ВЕСТНИК МЕЖДУНАРОДНОГО СООБЩЕСТВА ПИСАТЕЛЬСКИХ СОЮЗОВ

№ 2006 / 33, 23.02.2015

О НОВЫХ КНИГАХ

О Московском государственном институте международных отношений его бывшими учащимися написано в последние годы несколько книг воспоминаний, таких, как «Полвека спустя», «Птенцы гнезда МГИМОва», «На часах возле Крымского моста» и других, а кроме того вышло несколько брошюр, рассказывающих об истории этого известного на весь мир института.
Автор данного издания Борис Григорьевич Курбатов в прологе к своей книге «МГИМО – наш дом, как много дум рождает он» пишет, что «на мысль о написании истории МГИМО на базе архивных материалов в рамках строгой хронологии событий, происходивших в жизни института в период его развития в XX веке», его навела позиция выпускника института 1949 года В.В. Похлёбкина. Вильям Васильевич Похлёбкин как профессиональный историк считает, что «мемуары имеет полное основание писать тот, кто в своё время вёл какие-нибудь дневники или делал иные, пусть беглые, заметки о событиях и отношении к ним по свежим следам…. Только такие заметки всегда способны пробудить в памяти истинную картину прошлого…»
Б.Г. Курбатов, выпускник МГИМО 1968 года, после работы в МИДе СССР и на дипломатической службе в посольствах Советского Союза в Того, Мали и Румынии с 1989 по 2000 год работал проректором по кадрам МГИМО. Это дало ему возможность на основе огромного фактического материала проследить историю института с момента организации в 1943 году в составе МГУ им. М.В. Ломоносова факультета международных отношений и преобразования его в 1944 году в самостоятельное учебное заведение и вплоть до нынешних дней.

КУРБАТОВ Б.Г. МГИМО – наш дом, как много дум рождает он: История МГИМО. – М., 2004. – 196 с.

---

«Внутренний мир человека богаче и разнообразнее мира окружающего. Я скромно пытаюсь заглянуть в этот мир, как в дом, и понять экологию его души. Дом может быть с приветливо раскрытыми дверями и окнами или глухой крепостью», – пишет автор и предлагает читателю последовать вслед за собой в путешествие по дорогам и закоулкам человеческой души.
И несмотря на то, что иной из персонажей, как, например, герой рассказа «Предательство», пережил измену и трусость своего друга, автор всё равно не перестаёт верить людям и в рассказе «День памяти» встаёт на защиту внутреннего мира человека.
«Широта духа – вот родник нашей силы. Да, мы плохо соблюдаем законы, скверно организованы, непедантичны, сорим деньгами. Но та широта, о которой я говорю, то нечто, что кажется эфемерным и малопонятным другим народам, позволяет терпеливо выносить чудовищные страдания и лишения и безошибочно узнавать нас на самых далёких меридианах огромной земли», – утверждает автор.
В своих рассказах и очерках, которые по структуре больше похожи на эссе, Михаил Чижов, похоже, мало заинтересован в развитии сюжетной линии, но его непреодолимо тянет поведать читателю о своих самых глубинных откровениях, выношенных в уроках жизненного опыта. В этом отношении очень показательна его новелла «Вечер наедине с собой», в которой купленная героем по случаю книга Паустовского «Время больших ожиданий» родила в его сознании череду набегающих друг на друга воспоминаний о жизни и о местечке Микуни в Коми АССР, где на последние студенческие копейки он раздобыл «Повесть о жизни» этого же автора, и как близкий его сердцу писатель прошёл затем с ним через всю его жизнь.
В послесловии к «Волнам времени» прозаик Валерий Сдобняков пишет: «Нижегородец Михаил Чижов выпустил свою первую большую книгу прозы. В ней есть очерки и рассказы о детстве, о русском укладе жизни, о тех местах в России и за рубежом, где ему случалось побывать, о впечатлениях, какие автор смог пережить, о думах – вечных его спутниках. Всё это даёт возможность определить прозу Чижова как «записки нашего современника», и созданы эти произведения заинтересованно, с душевной отдачей».
Именно в этом, наверное, и кроется залог успеха новой книги нижегородского писателя и надежда на то, что его труд будет необходим и полезен читателю.

ЧИЖОВ Михаил. Волны времени: Повесть, рассказы, очерки. – Нижний Новгород, 2005. – 327 с.

Борису Шальневу – 70 лет!

Известному русскому поэту Борису Михайловичу ШАЛЬНЕВУ исполняется семьдесят лет. Он – автор одиннадцати поэтических книг, соавтор учебников-хрестоматий «Родная культура» и целого ряда документальных памятных изданий, посвящённых истории и людям Липецкой земли. Вдумчивый мастер задушевного русского слова, многолетний руководитель Липецкой областной писательской организации СП России, где он много сил отдаёт заботе о писателях-ветеранах и работе с молодыми авторами, Борис Шальнев снискал любовь и уважение земляков как своим поэтическим творчеством, так и участием в качестве автора и редактора-составителя в создании трёхтомной «Липецкой энциклопедии», признанной лучшим региональным энциклопедическим изданием, отмеченным Всероссийской премией им. Н.М. Карамзина.
Исполком МСПС сердечно поздравляет Бориса Михайловича со славным юбилеем и желает ему крепкого здоровья, благополучия и новых творческих свершений.

СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ

Прошлое никуда не уходит, оно всегда рядом. Особенно когда я вынимаю из альбома фотографию моего давнего друга и вижу его светлые с задорной улыбкой глаза. Они настолько живые, что иногда кажется, будто я стою у доски почёта, и вот-вот из проходной предприятия выйдет он – большой, красивый, с доброй гагаринской улыбкой, и, обращаясь ко мне, скажет: «Ну, что, Санеус, приехал?»
А дальше, по традиции, мы пойдём на Городок. Так называется возвышенный и крутой берег родной реки Угры, где внизу стремительно поворачивает и убегает вдаль чистая и прохладная вода. Напротив, на её повороте, расположен большой песчаный пляж, за ним слева и справа простираются заливные луга, обрамлённые у горизонта неровными зубцами хвойного леса.
Вслед за отдыхающим взором устремляется и взлетает душа, становится светло и раздольно, и всё остальное неважно, всё наносное исчезает. Ведь рядом – друг, его улыбка, защитная мощь и покоряющая доброта.
Я в целом отрицательно относился к употреблению алкоголя, но традиционные ритуалы встреч, сопровождавшихся обязательным возлиянием, считаю одними из самых неизгладимых страниц моей памяти. Ни с кем – ни до, ни после – я не испытывал такого куража.
Впервые судьба нас свела в роддоме, подарив нам Жизнь, – это произошло 11 и 17 августа 1949 года. Мы оба выросли в деревне, на парном молоке, куда нас каждое лето, вплоть до восьмого класса, отправляли наши матери. Затем были годы совместной учёбы в школе, в одном классе.
В 1968 году мы оба были призваны в армию и служили за границей, он – в Чехословакии, я – в Германии. По возвращении оба вместе «женихались», у обоих были девушки по имени Тоня… Одна из них стала его судьбой и родила ему двух чудесных дочерей. Точь-в-точь, как и моя жена.
Стоит упомянуть ещё одну деталь, которая нас сближала и роднила, – это любовь к музыке, начиная от «битлов» и заканчивая Высоцким, В.Токаревым и другими исполнителями. Каждый раз, когда я приезжал, то старался привозить новинку, это было так здорово – после того, как он «примет на грудь», смотреть, как он слушает, жестикулирует или смеётся над услышанным. Конечно же, эти кассеты я оставлял ему в подарок.
Кроме перечисленного, нас объединяла ещё страсть к подводной охоте. Приезжая с учёбы в отпуск, я ждал, когда он пораньше приедет с рейса, за окнами раздастся его сигнал, и я выбегу со спортивный сумкой на улицу, прихватив с собой снаряжение и нехитрую снедь. Он знал все рыбные места на реках и каждый раз открывал для меня невиданные красоты, везя на Войтовский, Суковский или Папаевский броды, в устье Ремежа, Рессы и других малых рек, впадающих в Угру.
Он погружался в воду первым, как огромный красивый тюлень, оглушительно фыркал, прилаживая маску и трубку, и затем надолго уходил в глубину. Пока он плавал, я дважды успевал войти и выйти из воды, любуясь красотами подводного речного мира. Среди частого, как бамбуковый лес в джунглях, тростника то впереди, то сбоку мелькали серебристой чешуёй голавли и плотва. Иногда приходилось переживать их драму-встречу со щукой. Боковым зрением, тихо перебирая ластами, внезапно видишь замершую тушу этой красивой спортивной рыбы. Мне нравятся её темно-зелёная спина, которая переходит в светлую к низу живота окраску, её острая, словно заточенная, голова, неподвижные плавники и красивый киль-хвост. Вот она – натянутая, как струна, готовая в любую минуту взять цель, либо, почуяв опасность, молниеносно исчезнуть в богатой подводной растительности. Предательски колотится сердце и учащается дыхание. Осторожно, чтобы не спугнуть её каким-нибудь неловким движением, медленно разворачиваю подводное ружьё с грозным острым тройником на толстой металлической стреле, но при этом направление тела не меняю, поворачиваю только руку. Почувствовав, что их траектории совпадают, нажимаю на спусковой крючок и делаю по инерции движение в сторону цели. Но ружьё не выстрелило. От волнения я забыл его снять с предохранителя и только зря вспугнул цель, которая с потрясающей скоростью скрылась в глубине, оставив клубок мутной взвеси от придонного ила. То ли от волнения, то ли я превысил лимит времени нахождения в воде, но меня начала разбирать мелкая дрожь, и я поспешил на берег согреться и поделиться своими впечатлениями с другом.
Он уже ждал меня на берегу с полным куканом плотвы и голавлей. Приветливо, как старший заботливый брат, пригласил к импровизированному столу, на котором стояла холодная, поднятая из ключа и отливающая синим цветом бутылка водки. На полотенце лежала закуска – малосольные огурчики, сваренные вкрутую яйца, зелёный лук, только что сорванный с грядки, и нарезанное домашнее сало, уже разложенное на кусочки хлеба. О Хайям, певец вина, азиатская твоя душа, тебе не дано понять, что такое русское самодеятельное застолье, особенно, когда ты дрожишь от холода, а тебя подбадривают лучистые любящие глаза друга! «Давай, Санеус… только не нюхай, кто ж так пьёт, дура? Сделай выдох, и… да не так!» – наставляет он меня, хотя желание выпить у меня уже есть, и уговаривать – дело лишнее, но как одолеть этот пузатый, гранёный, доверху налитый стакан? Закрываю глаза, делаю последние усилия и, вопреки сопротивляющемуся организму, воспитанному родителями в трезвости, залпом выпиваю содержимое стакана. Крякаю, мотаю головой, глаза слезятся, на какое-то мгновение цепенею, спешно заедаю пучком лука, и только затем чувствую, как «лекарство» растекается по телу, и появляется теплота, внутри зарождается бодрящая энергия, от которой становится веселее, и разыгрывается аппетит. Кайф! «На-ка, Санеус, закуси», – заботливо протягивает он мне бутерброд с салом. Дрожь куда-то ушла, и наступило блаженство…
После обеда, лёжа на мягкой, ещё не выгоревшей и приятно щекочущей кожу траве, я смотрел в знойное, голубое, будто только что выстиранное небо, и улетал ввысь. Вот оно, счастье. Вот они, свобода и естество чувств.
Молодые (нам не было ещё и тридцати), здоровые и счастливые, мы возвращались с подводной охоты – друг уверенно и надёжно вёл моторную лодку, а я, лёжа на корме, за которой улетал назад пенящийся водный след, пел где-то прицепившуюся ко мне намертво мелодию: «Когда усталая подлодка из глубины идёт домой…»
И казалось, что впереди нас ожидает целая вечность, и всегда будет длиться наша нескончаемая мужская дружба, будут живы и здоровы наши матери, счастливы дочери, и мы всего в этой жизни добьёмся…
Но это нам только казалось. А в октябре случилась нелепая трагедия и оборвала его светлую жизнь. Хотя… это уже совсем другая история.
Александр КАНАЕВ, г. ЮХНОВ, Калужская область
Выпуск подготовила
Марина ПЕРЕЯСЛОВА