ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ ПОЭТА

Рубрика в газете: Мы – один мир, № 2018 / 31, 31.08.2018, автор: Рауль МИР-ХАЙДАРОВ

 

Единственной возлюбленной «татарского Пушкина» Габдуллы Тукая принято считать Зайтуну Мавлюдову, с которой поэт виделся всего несколько раз и посвятил ей несколько стихотворений. Оказалось, что скромный юноша, сторонившийся женщин, был влюблён не только однажды…

 

…А жив ли тот, и та жива ли?

И нынче где их уголок?

Или они уже увяли,

Как сей неведомый цветок…

 

Тукаевские дни, тукаевское столетие… Прекрасная традиция зародилась в новом Татарстане – собираться в день рождения великого поэта у его памятника. Там ежегодно объявляют имена лауреатов литературной премии имени Тукая, и этот день можно назвать Днём татарской литературы, Днём единения нашего народа в честь памяти нашего гения – народный праздник, иначе не скажешь!

 

Тукай был коммуникабельным человеком. Он часто становился центром событий общественной жизни. Он – яркий представитель татарской культуры для всего мира и других тюркоязычных народов России, он олицетворял её искания в конце 19 века – пору расцвета татарского театра, литературы, журналистики.

 

Уже целое столетие историки и литературоведы процеживают его жизнь, его творчество через тончайшее сито, надеясь отыскать хотя бы одну его незнакомую строку или факты о неизвестных стародавних встречах поэта с друзьями, родственниками, коллегами, читателями. С каждым годом у тукаеведов открытий всё меньше и меньше, жизнь поэта изучена, если не по часам, то по дням точно.

 

Казалось бы, мы уже всё знаем о своём гении, но случаются в жизни и чудеса. Случаются, потому что Всевышний видит, что значит Тукай для татар. Хочу поделиться с вами, дорогие соплеменники, своим радостным открытием. Благодаря моим публикациям, в которых упоминается мой родной Мартук, я неожиданно оказался причастным к малознакомому или неведомому многим факту из жизни незабвенного Тукая.

 

У меня с детства существует с Тукаем какая-то мистическая связь, наверное, оттого и пришли ко мне эти сведения. Хотя, казалось бы – где Казань, а где мой Мартук?

 

Я всегда аттестовал себя оренбургским татарином. Мои родители и их предки во втором и третьем поколении – горожане. Отсюда, от родителей, начинается и моя материальная связь с поэтом. Мартук находится в 200 километрах от Оренбурга, города, где до революции преимущественно проживали мусульмане – татары, казахи, узбеки. Во время революции и Гражданской войны, особо жестоко прокатившейся по Оренбуржью и больно коснувшейся даже нашего Мартука (в посёлке есть мемориалы и памятники жертвам Гражданской войны), многие татары из Оренбурга бежали от репрессий и конфискации в Казахстан и далее в Среднюю Азию. Вся история татарской миграции с 16 века свидетельствует о том, что они всегда стремились туда, где был единый по вере народ, оттого и спаслись.

 

В нашей семье из достойного упоминания имущества, которое удалось сохранить после всех экспроприаций, остался лишь только большой, заводского производства, сундук красного сандалового дерева, весь окованный блестящими медными пластинами с вкраплёнными в них разноцветными камнями. Думаю, что когда-то его мои предки привезли из Персии или Аравии. Сундук закрывался на медный, очень красивый ключ. Когда его открывали, пахло сандалом и звучала какая-то короткая восточная мелодия. Волшебный сундук! Внутри в торцах у него находились глубокие узкие отделения, где хранились документы, какие-то украшения мамы, ордена отчима и фотографии-дагерротипы наших родственников по материнской и отцовской линии, фотографии родственников и моего отчима, он тоже родом из Оренбурга. Все снимки – семейные, и лишь на одном из них был изображён молодой человек с выразительными глазами и тонкими чертами лица. Много позже я узнал, что это – Тукай.

 

В конце 80-х, когда я стал печататься в «Казан Утлары», снимок Тукая я передал Равилю Файзуллину и посоветовал ему собирать ретро-фотографии. Сегодня в архиве журнала собралась бесценная коллекция фотографий – история нашего народа в лицах. Я рад, что имею отношение к этому собранию.

 

110-летие Тукая отмечали в Москве в Доме писателей, к тому времени уже было открыто Представительство Татарстана в столице. За день до мероприятия мне позвонил первый Полпред Татарстана в Москве Фарид Мубаракшевич Мухаметшин и спросил: «Как нам найти для сцены в ЦДЛ хороший портрет Тукая?» Я ответил: «В Москве живут сотни татарских художников, половина из них преклонного возраста и, наверняка, они чтят Тукая. Возможно, у них есть». Полпред горестно посетовал – обзвонили всех, нет ни у кого. И тогда я признался, что у меня, бесквартирного, живущего уже шесть лет в Переделкино в Доме творчества, на стене висит портрет Тукая. И я отдал его. По окончании торжеств высокие гости, прибывшие из Казани, попросили меня подарить Музею Тукая этот портрет – я и подарил. Портрет написал Шакир Закиров. Позже я заказал ему ещё три портрета по фотографии, хранившейся в нашей семье. Эти портреты я подарил журналу «Казан Утлары» и СП Татарстана, там они находятся и сейчас.

 

В начале нового века я случайно узнал, что в Казахстане, в г. Уральске татарский меценат Ришат Увалиевич Хайруллин выкупил бывшее здание медресе М.Тухватуллина, где учился в юности Тукай. Приобрёл он и находившийся рядом особняк, где располагалась типография татарской газеты, с которой сотрудничал Тукай. Эти объекты он фактически перестроил заново. В просторных комнатах роскошного особняка с уютным внутренним двориком он создал музей Тукая и восстановил типографию. Отремонтировал Р.У.Хайруллин и мечеть, в которую ходил поэт. Я, конечно, не мог пройти мимо этого события, тут же поехал в Уральск. В музее много экспонатов, которых касались руки Тукая, есть вещи и интерьеры из дома Тухватуллиных. В Уральске всегда было много образованных татар, живших в достатке, оттого быт того времени воссоздан тщательно, исторически и стилистически выверенным. В нём есть дух времени, чувствуется татарская жизнь, некогда проходившая в этих стенах. Я спросил экскурсовода – много ли тукаеведов из Казани побывало в музее? Он ответил – ни одного, кроме работников Казанского музея, с которым мы постоянно в контакте. Я не тукаевед, но мне интересно всё, что связано с нашим гением, наверное, оттого так много сведений о нём стеклось именно ко мне.

 

Вот такие давние, уже не мистические связи, у меня с Тукаем.

 

Теперь два слова о Мартуке – оттуда дорога ведёт к неизвестной странице из жизни Тукая.

 

В 90-х годах я печатал в «Казан Утлары» повесть, где упоминался Мартук. Неожиданно я получил большое письмо от хорошо образованной 80-летней женщины из Казани. Она читала журнал и увидела там упоминание о Мартуке. Оказалось, что до войны у нас отбывал ссылку её дед, духовное лицо, теолог, имевший опубликованные труды и некогда читавший лекции в исламских центрах Бухары и Самарканда. Оказывается, в молодости у них дома в Казани наш Мартук звучал, как Мекка – туда они писали письма раз в месяц, раз в год имели право отправить посылку, раз в два года – навестить своего родственника. Какие жесточайшие годы! Это письмо я передал в «Казан Утлары». Была ещё жива моя мама, и я пытался отыскать его следы. Но, увы, время стирает следы даже таких достойных людей. Однако он всё же остался в памяти старшего поколения мартучан. Они слышали, что был в 30-х годах такой набожный человек в посёлке, читал книги на арабском языке и жил тем, что отпевал умерших – жил от поминок до поминок. Наверное, оттого, что он у нас жил, в Мартуке всегда были грамотные муллы. Их всегда приглашали в соседние посёлки и даже в Актюбинск и Ак-Булак.

 

Почему я о нём пишу? Потому что уж он-то точно знал женщину по имени Амина, о которой ниже пойдёт речь, которая волею судьбы тоже оказалась в моём Мартуке. Два просвещённых человека из Казани не могли не встретиться в крошечном посёлке хотя бы на чьих-то похоронах.

 

В интернете на ФБ у меня есть страничка, где помещён рассказ «Станция моего детства». И вдруг мне, опять же из-за упоминания о Мартуке, приходит письмо, которое, наверное, будет интересно всем татарам – оно касается личной жизни Тукая. Привожу письмо без комментариев – точнее и яснее, чем там, не скажешь. Письмо проверено, перепроверено, проанализировано, нашлись и фотографии людей, о ком идёт речь, и даже их могилы. Есть одна неверная деталь о кумысе – Тукай приезжал в Купербаш на козье молоко.

Рамиль Шерланов:

 

Эту удивительную историю рассказала мне моя бабушка (по маминой линии).

Случилось это приблизительно в 1912 году. Жили они тогда в деревне Купербаш Арского уезда Казанской губернии. Отец (мой прадед) был зажиточным крестьянином, мать (моя прабабушка) – домохозяйкой. Прадед был набожным, добропорядочным и образованным, строгим, но справедливым человеком. Наверное, поэтому был избран старостой деревни. У бабушки была старшая сестра, которую звали Амина. Она была очень красивой, скромной и трудолюбивой восемнадцатилетней девушкой. Амина всегда помогала маме по хозяйству. В эту деревню часто приезжал из Казани известный татарский поэт Габдулла Тукай. У него была чахотка (туберкулёз лёгких) и последние годы жизни по рекомендации врачей он лечился кумысом в Казахстане, а затем Татарстане. Кумыс кобылиц, которых содержал мой прадед, был самым лучшим в Казанской губернии. Амина всякий раз подавала Габдулле Тукаю чашу со свежим кумысом. Он пил кумыс, долго говорил с ней, при этом очень пристально смотрел на неё и, уходя, всегда благодарил её. Поэт тогда был очень бледен и худ, но черты его лица оставались тонкими, красивыми. Он был достаточно прилично одет: на нём были тёмный сюртук, костюм с жилеткой и тюбетейка. Поэт производил впечатление весьма аккуратного и скромного человека. Он был образован, умён, интересен. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Дело дошло до того, что однажды Габдулла Тукай попросил её руки у моего прадеда. Но прадед отказал ему: мол, за неустроенного человека дочь не отдаст (к сожалению, отношение к поэтам в то время было таким же, как и к артистам).

В 1913 году в возрасте 27 лет Габдулла Тукай, так и не устроив свою семейную жизнь, умирает в нищете от чахотки. А Амина после революции выходит замуж за красноармейца Багаутдинова и уезжает с ним в г. Мартук Актюбинской области Казахстана, где рожает ему двух дочерей. Сейчас в г. Мартуке живут её внуки, правнуки и праправнуки. Амина до конца своей жизни не забывала свою первую любовь – 
Габдуллу Тукая, читала и перечитывала его стихотворения и тихо плакала. Моя бабушка говорила мне, что у Габдуллы Тукая есть стихотворение (названия не помню), которое поэт посвятил Амине.

Сейчас я живу в Нукусе (Каракалпакстане, Узбекистане). Фамилия Амины-опай (по мужу) и её двух дочерей (Фаузия-опай, Марзия-опай) – Багаутдиновы. Остались у Амины-опай внук Марат и внучка Гулькай. Они живут в Мартуке, внук Рустам и правнуки (насколько я знаю от своей тёти) переехали на родину Амины-опай и живут в г. Арске Казанской области. Фотографии Амины-опай у меня нет. Были у моей тёти (я их видел), но она (абыстай – женский мулла) их сожгла (по мусульманским традициям нельзя хранить фото (лики) умерших родственников). Спрошу у жены моего дяди, может, и сохранились у неё. У меня фотография есть моей бабушки (младшей сестрёнки Амины-опай). Но, я думаю, в Мартуке у внуков есть фотографии самой Амины-опай и её дочерей.

Я являюсь внучатым племянником Амины-опай. Кстати, муфтий Усман Хазрет Исхакы – троюродный братишка моей мамы Самигуллиной Раисы Хисматуллаевны, а муфтий Талгат Тазеддин – её зять (женат на троюродной сестрёнке мамы). Мать Усмана-обый (поэтесса Рашида-опай) и тёща Талгата-обый (Салима-опай) – двоюродные сестрёнки моего дедушки Хисматуллы Самигулина. Их, сирот, воспитал старший брат моего деда мулла Захри-обый Самигуллин.

Сведения из метрики моей бабушки Хабибуллиной Гильминисы: Девичья фамилия Амины-опай – Хабибуллина (по-моему, после замужества она взяла фамилию своего мужа Багаутдинова). ФИО её отца (моего прадеда) – Давлетшин Хабибулла, ФИО её матери (моей прабабушки) – Галиуллина Махубзямал. После Октябрьской революции прадед был раскулачен, в 1918 году красноармейцы хотели его расстрелять (у них был мандат на его расстрел), вывели его в лес, зачитали приговор и уже хотели привести его в исполнение, но крестьяне деревни Купербаш встали рядом с ним: мол, убейте и нас, коль убиваете нашего кормильца. Прадеда не расстреляли. Забрали всё и оставили его многодетную семью (у него было 10 детей) голодать. После чего деревня, не знавшая голода, познала ГОЛОД.

 

Получив письмо от Р.Шерланова, в начале мая я отправился в Мартук, в надежде отыскать там следы возлюбленной Г.Тукая. И мне это, как ни удивительно, удалось.

 

 

Оказывается, тайна Тукая жила со мною рядом с первых шагов моей жизни в Мартуке. Я думаю, что появление Амины-апай и Хайруллы-абы летом 1945 года в Мартуке с тремя детьми, после долгих лет скитаний по Казахстану и Узбекистану, было неслучайным. Там жила сестра мужа Хайруллы – Майнур-апай. Выходит, мой Мартук для этой семьи стал последним прибежищем в скитаниях после расставания с Татарстаном.

 

Могилы Амины-апай и её мужа Хайруллы-абы Багаутдинова нашлись. Амина-апай с 1945 года всю оставшуюся жизнь прожила в Мартуке и захоронена под девичьей фамилией – Хабибуллина. Этот факт косвенно подтверждает версию о её встречах с Габдуллой Тукаем. Уверен, что она хотела сохранить фамилию для нас, потомков. Этим, а также памятью и воспоминаниями о нём, она всю жизнь связывала себя с Тукаем. Так, наверное, поступила бы любая женщина, на которую пал выбор гения. Я, без сомнения, много раз видел Амину-апай и Хайруллу-абы с раннего детства, в дни мусульманских праздников получал из её рук, которых касался Тукай, угощения: или беляш, или румяную плюшечку, или кусок пирога с красным творогом, а иногда и копеечку на кино.

 

Брат Амины-апай, Нурулла Хабибуллин, был женат с 1909 года на Бибисабире, дочери преуспевающего торгового человека из Мендюша Камалиева Багаутдина. Но у Багаутдинова, кроме дочери, был ещё и сын Асхадулла, который так же, как и Тукай, был влюблён в Амину. Видимо, у отца Амины, в связи с родством с семьёй Багаутдиновых через сына, имелись какие-то тайные устные договорённости насчёт сватовства Амины и Асхадуллы, но ни Тукай, ни Амина не могли знать об этом. И отказ Тукаю в сватовстве мог произойти и по этой причине. Могила брата Амины Нуруллы находится рядом с могилами дочерей Амины-апай: Марзии и Фаузии в Купербаше. Как тесно связаны судьбы названных здесь людей с аулом Купербаш, где много раз бывал Тукай!

 

Я беседовал с внучкой Амины-апай Гулькай, которая ныне живёт на Алтае, но она мало что знает, не в пример Рамилю Шерланову из Нукуса, с которого и начались мои поиски оставшихся на земле следов Амины-апай, от которой тянулся очень ясный и глубокий след к Тукаю. Шерланову я очень благодарен за его твёрдую убеждённость в том, что Тукая связывали личные отношения с Аминой Хабибуллиной, он же обозначил мне чёткие места пребывания Амины и Тукая в 1911-1912 годах. В моих поисках стало ясно, что старинный татарский аул Купербаш не был местом случайного пребывания Тукая, его туда тянуло, там он работал, лечился, и там жила Амина, он даже ненадолго снимал комнаты, чтобы чаще видеть девушку.

 

Я помню Амину-апай, вижу её сквозь время, в ней я чувствовал природное благородство, аристократизм, такт, у неё была не мартукская речь, поведение, бытовые привычки, которые передались её дочерям. Их, Марзию и Фаузию, я помню молодыми, они имели присущую Амине-апай самостоятельность не только в поведении, но и суждениях. Повторюсь, мы жили кучно, на мартукской Татарке, а Марзия-апай была каким-то начальником на предприятии, где работал мой отчим Исмагиль-абы, и бывала у нас дома не раз. То же самое я могу сказать о её сестре Фаузие. Удивитесь, как глубоко жила в сёстрах тяга к Татарстану, родным местам матери, они бывали там часто и всегда возили на родину Амину-апай. Сёстры с матерью при жизни ухаживали за могилами своих родственников в Купербаше.

 

Конечно, сёстры знали тайну матери, но узнали поздно, время было жестокое, немногословное, разговоры о своих родителях, об их статусе в буржуазном обществе, о высоких отношениях с поэтом из царского прошлого в то суровое время могли обернуться бедой. Они, как люди образованные и много повидавшие, знали и видели грустные примеры судеб людей не из рабоче-крестьянской среды – в Мартуке мне все дни вспоминалась судьба великого Амирхана Еники.

 

С 1917 года после Первой мировой войны и революции произошёл разлом всей жизни России – в центре и на окраинах. Распад Империи завершился невиданным голодом в Поволжье в 20-х годах, коснувшимся особенно жестоко Татарстана и Башкирии, и дальше гибельно шагнувшим в Казахстан. Семья Амины, созданная в 1918 году, в селе Мендюш, в имении Камалиевых, попала в водоворот истории. Классовую ненависть они, как «враги народа», ощутили на себе так, что их правнуки помнят об этом до сих пор. Они потеряли капиталы родителей, собственность, землю, социальное положение, надежды на будущее. Семья Амины попала в наш нищий Мартук в 1945 году, который оставался нищим – без света и без работы – до 1960 года, только тогда появились первые плоды освоения целинных земель в Казахстане. Тогда же в Мартуке появилось и электричество – в 1959 году. В те годы у нас в Мартуке кроме милиции был и уполномоченный НКВД, а впереди маячили голодные послевоенные годы. Какие тут могли быть разговоры о Тукае, о времени, когда они жили в достатке и были счастливы?! Такие беседы были бы губительны для молодых, да и в татарских традициях тех лет девушки не уведомляли о своих чувствах и личной жизни весь свет. И Тукай вряд ли кому признавался в своём неудачном сватовстве, хотя он чувствовал, как поэт, как мужчина, что он желанен этой девушке, и сердца их бьются в такт. Гордость тукаевская, гордость татарская известна.

 

Встречи Амины-апай с Тукаем, беседы с ним, его подарки и внимание, сердечные признания – это дар Всевышнего ей на всю оставшуюся жизнь. Только эти, навсегда запечатлённые в её сердце воспоминания, дали Амине-апай силы выжить, вырастить детей, дать им образование и возможность приезжать с ними в Купербаш, посещать могилы близких и вспоминать только одно счастливое лето 1912 года, когда её сердце было наполнено Тукаем, его поэзией и любовью.

 

В то сложное переломное время, длившееся почти тридцать лет, мало у кого была путеводная звезда в кромешном мраке революций, войн, преследования людей не только по идеологическим убеждениям, но и по социальному и имущественному статусу. А у Амины был Тукай. У неё не было желания делиться заветными воспоминаниями ни с кем, она жила с ними в обнимку всю жизнь, оттуда она и черпала силы, чтобы выжить, поднять детей. Только семье она открыла какие-то сведения уже в конце 60-х. Но подробности жизни знали только её дочери.

 

– Да будет благословенно его имя, – говорила она часто своим дочерям, с которыми была в редкой духовной близости.

 

Слава Аллаху, что Амина и Хайрулла вообще смогли сохранить жизнь и продолжили род Хабибуллиных и Багаутдиновых. Сегодня мы видим их многочисленный род, разбросанный на всём постсоветском пространстве. И все они, как один, оказались достойными людьми. Они живут в Ташкенте, Нукусе, Ашхабаде, Алматы, Чимкенте, Петербурге, Арске, Алтае, Уфе, Мартуке, Актюбинске, Казани.

 

Сегодня запоздало вспомнилось, что дочь Амины-апай Марзия очень нравилась моему дяде Рашиду, младшему брату моей матери, о нём у меня много страниц в романе «Ранняя печаль», но что-то у них не срослось. Жаль, а ведь я мог бы стать родственником Амины-апай… Вот в какое кольцо может иногда сворачиваться жизнь. И не случайно не к кому-нибудь, а именно ко мне пришла весть из счастливых дней для Амины-апай лета 1912 года. И это уже не мистика, это и моя судьба, связавшая меня с детства с фотографией Тукая из нашего волшебного сундука сандалового дерева.

 

Единственным близким родственником Амины-апай в Мартуке остался её внук – Марат Ахмеджанов, 1951 года рождения, он присутствует на многих фотографиях. Марат не только подтвердил написанное Рамилем Шерлановым, но и многое добавил, уточнил, ведь он вырос на руках Амины-апай, своей бабушки.

 

Вот его дополнения: Амина-апай родилась в 1895 году – умерла в 1976. На момент встречи с двадцатипятилетним Тукаем ей было 17 лет. Родилась и жила она в ауле Купербаш, приезжал туда Тукай на козье молоко. Приезжал много раз в 1911-1912 годах, потому что в ту пору он жил неподалёку от её села, эти адреса биографам поэта известны.

 

Обе дочери, Марзия и Фуазия, лицом и статью пошли в мать: красивые, видные, это очевидно по многочисленным фотографиям. Они, по тем временам, одевались стильно, это я хорошо запомнил в юности. Потому, что Амина-апай прекрасно кроила и шила, у неё была швейная машинка, которую семья берегла как зеницу ока. Эта машинка и кормила их в Мартуке с 1945 года. Шила Амина-апай и для мужчин, и для женщин, шила новое и перелицовывала старые довоенные вещи – пальто, костюмы, брюки. Оттого её знал весь Мартук, её любили за трудолюбие, за безотказность, вкус, за бескорыстие. Шила она и в долг, и за продукты. Такой несгибаемой, работящей была в жизни возлюбленная Тукая.

 

Дочери Амины-апай, всю жизнь проработавшие в Мартуке, на исходе жизни вернулись туда, где начиналась жизнь их матери, которую они любили безоглядно – в Купербаш, и обе похоронены на сельском кладбище.

 

В Арске, по улице Красная слобода, д.50 живёт младший сын Фаузии – Рустам Ахмеджанов, 1964 года рождения, хирург по профессии. Он обошёл в Купербаше и Мендюше всех старожилов, дальних родственников Амины-апай и Хайруллы-абы, нашёл фотографии. Главное, что в долгих беседах на родине бабушки он услышал отголосок тех давних событий, которые интересуют нас – о том, что Тукай приезжал в Купербаш не только из-за козьего молока, а потому, что был влюблён в красавицу Амину и имел на неё виды. Старожилы говорили, что в неё невозможно было не влюбиться – столь хороша, умна, воспитана она была. В Арске, у Рустама проживает и его отец, 96-летний Адигам-абы Ахмеджанов, фронтовик, первый зять Амины-апай. Адигам-абы потерял на войне руку, после войны закончил кооперативный техникум и всю жизнь проработал в Мартуке в райпотребсоюзе бухгалтером. Адигам-абы остался у меня в памяти тоже с детства, они жили на нашей улице, он знал мою маму, её сестёр, моего отца, с которым вместе ушли на фронт. Очень авторитетный в Мартуке был человек. В 90-х годах прошлого века я часто принимал Адигама-абы и его друзей, татарских и казахских аксакалов, в Мартуке, в доме своего брата, об этих встречах остались фотографии.

 

 

У меня есть письмо Рустама Ахмеджанова, второго внука Амины-апай, где он восполняет мои пробелы в жизни своей бабушки, то, о чём не мог знать Рамиль Шерланов. После его воспоминаний выстраивается окончательная и целостная картина истории, связанной с судьбой поэта. Привожу дословно.

 

«Жизнь моей бабушки Амины не была лёгкой и не могла быть лёгкой уже только потому, что она была дочерью своего раскулаченного отца. Вся её жизнь после 1913 года прошла в испытаниях перманентно сурового времени и жестоких обстоятельств. Объяснять почему в 1937 году семья Амины с четырьмя детьми спешно бежала из родных мест – отдельная печальная история, о которой стоило бы написать книгу. Вообще жизнь моей бабушки в Первую Мировую войну 1914 г., революцию, в гражданскую войну, голод двадцатых годов, в репрессии 37-х и в Великую Отечественную войну не имеет к Тукаю никакого отношения. В изгнании она часто говорила своим дочерям – хорошо, что Тукай не застал эти годы страданий своего народа. По письму Рамиля Шерланова видно, как разросся наш род от Амины Хабибуллиной и Хайруллы Багаутдинова, и даже я не знал о всех родных бабушки по линии её родной сестры Гульминисы и брата Нуруллы, а тем более по линии отца её мужа Хайруллы. Но даже в Нукусе на другом конце СССР помнили историю Тукая и Амины-апай. Воспоминания Р.Шерланова совпадают с тем, что знали мы, прямые внуки Амины и Хайруллы.

Я даже не предполагал, что по линии Самигуллиных-Багаутдиновых у нас в родстве высшие духовные лица Татарстана и Башкирии.

После смерти Тукая, в 1918 году бабушка выходит замуж за Асхадуллу, старшего сына состоятельного человека, легендарного Камалиева Багаутдина из деревни Мендюш, память о нём до сих пор сохранилась среди коренных жителей деревни. Его внук – Мидхат Нуруллин, (племянник Амины) всем известный и уважаемый в Арском районе человек, рассказывал мне при жизни, что Багаутдин-бабай был высоким, физически очень сильным человеком, с мощной внутренней энергией. Рассказывал, как он мог взглядом свалить человека с ног, как затаскивал в гору телегу с дровами вместе с лошадью, когда у той не хватало сил самой подняться в гору, и ещё многое другое. Но вновь трагедия. В Казанской губернии в 1918 году свирепствуют отряды продразвёрстки и так называемые комитеты бедняков, отнимая у зажиточных крестьян за бесценок хлеб, а зачастую и вовсе без оплаты. Когда крестьяне отказались бесплатно сдавать зерно, в Арск поздней осенью 1918 года прибыл многочисленный отряд красноармейцев и жестоко подавил восстание крестьян, впоследствии названного вилочным мятежом (сэнэк сугышы). Был убит 31 крестьянин, в том числе и муж Амины – Асхадулла. В том же 1918 году были раскулачены и её родители, а отец – Хабибулла чудом избежал расстрела. Этот брак моей бабушки оказался кратковременным и бездетным, они прожили всего четыре месяца! Однако, тесть Амины – Багаутдин не захотел в это смутное время отпускать из семьи расторопную и трудолюбивую невестку Амину и, очевидно, по всеобщему согласию, женит на ней другого сына – Хайруллу. В Мендюше у них появляются на свет дети: в 1922 г. – Марзия, в 1926 – моя мама Фаузия, в 1931 – Камиль, в 1937 г. – Вагит. Вагит умер в возрасте 2-х лет. В сентябре 1936 года умирает Багаутдин-бабай, и в конце 30-х годов семья бабушки Амины уезжает из Татарстана. Начались годы скитаний и нужды на чужбине. В разные годы они жили в Узбекистане и Казахстане. В 1950 году она пережила смерть мужа, а чуть позже в Ташкенте в возрасте 21 года умирает и её сын Камиль. Неожиданная смерть единственного сына явилась для неё тяжёлой утратой. Бабушка Амина была необычайно позитивным человеком, с тонким чувством юмора и высоким интеллектом. Очень любила нас – своих внуков, но любовь её досталась больше всего старшему из нас – Марату, именно ему она читала сказки Тукая, именно он листал нашу семейную реликвию – книгу сказок Тукая, подаренную бабушке, видел и держал в руках фотографию Тукая, к несчастью не сохранившиеся. Она была очень скромной женщиной, всю свою жизнь бережно хранила в сердце память о своей первой любви – любви к Тукаю. Чувства её к Тукаю и история взаимоотношений не обсуждались и не афишировались за пределами семьи даже после смерти её мужа. Разумеется, в тесном семейном кругу, зная о них, мы – внуки, расспрашивали об этой истории, на что она всегда, скромно улыбаясь рассказывала о том, как приходил к ним домой Тукай. Разумеется, уровень этих взаимоотношений мог быть только целомудренным, этим они и дороги. Всю свою жизнь она, как и её дочери, с тоской вспоминали Татарстан и в глубине души мечтали когда-нибудь вернуться на родину. Надо сказать, что Татарстан покинула и любимая сестрёнка Амины – Гульмениса, уехав в Ташкент. Выйдя замуж за Хисматуллу Самигуллина, она родила двух замечательных дочерей – Раузию, Ильсию и сына Ильгиза. Надо сказать, что все Хабибуллины, Самигуллины и Багаутдиновы тесно общались и часто ездили в гости друг к другу, и в Ташкент, и Нукус, и Мартук, и Казань, и Купербаш, и Арск. К сожалению, мечтам бабушки Амины вернуться на родину не суждено было сбыться. Бабушка последние годы сильно болела, и летом 1976 года сердце её тихо остановилось во сне. Похоронена она на мусульманском кладбище в Мартуке. Вот так и закончилась, полная драмы, жизнь моей бабушки Амины, а вместе с ней и история её первой любви. Хочется выразить благодарность дочитавшим эту историю до конца и надежду и на то, что все мы сможем бережнее относиться ко всему тому, что касается нашего великого поэта, в том числе и к его последней любви.

Рустам Ахмеджанов

 

 

 

Я написал много остросюжетных политических романов, основанных на реальных фактах. Настолько реальных, что за первый роман «Пешие прогулки» на меня было совершено тяжёлое покушение, я пробыл 28 дней в реанимации и остался инвалидом 2 группы. Тем, кто умеет сопоставлять факты, изучать документы, думать логически, удаётся восстановить всё до мельчайших деталей. К чему я это пишу? Потому что у меня есть опыт восстановления событий, тем более, я имею подробное письмо Рамиля Шерланова из Нукуса. Он представляет род Самигуллиных-Хабибуллиных, к которому принадлежала наша героиня Амина-ханум. Её жизнь прослежена мною с 1912 года, когда она, по воле Аллаха, встретилась с Г.Тукаем, до её последних дней в Мартуке по 1976 год. Я представляю вам историю её жизни, фотографию её могилы, другие фотографии и свидетельства её родственников по линии Хабибуллиных и Багаутдиновых.

 

 

Амина-апай прожила 81 год. Я обошёл огромное мусульманское кладбище в Мартуке. По надгробным камням я понял, что людей, родившихся, как Амина-апай, в 1895 году и даже в начале 19 века, и проживших так же долго, как она – просто нет. К 1976 году, когда она умерла, из её поколения до 60 лет дожили всего… три местных жителя. Отмечая столь феноменальный для того времени возраст Амины-апай, я думаю о высочайшей милости Всевышнего к её судьбе: встретиться с Тукаем, прожить столь трудную жизнь в невыносимо жестокое время, выпавшее ей с юных лет, и при этом поднять детей, внуков и оставить после себя многочисленный и достойный уважения род.

 

Получив письмо Рамиля Шерланова, я тут же без согласований-указаний поехал в Мартук и Актюбинск. Путь не близкий – полтора суток в дороге! Там я встретился со множеством людей, наговорил много часов по телефону со многими родственниками Амины-апай, живущими сейчас в разных концах постсоветского пространства. И все эти люди, даже потерявшие связь друг с другом и редко общающиеся между собой, помнили об этой истории или что-то слышали об Амине и Тукае. В разговорах с ними я не ощутил никакого сговора между ними, желания утвердиться за счёт истории, связанной с Тукаем. Такую трагическую историю столько людей сочинить и придумать не могли – не те люди, сочинять не будут. Спасибо им за то, что они помнят историю своей семьи, любят и чтят свой род, своих предков. Сомневающиеся, скептики и заинтересованные в иной трактовке жизненного пути Тукая могут обратиться ко мне, и я передам им телефоны потомков Багаутдиновых-Хабибуллиных-Самигуллиных. К этому тексту я прилагаю фотографии и ожидаю поступления новых, среди которых надеюсь увидеть снимок юной Амины – такой, какой увидел её Тукай в 1912 году.

 

У меня есть и другой, не книжный, опыт отслеживания судеб людей. Я провёл большую работу с биографическими материалами и написал эссе о жизни одного из выдающихся в мировом культурном пространстве художника и скульптора Чингиза Ахмарова. Его я лично знал с 1971 года. Меня так тронула его судьба, что я поехал, как и всегда по личной инициативе, в Троицк, где прошло его детство. Кстати, и Тукай бывал там. Став художником, Чингиз-абы, иллюстрировал книги Тукая.

 

Моё эссе явилось открытием для многих в Казани, хотя Чингиз Ахмаров с 1956 по 1958 год оформлял казанский Оперный театр. В 1945 году за оформление ташкентского Оперного театра имени Алишера Навои он в 32 года получил Сталинскую премию I степени. Статья получила столь широкий резонанс, что Всемирный Конгресс татар попросил журнал «Мирас» перевести её на татарский язык, и этот номер журнала вручали всем участникам съезда. Это эссе «Чингиз Ахмаров» можно найти на моём сайте www.mraul.ru.

 

Осталась непроверенной часть биографии рода Багаутдиновых-Самигуллиных. Я не стал делать это сознательно. Я доверяю всему тому, о чём так искренно и эмоционально написал мне доктор Рамиль Шерланов. Перечитайте письмо Р.Шерланова, где подробно указана его родня, и то, что написал Рустам Ахмеджанов. Со стороны Багаутдиновых в Уфе живёт достойный представитель этого рода – муфтий Талгат Тажутдин. А в Казани ныне живут и работают Самигуллины – внуки муллы Загретдина Самигуллина – духовные лидеры современного Татарстана, и другие достойные имена. А сам Загретдин Самигуллин – дед Рамиля Шерланова.

 

Очень рад, что благодаря своему рассказу «Станция моего детства» о Мартуке, я открыл неизвестные страницы из жизни величайшего татарского поэта, основоположника современной татарской литературы.

 

Воистину, пути Аллаха неисповедимы. Думаю, что только ради обнародования этой печальной истории, связанной с Тукаем, мне стоило стать писателем, чтобы через 106 лет донести неизвестные факты из его жизни татарскому народу. Познав трудный и тернистый путь Амины-апай – моей мартукской землячки, я точно знаю, чьё имя шептал Габдулла-эфенди на смертном одре…

 

P.S. Пользуясь случаем, хочу подсказать татарским литературоведам, чиновникам от литературы и искусства, что в Актюбинске более 60 лет существует улица Героя Советского Союза Кутуева. В Актюбинске по сей день живёт сын Героя – Ринат, мой ровесник, в юности мы тренировались у одного тренера по боксу, он упомянут в нескольких моих рассказах. В 60-х годах, когда я ещё не бывал в Казани, он рассказывал мне, что часто гостил там у своего двоюродного брата Рустэма Кутуя и его матери. Кстати, ещё о улицах в Актобе. Там всегда были улицы Тукая и Мусы Джалиля. Первая улица Актюбинска, основанная более 150 лет назад, появилась на горе, рядом с мечетью, местечко это ещё тогда называли Татаркой, там со дня основания Актюбинска кучно селились татары. Факт о том, что первая улица города появилась на Татарке, отмечен в биографии города, и улица Кутуева находится там.

 

В Актюбинской области жили многие сподвижники Мусы Джалиля, после его реабилитации они время от времени печатали свои воспоминания в газетах, с ними организовывали встречи в школах, ВУЗах. Кстати, родина Мусы Джалиля от Мартука всего в двухстах километрах. В Мартуке в 60-х я ещё встречал людей, лично знавших его.

 

В Казахстане и Средней Азии хранятся ещё много татарских тайн и забытых достойных имён. Поздравляю всех татар – найдена могила возлюбленной Тукая!

 

Немилосердная судьба, злой рок не позволили им соединиться, а какая бы получилась красивая семья, и мы бы могли увидеть продолжение рода нашего великого поэта. Воистину, трагическая судьба, трагичнее не придумаешь. Не сбылось ни у них, ни у нас.

 

Но помните, знайте – история и открытия истории никогда, ни при нас, ни без нас, не заканчиваются.

 

И вновь совсем свежая, неожиданная связь с поэтом. В Москве 10 июня 2018 года ко мне обратился профессор Гамер Баутдинов с просьбой помочь отыскать в Лондоне перевод стихотворения Г.Тукая «Пар ат», сделанное англичанами в 1914 г., и статью профессора Вильямса «Российские мусульмане» в американском журнале «The Russian Review». Затем я получил письмо 12 июня из Казани из Музея поэта с этой же просьбой. Мне удалось найти и эти документы столетней давности и передать их Музею Г.Тукая и Министерству культуры РТ.

 

---

 

Рауль Мирсаидович Мир-Хайдаров родился 17 ноября 1941 года в посёлке Мартук, Актюбинской области, в семье оренбургских татар. По образованию – инженер-строитель. 20 лет проработал в строительстве, изъездив страну вдоль и поперёк. В сорок лет оставляет строительство и становится профессиональным писателем. Издал более сорока книг в главных издательствах СССР: «Молодая гвардия», «Советский писатель», «Художественная литература». Широкую известность писателю принесла серия остросюжетных политических романов «Чёрная знать».