
      
      
                

Сергей АРУТЮНОВ

 

ПЕСНИ ТЁМНОЙ ЛЮБВИ

№ 2007/12, 23.02.2015
ПЕСНИ ТЁМНОЙ ЛЮБВИ            Олегу Чухно – 70 лет            Кто бы ни начинал говорить о творчестве Олега Чухно (а число ценителей его причудливой и тонкой поэзии неуклонно растёт), речь неизбежно заходила и заходит о мистике Юга, не менее странной и чудной, чем тонкости и все словесные сокровища Востока.      Чтоб остаться на уровне этого ландшафта и его стихий, не […]
№ 2007/12, 23.02.2015
Время героев и «такие времена» Американский пилот Чак Йегер, испытывая истребитель F-104 с ракетным двигателем, падал с почти космической высоты, достигнув двух минут невесомости. Из штопора самолёт вывести было уже невозможно. Оставалось одно – катапультироваться. Его выбросило из кабины с такой силой, что он на некоторое время потерял сознание. Потом видит: сверху летит кресло, капает […]
№ 2007/12, 23.02.2015
Книга – удача ОДЕРЖИМОСТЬ БУДУЩИМ Я знаю, по крайней мере, три способа прикладного использования литературы. Это политическое прогнозирование в духе классических утопий/антиутопий, «библиотерапия» (Брайан Маджи и его более известный последователь Ирвин Ялом) и художественное моделирование. А Михаил Попов – виртуоз этого третьего жанра. Кажется, никто не задумывался, что получилось бы, если бы осуществилась мечта Николая […]

ЗАКЛИНАТЕЛИ ДУХА ОГНЯ

№ 2007/12, 23.02.2015
В Ханты-Мансийске завершился V Международный фестиваль кинематографических дебютов «Дух огня», возглавляемый кинорежиссёром Сергеем Соловьёвым и проходящий под патронажем губернатора Ханты-Мансийского автономного округа Александра Филипенко. Жюри в этом году возглавил французский режиссёр Лео Каракс, награждённый когда-то на Берлинаре за фильм «Дурная кровь» (1986). Главный приз фестиваля «Золотая тайга» достался картине Аслана Галазова «Ласточки прилетели», рассказывающей о […]

Книги – события

№ 2007/12, 23.02.2015
Выбор Виктора ПУЧКОВА, лауреата премии «Дебют» за 2006 год   Ольга СЛАВНИКОВА. 2017 (издательство «Вагриус»). Чак ПАЛАНИК. Дневник (издательство «АСТ»). Хантер С. ТОМПСОН. Царство Страха (издательство «АСТ»). Михаил ШИШКИН. Венерин волос (издательство «Вагриус»). Владимир СОРОКИН. День опричника (издательство «Захаров»).  

КОГДА ОБЩЕСТВЕННОЕ ЗВУЧАНИЕ ВАЖНЕЕ ТЕКСТА

№ 2007/12, 23.02.2015
Не будем лукавить. Анатолий Рыбаков никогда не был великим стилистом. Долгое время он писал «производственную» прозу в духе социалистического реализма. Я не думаю, что каким-то особым новаторством отличались его приключенческие повести, адресованные юношеству. Сила Рыбакова заключалась в другом. Он довольно-таки часто оголял нерв своего времени. И публику это задевало. Вспыхивали целые дискуссии, которые иногда перерастали […]

ПЛАТОН МНЕ ДРУГ, НО ИСТИНА ДОРОЖЕ

№ 2007/12, 23.02.2015
  ПЛАТОН МНЕ ДРУГ, НО ИСТИНА ДОРОЖЕ            Владимир Бушин не скрывает, что он – верный ленинец. Но если он сталкивается с ложью, то может не пощадить и ленинцев. Впрочем, мы нашу беседу начали не с Ленина, а с Солженицына. Почему критик так много внимания уделяет этой фигуре?            – Да, у меня есть книга о Солженицыне, – […]