Анна КОЗЛОВА: Я В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ

№ 2017 / 46, 28.12.2017

С участницей Всероссийского литературного фестиваля «Белое пятно», прошедшего в Новосибирске в конце ноября, побеседовал наш корреспондент. Анна Козлова родилась в Москве в 1981 году. Она – дочь главного редактора «Роман-газеты» Юрия Козлова и внучка писателя Вильяма Козлова. Закончила факультет журналистики МГУ. Публиковалась в журналах «Юность», «Родина», а также в «Независимой газете», «Литературной России», «Литературной газете». Автор книг «Общество смелых», «Превед победителю», «Люди с чистой совестью», «Всё, что вы хотели, но боялись поджечь», «F20». Лауреат премии «Национальный бестселлер» (2017). Автор сценариев сериалов «Краткий курс счастливой жизни», «Развод», «Ясмин», «1001». Воспитывает 15-летнюю дочь и 11-летнего сына.

– – В детстве кем мечтали стать?

– Художником. Даже поступила в художественную школу. Очень любила рисовать. Правда, родне это занятие казалось довольно странным, меня всё время старались сдвинуть в направлении какой-то полезности, предлагали учиться на модельера. Мне очень нравилось писать натюрморты, когда ты ставишь перед собой, например, кувшин и рисуешь его в течение нескольких месяцев (смеётся). Смотришь, как слои краски накладываются друг на друга… Ещё всегда любила графику. Был период увлечения абстракционизмом. А вот ни портретов, ни пейзажей не писала никогда.

– У художников и литераторов есть общее слово – «писать». Так что вы недалеко ушли от мольберта…

– Согласна. Сколько же мне было, когда я решила «завязать» с живописью? Лет 14–15. Завидую тем, кто может поставить перед собой этюдник и нарисовать берег речки – то есть художникам-профессионалам. Мне очень тяжело заниматься какой-либо профанацией. Для того, чтобы рисовать, сколько всего нужно – холст, кисти, нормальную палитру… Честно говоря, сейчас у меня нет на это никакого ресурса. Ничего, обхожусь.

– Вы упомянули о своих родных. Отсюда и вопрос: расти в семье писателей – это дополнительная ответственность или возможность использования каких-то преференций?

– Не понимаю, о каких преференциях речь? Когда писал дедушка, я была совсем маленькой. Отец достиг пика своей карьеры в далёкие 90-е. После чего был вынужден уйти из журналистики – в то очень неприятное время литературный труд резко обесценился. В 1993-м родители развелись, и я стала жить с папой. Так что на очень многие вещи я смотрю без иллюзий. К примеру, всегда вызывали улыбку те, кто полагал, что учёба в Литературном институте имени Горького может как-то продвинуть по жизни. Я воспринимаю литературу как не очень разрушительное хобби. От писателя требуется огромное количество времени, душевных сил. Ты пишешь, публикуешься – но не можешь на это жить.

– К слову, много ли у вас других хобби и насколько они разрушительны?

– Ой… Пожалуй, у меня сейчас нет серьёзных хобби. Пару лет назад я увлеклась мотоциклом, закончила курсы вождения… Мотоцикл – это свобода: ты один, мчишься, куда хочешь. Машину тоже вожу, но это давно стало частью бытовой жизни, когда надо что-то привезти, кого-то отвезти. А мотоцикл – это, наоборот, отрыв!

– Вернёмся на 10 лет назад: родные не отговаривали вас идти по писательской тропе?

– А я не объявляла, что решила стать писателем! Просто писала рассказы, статьи, поступила на журфак МГУ. Это укрепило мысль родных о том, что какие-то литературные способности я унаследовала. Свой первый роман я закончила после получения диплома, когда работала в ужасном месте с крошечной зарплатой. Но уверенности в том, что буду продолжать писать прозу, тогда не было. Она появилась совсем недавно.

– Как вам кажется, будут ли писать ваши дети, продолжится ли писательская династия Козловых?

– Даже не знаю. Мне кажется, им гораздо тяжелее, чем мне. У дочери не очень близкие отношения с отцом, и она сосредоточена мне. А я, видимо, подавляю её творческое самовыражение. Девочке кажется, что уж если что-то делать – то так, чтобы все тут же умерли от восторга. А как быть, если даже мама очень сдержанно реагирует? Сын растёт очень артистичным. Есть надежда, что он двинется в сторону театра или эстрады. У него хорошо подвешен язык, прекрасная память. Если честно, я была бы очень рада, если бы мои дети стали писать. Мне очень интересно прочесть их тексты.

– Перфекционизм вашей дочери – от мамы или от папы?

– Думаю, что от меня. К слову, мой перфекционизм всегда носил странный характер: он касается целей, которые обескураживают. Порой мне чего-то очень хотелось – несмотря на то, что это было абсурдно, опасно, ненужно. Но если мне что-то по-настоящему интересно, я погружаюсь в это с головой – могу не есть, не спать… Если ездить на мотоцикле – то до изнеможения!

– А что в дочке от отца?

– Не хочу домысливать, но мне кажется, что добродушие. Я очень часто бываю ироничной, дети уже привыкли к постоянному лёгкому издевательству. И дочь не обижается на мои подколы, нередко шутит в ответ.

– В вашей книге «F 20», удостоенной премии «Нацбест», героиня сетует, что мужчина не берёт на себя половину беды женщины, а добавляет ей свои полбеды. Вы считаете так же?

– Нет. Видите ли, социум одобряет инфантильную позицию женщины, которая почему-то постоянно ищет того, кто должен о ней заботиться – то есть маму. А взрослые заботятся о себе сами. Искать опору вне себя – это проявление паразитизма, бороться с которым очень сложно. Налицо парадокс: общество призывает людей к саморазвитию, но в то же время очень поощряет проявления женской слабости, беспомощности. То есть женщине лучше быть нищей дурой! Потому что мужчина избегает сильной и обеспеченной женщины – рядом с ней ему будет некуда приложить свои усилия.

– Это миф?

– То, что мужчина ищет слабых, беспомощных, не слишком умных женщин – безусловно, миф. Для меня абсурдность этой ситуации очевидна. Но людям сложно отказываться от стереотипов.

– При этом миллионы женщин счастливы на пассажирском сидении мотоцикла…

– А вы брали интервью у миллиона женщин? И все они рассказали вам о своём счастье? Если бы это было действительно так, мы наблюдали бы гораздо меньше разводов и воплей в Интернете. Взаимное недовольство мужчин и женщин, неприятие чужой точки зрения сохраняется. И в целом в нашем обществе очень высокая степень напряжения.

– Женщинам нравятся мужчины остроумные и щедрые. А писательницам?

– Думается, что щедрость – не постоянное качество. Щедрый человек – скорее всего, сумасшедший. Если мужчина в своём уме, он щедр не со всеми, а лишь с тем, кто ему нужен и интересен, кого он хочет около себя иметь.

Мне важно, что бы у мужчин был интеллектуальный бэкграунд. Его наличие определяется буквально после пары слов. Также очень ценю в мужчине увлечённость своим делом.

– А разве женщины не ревнуют мужчин к работе?

– Только те, кто сходит с ума от безделья.

– Какие праздники отмечаете?

– Новый год со стихийными гостями и дни рождения – свои, детей. «Сегодня годовщина нашего знакомства» – такое не праздную (смеётся). Отмечаем по-разному: дома, в ресторане. Но лучше всего на праздники куда-нибудь уехать – на Волгу, в Углич. Вообще, во мне сильно бродяжничество, люблю периодически куда-нибудь свалить (смеётся). К подаркам отношусь очень спокойно. То, что мне хочется, что мне надо – обычно покупаю себе сама.

– Ваши дети уже не верят в Деда Мороза?

– Во всяком случае, то, что им нужно, они заказывают у меня (смеётся). Все их разумные мечты сбываются.

– На обложке книги «F 20» – отзыв вашего бывшего мужа. Чья идея?

– Так решили редакторы издательства, им кажется, что чьи-то слова могут сподвигнуть читателя на покупку книги. Что касается Сергея Шаргунова, все страсти между нами закончились лет десять назад, ничто не мешает нормально общаться.

– Успешно себя реализуют как биографы Алексей Варламов, Дмитрий Быков, Захар Прилепин. Пять лет назад вы высоко ценили творчество Захара…

– А сейчас ситуация такова, что я не хочу ни единого слова потратить на Прилепина! Так как любое упоминание – даже очень негативное – всё равно работает на медийный образ.

– И кто же в таком случае по-вашему занимает трон ведущего российского прозаика?

– Есть писатели, которые мне любопытны – Снегирёв, Сенчин, Терехов, чьи книги я в любом случае покупаю и читаю.

– Сформулирую свой вопрос по-другому: после ухода Евтушенко и Маканина кто может сравниться с ними?

– Ну, а каких таких уж недосягаемых высот достиг Маканин? Евтушенко с бригадой поэтов-шестидесятников собирали стадионы. Евгений Александрович был суперзвездой – его знали, читали, любили. Маканин – интересный писатель. Но он всегда был немного занудным, автором не для всех.

– Пожалуй, поспорю с вами. Помнится, лет десять назад был ажиотаж вокруг маканинского «Асана»…

– Это был большой ажиотаж в маленьком литературном болотце! В плане упоминаемости в СМИ Маканин и Евтушенко несравнимы. Спросите на улице, кто знает Евтушенко и кто – Маканина…

– В марте президентские выборы – пойдёте голосовать?

– (после паузы) Не знаю. В последнее время много с кем обсуждаю этот вопрос. Мне очень не хочется идти на избирательный участок. Ситуация выбора без выбора или предпочтения наименьшему из зол сама по себе довольно неприятная. Но и сидеть в коконе мнимого безразличия – тоже, наверное, неправильно. Я в замешательстве.

– Простите, а как часто принимаете решения в последний момент?

– Знаете, есть такая нейрофизиологическая теория – о том, что все решения принимаются мгновенно. И всё, что мы называем колебаниями или размышлениями, это иллюзия, обманка. И мы об этом прекрасно знаем. Так что решений в последний момент я не принимаю. И в принципе, я склонна к тому, чтобы определяться довольно быстро. Метания мне не свойственны ни в рабочих вопросах, ни в личной жизни.

– Высок ли процент ошибочных решений?

– (после паузы) Я для себя отвечаю на это вопрос так. Те довольно серьёзные ошибки, которые были совершены (в основном в личной жизни), были связаны с нехваткой силы воли и характера сделать так, как я хотела на самом деле. Мои истинные желания казались мне слишком вызывающими, слишком непристойными и подлежащими чудовищному осуждению.

Я уступала чужому мнению. И это влекло за собой снежный ком дебильных и очень мешающих жить проблем, которые потом приходилось довольно долго расхлёбывать. К примеру, какие-то браки, разводы… Я потратила на эту херню очень много времени!

– Восхитительный эпитет – какие-то браки…

– Разумеется, мои. Повторюсь, они были совершенно бессмысленными. Задолго до замужества я знала, что за браком последует развод. Но мне было 23 года. Очень страшно и стыдно было сказать: «Прости, я передумала». У меня не хватило духу на это. И запустился механизм самообмана…

– А эта история придала вам смелости?

– Да, конечно. Я больше никогда не стану наступать на горло собственной песне, идти против себя.

– И как часто вы говорите «нет»?

– Я склонна к компромиссам, если вижу свой интерес. И если предложение разумно. И не слишком много насыпает соли на хвост. Например, в сценарной работе сейчас мне довольно часто приходится говорить «нет». И я делаю это довольно спокойно.

– Вопрос к сценаристу телесериалов: смотрите ли отечественное кино?

– Периодически. Громкие премьеры стараюсь не пропускать. Недавно посмотрела «Матильду» – бесконечно глупое кино. Хотя, помнится, в другом фильме Учителя, «Дневнике его жены» была какая-то тонкость…

«Левиафан» – из последнего, что меня заинтересовало. Звягинцев уловил ощущение в обществе, что всё пошло куда-то не туда. А вот «Нелюбовь» снята для фестивалей – в ней слишком сильно ощущается намерение показать, как всё плохо в России. Родители после развода решили сдать ребёнка в детдом – подобные частные патологические ситуации подаются как срез нашей жизни. Но это же ложь. Вы много знаете людей, сдавших своё чадо в детдом? Вообще, со сценариями в картинах Звягинцева есть проблемы…

– Люди по-прежнему ценят в художественном произведении «нас возвышающий обман». Какое слово в этом словосочетании для вас главное?

– Нас! (смеётся) Люди не любят честно смотреть на себя.

– Расскажите о вашей писательской стыковке с «Домом-2»…

– А никакой стыковки не было. Я работала в пиар-отделе телеканала ТНТ. В моём ведении была целая серия проектов: «Счастливы вместе», «Универ», «Битва экстрасенсов»… Не считаю, что работать на этих проектах позорнее, чем в новостях на Первом канале. Я придумывала всевозможные повороты на тему «строительства любви», поскольку реальные конфликты привлекают внимание публики.

Я никогда не смотрела «Дом-2». Но вроде как эта программа до сих пор популярна. Помню её невероятные рейтинги, билеты на концерт этих ребят в «Олимпийском» раскупили стремительно.

– О чём мечтается?

– О том, чтобы стало поменьше сценарной работы и тревоги о деньгах, изматывающей жизни. Хочется иметь больше времени на прозу.

– Довольны своими тиражами?

– Я имела несчастье напечататься в издательстве «Рипол». Бог всё видит, и сейчас оно исчезает – но должно было сгинуть уже давно! У них собственная типография. Поэтому проверить, сколько экземпляров моей книги напечатано, я могу лишь с помощью прокурорской проверки. Общеизвестно, что моя книга активно продаётся. Но издатели упорно утверждают, что в природе её не больше 5 000 штук.

Как жаль, что прекратило своё существование питерское издательство «Амфора», с которым мы довольно комфортно сотрудничали! С 2006 по 2011 год именно в Питере у меня вышли три книги подряд: «Превед победителю», «Люди с чистой совестью», «Всё, что вы хотели, но боялись поджечь».

– Почему писателя А.Козловой так мало в «Журнальном Зале» – у вас всего лишь две публикации в прошлом году?

– Я за монетизацию писательского труда. Бесплатно отдавать рассказы в толстые журналы не хочу.

– Вы стали молодым писателем, минуя знаменитые молодёжные литфорумы в Липках…

– Да, как-то так сложилось (смеётся).

– Ощущаете себя частью новой литературной генерации – Шаргунов, Гуцко, Козлова, Ганиева и др.?

– Мы действительно приблизительно одного возраста. И начали писать практически в одно время. Но не могу сказать, что у нас существует общность тем и взглядов на жизнь.

– Вы хотите сказать, что у писателей каждый сам за себя?

– В идеале так и должно быть.

 

Беседу вёл Юрий ТАТАРЕНКО

 

г. НОВОСИБИРСК