ЗДОРОВЬЕ НАДО ВЫСТРАДАТЬ

№ 2017 / 39, 10.11.2017

В самый разгар первой школьной четверти я сильно заболела. Мучили приступы судорожного кашля, голос исчез, чувствовалась большая слабость. Оставив мысли о работе, я пошла в поликлинику.

В регистратуре узнала, что по записи я попаду к терапевту не раньше, чем через две недели. Стало легче, когда работники регистратуры сказали, что меня может сегодня принять дежурный врач в тринадцатом кабинете в порядке живой очереди.

Сидела я в этой «живой очереди» около трёх часов, и она казалась мне вовсе не «живой», а неподвижной, застывшей, нескончаемой. Единственным разнообразием в этом тягостном ожидании были выходы на улицу, чтобы откашляться. При большом количестве людей кашлять было неловко: приступы были долгими, сильными, вышибающими слезу.

Коридор, где мы сидели, был длинным, белым, скучным. Мимо нас, ожидающих больных, понуро сидящих длинной вереницей, проходили люди в белом, наши спасители. Часто куда-то уходила и врач из тринадцатого кабинета. Невысокого роста, средних лет, коренастая, шла она быстро, спортивной походкой, немного вразвалочку.

На стене передо мной висел чёрно-белый стенд под названием «Диспансеризация». Внизу стенда была наклеена картинка из интернета, на которой были изображены четыре чёрных человеческих фигурки с победно поднятыми вверх руками. Человечки символизировали полное выздоровление после диспансеризации. Здесь же, в скучном коридоре, находились люди, которым ещё только предстояло выздороветь. А чтобы попасть в кабинет к доктору, нужно или ждать две недели, или «отсидеть» «живую очередь», конца которой способен дождаться не всякий больной человек.

Наконец, я вошла в кабинет. Врач и медсестра были глубоко погружены в какие-то бумаги. 

– Рассказывайте! – не глядя на меня сказала врач.

Я рассказала врачу о своём нелёгком состоянии. Она отвлеклась от бумаг, посмотрела на меня очень внимательно и громко спросила:

– А от нас-то вы что хотите?!

Вопрос поставил меня в тупик. Действительно, что я хочу от врача? Терапевт, видя моё замешательство, сделала спасительную подсказку:

– Наверное, больничный? 

– Не мешало бы…

Тогда она взяла меня за руку, порывисто вывела из кабинета, указала на очередь в кабинет № 14 и сказала:

– Я не выписываю больничные. За больничными нужно обращаться сюда!

Она отдала мою карту в четырнадцатый и стремительно ушла в свой тринадцатый. А я оказалась в хвосте новой длинной очереди. До конца рабочего дня оставалось полтора часа, и за мной уже никто не занимал. Когда я дождалась очереди в четырнадцатый кабинет, подошла женщина, которая была бледна, очень тяжело и часто дышала.

– Вам плохо? – спросила я.

– Да, – ответила женщина. 

И как раз в эту секунду меня пригласили в кабинет.

– Там женщине плохо, примите её вперёд, – попросила я.

– Там всем плохо, – сердито сказала терапевт. И строго прибавила: Садитесь быстрее, я вам говорю! И указала на стул рядом с собой.

В четырнадцатом кабинете мне поставили ларингит, выписали кучу лекарств и дали направление к отоларингологу. Утром следующего дня я приехала, надеясь попасть на приём, но оказалось, что записывали по направлениям только на следующий день. Записалась и поехала домой.

На следующее утро я вошла в кабинет лора. За столом перебирала бумаги крепкого телосложения врач. В её движениях, фигуре чувствовалась недюжинная физическая сила. Про таких говорят: «Коня на скаку остановит…» Лампочка на лбу делала её похожей на шахтёра. Лор оказалась очень суровой женщиной. Она сразу выставила меня из кабинета, заявив, что у неё нет моей карты. Я с трудом нашла карту и сделала вторую попытку проникнуть в кабинет. На этот раз меня впустили и выслушали мои жалобы. Узнав, что я была у терапевта, она стала читать диагноз и предписание. Вдруг она вскинула глаза и громко, возмущённо заговорила:

– Как она могла поставить вам ларингит?! У неё же нет такой штуки, как у меня! – и она хлопнула себя по лбу, где красовался лобный рефлектор. – Только лор может поставить такой диагноз. У вас скорее всего фарингит. 

– Подумать только! И муколитики не прописала! А должна была их назначить в первую очередь.

И лор стала выписывать другие препараты.

– А лекарства, прописанные терапевтом, мне продолжать пить? – с осторожностью спросила я, зная крутой нрав лора.

– Продолжайте, – отмахнулась она от меня. – Всё равно уже купили.

Посмотрев мою карту, не глядя на меня, небрежно спросила:

– Вы ведёте физкультуру?

Увидев мои удивлённые глаза, пояснила:

– Обычно учителя физкультуры сидят так, как вы, с расставленными ногами, – и показала на мои неплотно прижатые друг к другу колени.

– Вы курите? – задала она следующий вопрос.

– Нет. Никогда не курила.

– А судя по голосу курите.

– Вчера у меня вообще не было голоса.

– Так это не ваш голос?

– Не мой.

В это время открылась дверь, в неё заглянула пожилая женщина.

– Выйдите отсюда! – закричала лор мощным голосом. – Не видите, у меня приём!

И воздела глаза к потолку:

– Эти больные лезут и лезут!

После этого врач стала осматривать зеркалом моё горло и ощутимо задела гортань. Последовала нежелательная, но естественная реакция организма, и лор вынула зеркало. При этом она содрогнулась:

– И почему вы, учителя, все такие нервные?!

Визит к лору закончился направлением на физиопроцедуры и на консультацию к физиотерапевту, опять же в тринадцатый кабинет. Уже знакомый мне терапевт тринадцатого принимал во второй половине дня, и я через весь город поехала домой на два часа. От усталости кружилась голова, а в ней крутились рифмующиеся слова «лор – шахтёр, лор – шахтёр…».

Вернувшись в поликлинику, села в «живую» очередь. Когда, наконец, я попала в заветный кабинет и села на стул, вошла женщина в белом халате и сообщила:

– В коридоре сидит больная с острой болью, у неё язва и её надо принять вне очереди.

Терапевт открыла дверь в коридор и крикнула:

– Кто здесь язва?! Вы? Язва, заходите сюда!

Вошла плачущая девушка и сказала:

– Ни один врач не хочет меня принимать!

Всхлипывающую «язву» быстро осмотрели на кушетке и сказали:

– Нет у вас язвы, в таком возрасте её просто не бывает.

А затем отправили к другому врачу.

Теперь терапевт посмотрела на меня. На этот раз я опередила её вопрос «Что вы от нас хотите?» и сразу сказала о своём желании:

– Меня направляют на УВЧ. Можно как-нибудь обойтись без него. Иначе в поездках, очередях я просто ещё больше заболею. Отпустите меня домой. 

– Хорошо, – сказала терапевт. – Только вы будете делать согревающие компрессы на грудь и на спину. Зайдите в аптеку и купите димексид. Она замолчала и оценивающе посмотрела на мою одежду, после чего изобразила на лице глубокое сочувствие и добавила:

– Да он недорогой!..

Я взяла предписание и пошла к двери, но терапевт окликнула меня:

– Вернитесь, я вам давление измерю!

– Может не нужно?

– Вообще-то я врач, – с достоинством ответила терапевт. – Я ещё, между прочим, и живот смотрю…

В этот вечер я вернулась домой только к отбою, выжатая как лимон. Наверное, так чувствуют себя шахтёры, отстоявшие две смены…

Кое-как сняла бахилы, но они крепко примагнитились-приклеились к моей руке и никак не хотели падать в бак. На выходе из больницы сложились немудрёные стишки:

Подцепил бациллу –

Надевай бахилы.

Примет тебя лор,

Сильный, как шахтёр.

Терапевт привычно

Выпишет больничный…

По дороге встретилась моя старенькая учительница английского языка, направлявшаяся в больницу в весёлом расположении духа. Она сказала, что после того, как доктор подарил ей шутку «Вы теперь не одна живёте, а со своим Склерозом», жизнь стала веселее. И учительница пошла по направлению к поликлинике в надежде поправить здоровье…

 

Ирина ПРИЩЕПОВА

 

пос. БАЙКАЛ,

Иркутская обл.

 

---

 

Обращение к министру здравоохранения

 

Редакция «ЛР» убедительно просит министра здравоохранения России Веронику Скворцову прокомментировать письмо. Надеемся, что она не станет уклоняться от этой просьбы. Будем с нетерпением ждать её комментариев.