ТРИ КИТА ЗЕМЛИ РУССКОЙ. Национальная идея в понимании писателя Валентина Распутина и его оппонентов

№ 2017 / 28, 27.07.2017

Самолётик из «газеты вчерашней», опустившийся до самых донных камушков священного озера Байкал, где «волны бухают о берег, содрогая его, будто борт корабля», где люди ищут таинственные отгадки, в том числе и на исчезнувший в пучине клад с золотом Колчака…

Мне нравится этот рисунок на тёмно-зелёной обложке книги Валентина Распутина с метафоричным названием «В поисках берега» (2007). Иркутским издателем Геннадием Сапроновым (ныне тоже покойным) в ней представлена преимущественно новейшая публицистика писателя вместе с «Пожаром», потому что и маленькая перестроечная повесть не менее набатная, чем всё остальное содержание 500-страничного сборника. Когда «горит, горит село родное», то ударяют, как правило, в колокол. Это в лучшем случае, но бывает, что и просто наблюдают, пока не дотлел последний уголёк: созерцательность – это, видимо, наша национальная черта. Мы будем стоять и смотреть, как что-то важное в нашей жизни рушится, валится, погребая под обломками вечные русские ценности. Писатель Распутин это безропотное бездействие осуждает самим названием программной статьи «Сколько же мы будем ещё запрягать?..», время написания которой точно завершает собой ушедший в историю век (1999). И здесь, в этом указании конкретной даты, конечно, кроется для нашего современника некий подвох.

 

«Люблю Отчизну я…»

 

Сегодня читателя можно вполне «прикупить» на одной лишь хронологии: мол, это написано совсем не про нас. Мы-то ведь уже выдавили из себя раба, поднялись с колен, запрягли «птицу-тройку», кричим с телеэкрана «Вперёд, Россия!», нашли даже и утраченную национальную идею – патриотизм. А то, что чувство любви к Родине по определению не может являться идеей (это скорее свойство отдельного индивида, но никак не выражение общественной мысли целой страны), об этом у нас молчок. Но на каждый роток не накинешь платок, даже если это ветеран КГБ и начальник внешней разведки СССР: «Власть становится патриотичнее. Страна перешла в её частную собственность» (Леонид Шебаршин, «КГБ шутит…»). А с учётом вновь открывающихся обстоятельств в нашей грешной действительности тут прямо-таки рвётся в бой и доблестный поручик, второй номер русской литературы: «Люблю Отчизну я, но странною любовью…»

 

К сожалению, при таких логических экзерсисах с подменой значения слов «идея» и «чувство» мы скорее окажемся на культурной обочине даже без всяких очень уж «действенных» образовательных реформаций, чем заставим себя хотя бы полюбопытствовать, что же нам говорил последний русский пророк.

В процессе совместной российско-американской революции 1991 года новая власть постепенно узаконила гонения, как это ни покажется странным, на исконно русское слово «народ». Оно, правда, вошло всё-таки в Конституцию РФ, тем не менее не стало народных депутатов, народных судов, народных заседателей, народного контроля и много чего народного – всё вымерло в «реконструктивный период». А ведь даже при монархии у нас было министерство народного просвещения, но либерал-демократы везде предпочитают секвестр. Они, как и матёрые большевики, ведут отсчёт истории только с момента своего вхождения во власть.

Лукавство тех людей, предусмотрительно вписавших в основной российский закон фразу о том, что у нас источником власти является народ, становится понятным, если внимательно прочесть небольшую статью Распутина: «Никогда и нигде, кроме легкомысленной строки в советской энциклопедии, за народ не принималось всё население страны». Развивая эту мысль писателя, подчеркну, что уже во времена Владимира Даля народом считался не только «люд, народившийся на известном пространстве», а прежде всего «чернь, простолюдье, низшие, податные сословия». Более того, производное от слова «народ», в отличие от дворянского олигархата тех лет, получило долгую прописку в знаменитой триаде графа Сергея Уварова «Православие. Самодержавие. Народность». Славянофилы постарались!

 

 

«Усталость нашего народа»

 

Приверженец русской партии и, конечно, славянофил Валентин Распутин не отрекается от этой традиционной для нас формулы, «незыблемость которой для полноценной жизни всякого государства прошедшие сроки лишь подтвердили». Вера, Власть, Народ – вот основное идеологическое условие спасения России, каким его видит писатель-«деревенщик». Причём последняя составляющая, по мысли Валентина Григорьевича, претендует на особую значимость: «Если бы случилось так, что не стало России, он бы, этот народ её, долго ещё, десятилетия и века спустя, ходил по пустым землям и чужим городам и неутешно выкликал её, собирал бы по крупицам и обломкам её остов».

Сказанное очень сильно перекликается с цитатой великого Гоголя, которая гуляет по сетевым просторам и плодит благодушные представления об очень серьёзном предмете исследования: мол, если от русских останется один-единственный хутор, всё равно страна возродится. Вот прирастём потихоньку территориями, думает какой-нибудь прикормленный «хомячок», живущий на своих мучительных трудоднях, а бабы мужиков ещё нарожают – чай, не впервой…

С великим русским народом, конечно, случаются количественные и качественные метаморфозы, но далеко не самые позитивные с точки зрения демографии. И всякий раз они происходят на тех этапах истории, когда он переходит «в услужение новой государственной системе». Одно из ощутимых проявлений тех кардинальных перемен, считает Распутин, – «усталость нашего народа, которую нельзя не видеть: слишком много сил и жертв он отдал в XX веке порядку, оказавшемуся нежизнеспособным по той причине, что он не смог считать Россию своей духовной родиной. Была власть, и сильная, было огромное социальное облегчение, но отвержение души и Бога сделало народ сиротой».

Всё более «подгибается один из трёх столпов, необходимых для прочности Державы, и всё государственное строение начинает крениться, заваливаться». Отчего это происходит и почему? Да потому, отмечает писатель, что веровая опора восстановлена, но властная представляет собой сыпучий курган, не способный держать свою долю ноши. Всё теперь свалили на бедного Макара: этот новый русский Атлант, вызывающий у «клеветников России» ухмылку, пока ещё держит весь государственный груз на своих плечах, но «его неподвижное напряжение, его застывшая мука невольно заставляют пугаться»…

Народ, в понимании Валентина Распутина, – «не только теперешнее поколение живущих, но и поколения прошлых, сполна познавших опыт минувшего, но и поколения будущих, вопрошающих о надежде». Писатель более чем уверен: он жив, этот наш народ, и счастье, что его нет в первых рядах разномастной политической жизни, баррикадной в том числе: он не хочет больше ошибаться, «боится порывов, могущих вызвать самоистребление, к радости наших врагов».

 

 

«Куда ж нам плыть?..»

 

Сегодня некоторые оппоненты Распутина предлагают чисто механистическое решение в поиске национальной идеи. Нам нужно вернуться в Россию, смело призывает соотечественников ветеран Службы внешней разведки РФ, генерал-лейтенант государственной безопасности Леонид Решетников, убеждённый, что «на подвигах нашего народа в Великую Отечественную войну, на одной победе мы не можем строить нашу историю, наше государство, наше прошлое, наше идейное воспитание. Этого явно недостаточно для такой страны, как Россия».

Мне бы тоже хотелось вместе с балканским резидентом, искренним сторонником монархической идеи правления совершить путешествие во времени и предупредить наших предков о той катастрофе, что приготовил России либеральный Февраль: бойтесь элиты, она как рыба – всегда загнивает с головы… Да где её взять, чудодейственную ту машину, не добрались ещё до запредельных перемещений в пространстве мировые умы. Но мы действительно сможем вернуться в Россию, если сумеем сохранить связь времён на духовном и культурном уровне, ибо в прошлом нашей страны – кладезь всего… Главное, конечно, не переборщить, не обратить благо в очередную кампанию, как у нас повелось, чтобы тем самым не оказаться у Времени в плену: «Напрасно говорить, что высота была только в прошлом. Если мы не видим её в настоящем, то не увидим нигде и никогда» (философ Владимир Бибихин).

Ретроспективный настрой генерала разведки, в какие бы заманчивые одежды его ретирада ни рядилась, предвидел и сам Валентин Григорьевич, считавший, что «вернуться к тому, что уже утеряно, нельзя». Это ведь не самолёт в воздухе развернуть, как делали некоторые небезызвестные политики: «Мы и психологию свою подчинили тому, что для нас важна устремлённость вперёд и только вперёд, а во имя чего – дело десятое».

Так что же делать, ведь «жизнь задыхается без цели»… Вера, Власть, Народ – вот ответ на искомый вопрос, вот формула национальной идеи, и не нужно ни мудрить, ни предельно упрощать. Остаётся только справедливо разделить права и обязанности этих трёх равновеликих сил, сбалансировать их так, чтобы они смогли без потрясений держать на века великое здание великой страны. Три силы, три опоры. Как три кита из глубинных преставлений человечества, водрузившие на свои могучие спины всю твердь матушки Земли.

 

Николай ЮРЛОВ

 

г. КРАСНОЯРСК