СЛЕПНИ

№ 2006 / 44, 23.02.2015

Мы разлучены… нет, не клятвами, не родителями, не церковью, а провидением судьбы – злым роком.
Она вдыхает полной грудью воздух с равнин Европы, а я цежу его в стороне азиатов. Хребты, утёсы, овраги, озёра, реки – вот что служит нам преградой, но не только.
Виделись ли мы? Увы и ах… Мы лишь болеем друг другом, вкушая неведомого вкус. Мы создали фантомы для простоты общения.
Мне снятся сны, где вместе мы, но и там я лишь марионетка в руках Морфея. Вот дёрнул нитку он, и я тяну к ней руку, прикосновение на прикосновение, мы трепетны и страстны, её дыхание повергает в бездну, а я молюсь о шёпоте её. Её слова мне струны обрывают, безмолвствовать – вот мой удел. Морфей опять играет на дуде, а я, как заворожённый, ступаю по узенькой тропе, заветной сердцу. В глазах туман, я стремлюсь с обеих сторон, обрывами сжатый. Бреду, в ушах смешались звуки дудки и дробь сотни барабанов. Шажок за ним, ещё один, вот-вот настигну её. Но он сильнее, могущественнее и коварнее. Что бы я ни брал с собой в ложе перед сном: компас, трость, фонарь, противотуманные фары, собаку-поводыря – ничто не играло мне на руку. Фонарь сопровождал меня лишь при палящем солнце, компас на Южном полюсе мне собратом был, собака была сама слепа, когда нуждался в зрячести не только я. Смеха ради, всё смеха ради. Он смеётся… Но там надежда есть, могу увидеть её я вновь и вновь… Ласкать и наслаждаться, делить и наделять, пылать и разжигать.
Сны мимолётны и эфемерны, слабы и улетучиваются враз, лишь я пытаюсь пробудиться.
В реальности нам вдвоём подвластны лишь знаки, символы и буквы. Мы – маги слов. Я заряжаю её строчками, она мне вторит в рифму. Подвластен нам букв ряд, количеством не 33, а многим больше. Нам ведомы секреты языков чужих и мёртвых тоже. Корю себя, что невозможного я не могу. Хочу дарить её сонмы иероглифов, которые расскажут больше чем знакомое сочетание гласных и согласных. Хочу писать ей на итальянском строчками Рэмбо, быть в шкуре Дон Кихота и вооружённым быть испанским, а если я запнусь, иль потеряю нить, то нужен мне и Санчо Панса – верный друг, да, вот кто мне нужен более. И если видеть мы не в власти, да будет так: сотрут преграды и соединят нас воедино придуманные лишь для этого Богами слова любви и механизмы их воплощения в реальность.
***
Она живёт в Прибалтике, скоро ей исполнится двадцать семь. Много проводит время на чистом воздухе, мягкий климат и дивный морской воздух держат её в полном здравии. С самого детства она является воспитанницей Дома слепых.
Ещё в СССР это было единственное заведение для инвалидов по зрению. Но принимали сюда лишь одновременно богатых и обездоленных – детей партработников, волею судеб которых настигло несчастье получить в дети слепое существо. И кому такой «подарок» мог сулить трудности в продвижении по партийной лестнице вверх и только вверх, вот для них и был создан этот Дом. Дом униженных и оскорблённых, брошенных чад во славу и ради Партии. Закрытое заведение охранялось от ока общественности и было завуалировано под научно-исследовательский институт. Под нужды была отдана огромная территория, сравнимая с размерами среднего города. Кроме солидного штата охранников, море и лес были естественными стражами во имя тайны.
Как я это узнал? Очень просто: падение Союза развеяло пелену над ещё одним рычагом давления на волю в Советах. Об этом много писали, и я это читал в энциклопедии о слепых для слепых.
Мать и отец хотели её вернуть в начале девяностых в семейное лоно, но она, будучи уже взрослой, отказалась от столь «щедрого» предложения.
Её терзают ежедневно тысячи вопросов, но она в отличие от меня никогда в них не посылала хулу на небеса за выпавшую на её век долю.
***
Мне двадцать четыре. Обитаю в Красноярске. Но был иного толку. Был зрячий всю свою сознательную жизнь. Ходил в школу, институт. Был полноценным. Был, был, был… А потом бум, бах, трах. Проснулся однажды слепым. Заснул и не проснулся. Так я думал. Во сне, наверняка, проиграл свои чувства в карты, а должок истребовали в реалии. Врачи. А что врачи? Ну, поизучали, подивились феноменальному случаю и всё. Часто кричали «нонсенс», но никто не вскрикнул, как мне позже объяснили, «эврика!». Денег у семьи не было, и я остался не у дел. Моя мать отныне и, как ни прискорбно это констатировать, навек моя сиделка. Отец запил с горя. Потом оклемался и теперь тоже мой раб. Моего проигрыша в карты. Работает за двоих. В две смены, но жизнь у него одна и здоровье тоже. Я раб и повелитель. Я, я, я, я… эх, помолчать бы мне…
***
Несколько лет назад один норвежский миллионер Ной Йохансен учредил Фонд помощи слепым, проживающим в странах бывшего соцлагеря. Под финансирование этого фонда подпадали как Прибалтика, так и Россия. Одной из программ целевого финансирования было внедрение в жизнь слепых преимуществ глобальной сети Интернет. Специально для этого одной из западноевропейских корпораций хай-тек было изобретено приспособление для ретрансляции символов с монитора на специальную доску, на которой слепой мог прочитать в считанные секунды с помощью осязания сообщение, посланное с другого уголка планеты.
Хоть в чём-то мне повезло больше, чем другим слепням. Из-за феномена, с помощью которого я расстался со зрением, меня внесли в список тестеров системы «пользователь-слепой – Интернет-пользователь (или пользователь-слепой) – Интернет-пользователь слепой». Сложное название, но оно рабочее. Проще говоря, Интернет – в люди, о нет, Интернет – в слепни. Полгода меня обучали программе. Я с лёгкостью освоил азы с псевдооппонентом. А потом перешёл в сеть и с помощью жеребьёвки мне выпала она. Жребий брошен, Рубикон перейдён.
Ей досталась путёвка в жизнь более заслуженно. Она чуть ли не единственная в мире, кто знал столько языков, будучи слепой. Незряча, но письменно изъяснялась на санскрите. Её заметили и внесли в программу под номером один.
Мой порядковый номер был менее примечательный: сто тридцать семь.
***
Первый выход в Интернет для слепого это как глоток свежего горного воздуха. Дышишь и не можешь надышаться.
Компьютер автоматически был настроен на программное обеспечение, которое позволяло беспрепятственно и в кратчайший срок подключиться к оппоненту.
– Владик! Меня зовут Владик! А тебя Хелен?
– Привет, Владислав! Зови меня просто – Хеля! Ок?
– Замётано, Хеля! Тогда меня Владюшей. Или Владиком, или Владикавказом, или ещё как-нибудь!!!
– Ладно, по ходу разберёмся.
Так мы и познакомились. Во время теста оборудования время доступа к Интернету было ограничено тремя часами в сутки. Объяснялось всё просто: необходима психологическая адаптация к новому виду общения. Со мной раз в неделю встречался специальный психолог, который был доволен полученными результатами.
Три часа пролетали махом. Хеля и я как-то сразу сошлись без притираний. Слова лились плотным потоком. Как только я распознавал на доске символы с помощью метода Брайля, сразу начинал свою тираду. Поначалу я делился с ней ощущениями цвета. Объяснял, что значит видеть. Она была мне благодарна за всё то, что я смог ей передать с помощью слов. Рассказывал, как выглядят на экране телевизора Мерилин Монро и Мерлин Менсон, Барт Симпсон и Ёжик в тумане и многое другое. Эти воспоминания у меня всплывали с невероятной чёткостью и воплощались в картинки с тех пор, как я потерял зрение.
Она делилась своим мироощущением, мечтами. Хелен фантазировала и пыталась передать своё видение животных, мультяшных персонажей, Джеймса Бонда и Чарли Чаплина, Ниагарского водопада, своей сиделки. Это было поистине необычайно. Некоторое с её слов казалось намного красочнее, чем в жизни.
Я с дрожью в пальцах прикасался к доске, когда мы обсуждали любовь. Её чувства были кристально чисты. Она говорила, что внешние недостатки не мешают ей воспринимать человека таким, какой он есть. Это Хеля относила к достоинствам слепоты. Оптимисткой по сравнению со мной Хелен была всегда, что бы ни произошло.
Как мы упивались обсуждением книг. До ломоты в пальцах я доказывал достоинства книги «1984» Дж.Оруэлла, но ей почему-то не нравилась сюжетная линия, я противопоставлял её незаинтересованности свои знания политической жизни в мире, что эта история имеет место сплошь и рядом. Министерство Правды, Министерство Любви… Оруэлл – пророк, оракул и пусть пишет не катранами, но смог предугадать и предвосхитить настоящие события. Ей нравился Акунин. Взамен ему я предлагал почитать У.Эко, А.Переса-Реверте. У нас разворачивались целые баталии на почве интеллектуальных детективов.
Кроме всего прочего часто играли в данетки. Успех в большинстве случаев оказывался на её стороне. Бывало, счёт оказывался пять один в её пользу. Поражения в играх мной воспринимались спокойно.
Так незаметно прошло полгода. Я уже не мог обходиться без Хели. Мне казалось как наяву, что наши души срослись и покрывают все семь тысяч километров, которые разъединяли нас вопреки нашему желанию физически быть вместе.
***
Я и Хеля решили во что бы то ни стало увидеться, хотя в нашем случае это было практически неосуществимо. Тогда лучше сказать, встретиться.
Я написал письмо Ною Йохансену с просьбой оказать посильный вклад в воссоединение меня и Хели:
Дорогой Ной Йохансен!!!
Хотел написать Вам давно, но никак не мог собраться с мыслями.
Спасибо Вам, Вы вернули мне радугу. Теперь в моей жизни снова есть фиолетовый и красный, зелёный и жёлтый цвета и даже многие другие – все они воплотились в Хелен. Ведь Вы связали нас единой нитью, не Интернет, – это лишь способ связи. Только на Вас и могу уповать. Я с самого начала не хотел, чтобы письмо получилось слезливым. Хотел даже пошутить. Может, как-нибудь в другой раз и пошучу.
Хели не знает об этом письме, хочу сделать ей сюрприз. Помогите мне.
P.S. Я всё ещё верю в Деда Мороза (Санта Клауса).
P.S.S. Хели живёт в Прибалтике, да, Вам это известно как никому другому.
P.S.S.S. И самое главное, у меня нет заграничного паспорта.
Влад. Россия.

Через три дня пришёл ответ:
Дорогой Влад!!!
Собирайтесь. Всё беру на себя.
P.S. Вы не один, я тоже верю в Санта Клауса (Деда Мороза).
Ной.

Через месяц у меня на руках был паспорт, шенгенская виза, билет, пока в один конец, Красноярск – Москва – Таллинн. Хеле я так ничего и не сказал.
***
Диктор аэропорта «Домодедово» произнесла одну из тысяч ежедневных фраз, которая разнеслась по всем уголкам порта, но в этот раз она принадлежала только мне:
– Пассажиры рейса К-1742 Москва – Таллинн приглашаются к выходу номер семнадцать для посадки в самолёт.
Отто, работник Фонда, а ныне мой сопровождающий, взял меня за руку, и мы двинулись, точнее, он пошёл, а я поплыл. Эйфория.
Вскоре наш самолёт набрал высоту. Я вновь репетировал нашу встречу с Хелен, в сотый раз за последний месяц. Мечта становится реальностью…
***
Гул турбин. Слева Отто. Я знаю – он сидит в соседнем кресле. Он молодец. А я сплю, и мне снится Хелен…. Вижу её хорошо. Высокая, на шпильках, в тунике из газы телесного цвета, на шее кулон с моим фото, а позади крылья. Я так и думал: она – АНГЕЛ.

Александр КОНДРАШОВ г. СУРГУТ,
Ханты-Мансийский автономный округ