Куда плывут гробы Отечества?
№ 2017 / 33, 29.09.2017
Порой я думаю, а если наши казаки, живущие на побережье Охотского и Берингова морей, наберутся дерзости и черкнут письмо британской королеве? Мол, так и так, ваше величество, не пора ли вернуть должок за казачьи селения, сожжённые вашими эскадрами в годы Крымской войны, имевшей место и на Дальнем Востоке? На что британская королева удивлённо вскинет брови, а российские государственные мужи ещё и пригрозят смельчакам, мол, нашли, что вспомнить. А вспоминать нужно. И не ради каких-то фунтов стерлингов, а во имя борьбы с собственным беспамятством, которое не менее опасно, чем пушки той давней войны. И вспоминал я об этом в своей недавней поездке на Чукотку и Камчатку, когда насмотрелся грустных эпизодов, промелькнувших в калейдоскопе времени. И решил дополнить это воспоминаниями о знакомых писателях, давно ушедших в мир иной, ибо они тоже задумывались о Дальней России, как когда-то называли наш регион. А начну с Шантарских островов.
Перст, указующий в бездну
Говорят, однажды государь Пётр Первый, решив утвердить Россию на юге Охотского моря, замыслил ещё одну, восточную столицу необъятной империи, ткнув пальцем в Тугурский залив, где нынче посёлок Чумикан. И этот перст, указующий в ледяную пучину, почему-то любят вспоминать нынешние политики, не сильные в истории и географии. А ведь с петровских времён наша былая империя не только вернула Приамурье, но и перекинулась на американский континент, присоединив Аляску.
Вроде бы, давно известная истина. Но желание тыкать в географическую карту, принимая судьбоносные решения, по-прежнему сильно у власть предержащих. Не буду мудрствовать насчёт амбициозных проектов по ускоренному развитию российского Дальнего Востока, но многие из них не так успешны, как хотелось бы властям. Тут бы, как говорится, сохранить синицу в руках, а не мечтать о журавле в небе. И этот журавль, больше похожий на печального ворона, грустящего об утраченной «Русской Америке», должен стать предостережением, а Шантарские острова ещё и напоминанием о былых надеждах, сменившихся разочарованием.
Есть тут, в студёном Тугурском заливе, одна печальная особенность, когда течение с севера вдоль Охотского побережья приносит к Шантарам не только льды, но и останки погибших кораблей, а порой и тела безымянных моряков и туристов.
С одной такой личной трагедии и началась печальная тяга к заливу моего спутника по недавней экспедиции Геннадия Басюка, работающего в Хабаровском отделении Всероссийского общества по охране памятников истории и культуры. Он до сих пор не смирился с утратой своего сына Сергея, работавшего переводчиком у богатых зарубежных туристов и брошенного на сломанном катере в штормовую погоду. Случилось это много лет назад, и с тех пор старик упорно ищет безымянные могилы туристов, лётчиков, пограничников и прочих отважных людей, нашедших упокоение в районе Тугурского залива и Шантарских островов. И сумел на общественных началах воссоздать православную церковь в посёлке Чумикан, мемориальные комплексы в этом же посёлке и на острове Большой Шантар. Сфера поиска с тех пор значительно расширилась, охватив и Камчатку с Чукоткой, где только за два прошедших года установлено с десяток памятных досок, сняты документальные фильмы и написаны книги.
Мне же Тугурский залив напомнил об ушедших писателях. Помню, как бывший фронтовик Иван Ботвинник, автор романа «Скиф», едва не погиб у пирса, когда вельбот накрыло крутой волной, а его, единственного, выбросило под ноги сбежавшихся рыбачек, кричавших от ужаса.
Об этом же опасном заливе сообщал мне в письмах и лауреат Государственной премии Анатолий Ткаченко, чей отец когда-то бежал от сталинских репрессий в посёлок Тугур. И ещё писатель Рувим Фраерман, автор книги «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви», которого я не знал, но книгой зачитывался.
И, конечно, писатель Анатолий Вахов, автор трилогии «Китобои», знакомый с детства. Его, правда, убедили изменить имя главного героя книги «Трагедия капитана Лигова», Отто Линдгольма, российского подданного, основавшего наш китобойный промысел на Охотском море. В реальности капитан и гарпунёр Линдгольм прожил долго, но в книге боролся с коварными американцами и погиб в шторм. Что поделаешь, таковы были правила советской романистики, искавшей реальных и выдуманных иностранных злодеев.
Стародавних американских китобоев и сейчас обвиняют в грабеже акватории вокруг Шантарских островов. И, действительно, в середине девятнадцатого века на каждое российское судно в Тугурском заливе приходились многие десятки американских и прочих судов, добывавших за сезон сотни китов и наладивших жиротопный промысел на Шантарах. Но справедливости ради замечу, что именно россияне уже в советские годы покусились на дивную красоту этого архипелага, создав здесь колхоз, звероферму и прочие отнюдь не заповедные объекты. Даже кладбище появилось, которое по причине небрежности стало сползать в море, а вот могилы нескольких американских китобоев сохранились дольше, и соотечественники не поленились привезли из Америки чугунные плиты.
Сейчас на Шантарах создан Национальный природный парк, и энтузиасты приступили к очистке территории. Создан и мемориальный комплекс в честь русских первопроходцев и пограничников. Будет увековечена и память писателя Анатолия Вахова – в чём тоже заслуга Геннадия Басюка и его молодого помощника Константина Пронякина, начинающего писателя. Так, втроём, мы и отправились в августе на Камчатку и Чукотку, не ведая, что скоро побываем на китобойном промысле. Правда, понятие «скоро» не для Крайнего Севера. И, мотаясь на военных самолётах с одного аэродрома на другой, немало просиживали в гарнизонах. Побывали в старинном посёлке Ключи, который впору назвать казачьим сердцем Камчатки. Именно здесь три века назад суровые казаки Владимира Атласова и других атаманов породнились с местными племенами, и от этих браков появились красивые и энергичные дети, именуемые камчадалами. А позже и мореходы Витуса Беринга побывали здесь на пути к Америке.
Сейчас в Ключах военный аэродром, а километрах в шестидесяти находится знаменитый полигон Кура, куда долетают баллистические ракеты, выпущенные с подводных лодок в Баренцевом море. Понятно, что на сам полигон нас не допустили, но показали боевую технику в День ВВС. А заодно пошутили, что вулканы здесь служат ориентиром и местные детишки играют не с обычным песком, а чёрного либо красноватого цвета, в зависимости от того, какой вулкан, Ключевской или Шивелуч, выбрасывает столбы пепла.
Затем улетели на Чукотку, вначале в Угольные Копи близ Анадыря, мою малую родину, а затем в село Лаврентия, где и продолжили привычное дело – установку памятных досок в честь полярных лётчиков, а также писателя Тихона Сёмушкина, автора книги «Алитет уходит в горы», когда-то здесь работавшего. Его называют первым русским учителем в этом селении, но далеко не первым русским, приплывшим сюда на пароходе.
А вообще побережье Берингова и Чукотского морей отмечены многими славными именами, в том числе дореволюционных моряков, лётчиков и ссыльных, вроде писателя и этнографа Владимира Тан-Богораза, некогда благословившего в путь дальний учителя Тихона Сёмушкина. Пока кому-то из них воздали должное, а кого-то подзабыли, и я очень надеюсь, что справедливость восторжествует, и помимо первых Героев Советского Союза, лётчиков, отличившихся при спасении экипажа парохода «Челюскин», отметят и других, как трагически погибшего пилота Александра Светогорова, чьим именем уже в ходе нашей экспедиции назвали военно-транспортный самолёт Ан-12.
Куда уходит память
Память, как известно, понятие субъективное и зачастую избирательное. В начале двухтысячных на память махнули рукой, и даже патриотизм отложили до лучших времён. Потом спохватились и стали массово «ковать» патриотов. Говорю об этом без всякой иронии, но с грустью, поскольку насмотрелся всякого. Конечно, обнадёживает, что к памяти нынче относятся с уважением и пытаются наверстать упущенное. Но пустоты остались, и их не залатать одной лишь пропагандой. А мы в этой долгой поездке занимались реальными делами. И, может, ещё что-то сделаем. Но горечь от увиденного и мысли о безымянных могилах, всё ещё разбросанных на склонах камчатских вулканов и в чукотской тундре, угнетают.
Надежда Камчатки
Есть уплывающие в никуда кладбища и на Охотском побережье. Даже искорёженные самолёты времён Второй мировой войны по-прежнему находят. И будут ещё долго находить. Поэтому не спрашивайте, куда плывут гробы Отечества. Они плывут в наше беспамятство.
Владимир ИВАНОВ-АРДАШЕВ
Фото автора
г. ХАБАРОВСК
Не плотный текст, размытый. Воспоминаний о писателях, о чём – как о цели повествования -заявляет автор в начале статьи, нет. Перечисление нескольких фамилий, да и только. Что делали в Ключах? О каких своих реальных делах в ходе долгой поездки говорит автор, завершая разговор, тоже неясно. Беспамятство в нас самих, причём тут британская королева?! А ведь наверняка было что рассказать. Это не упрек – сожаление об отсутствии заявленной темы.
Экий вы капризный, Валерий, это я автору предыдущей реплики. Сами-то на Крайнем Севере хоть бывали? Думаю, нет. А материал интересный, всё по уму.