УТРАЧЕННОЕ ВАНИЛЬНОЕ ДЕТСТВО

№ 2007 / 23, 23.02.2015

Открылся VII Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова.
Фестиваль посвящён памяти Кирилла Юрьевича Лаврова – он стоял у истоков Чеховского фестиваля, был его бессменным президентом и делал бесконечно много для того, чтобы этот фестиваль жил, развивался и вошёл в число крупнейших театральных фестивалей мира.

Открылся VII Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова. В программе фестиваля – Мировая серия и Московская программа. В рамках «Сезона Канадского театра» будут представлены четыре спектакля одного из выдающихся режиссёров современного театра Робера Лепажа, постановки Мари Шуинар – центральной фигуры современного канадского танца, театрально-цирковой спектакль «Дождь» в постановке Даниэля Финци Паска и спектакль театра «Смит-Гилмор» «Chekhov’s shorts» по мотивам рассказов А.П. Чехова (режиссёры Дин Гилмор и Мишель Смит).
Среди участников фестиваля уже хорошо известные нашему зрителю Питер Брук (спектакль «Великий инквизитор» по роману Ф.Достоевского «Братья Карамазовы»), Пина Бауш, Роберт Стуруа, Филипп Жанти. Свой новый спектакль привезёт Деклан Доннеллан – это «Цимбелин» Уильяма Шекспира. В Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко состоится премьера оперы «Пеллеас и Мелизанда» К.Дебюсси в постановке художественного руководителя Парижского театра «Одеон» Оливье Пи. А ещё спектакли из Японии, Тайваня и Аргентины.
Фестиваль посвящён памяти Кирилла Юрьевича Лаврова – он стоял у истоков Чеховского фестиваля, был его бессменным президентом и делал бесконечно много для того, чтобы этот фестиваль жил, развивался и вошёл в число крупнейших театральных фестивалей мира.

Как только прочитала у Валентина Хализева, что театральная патетика и аффектация в наше время нивелированы, нужны они только в дни войн и революций, что противопоставляется им «воспроизведение симптомов душевных движений», в тот же вечер попала на спектакль тбилисского театра имени Шота Руставели «Сладковато-печальный запах ванили», поставленный Робертом Стуруа и Андро Енукидзе по пьесе Ираклия Самсонадзе. И всё, что говорилось в учебнике, было опровергнуто. Гротеском, чрезмерной жестикуляцией, элементами цирка со спусканием актёров по канату и современной буффонадой – американизированным шоу.
Просидев только час, многие зрители стали покидать зал. Действо и вправду воспринималось нелегко. Его эклектика и синхронный перевод – самые важные обстоятельства. Сначала сама возмущалась, почему бы грузинам не сыграть спектакль на русском языке. Потом поняла причину. Несмотря на то, что их творческая интеллигенция и русская никогда отношений не порывали, грузины сейчас, пусть звучит это несколько провокационно, интровертированы. Есть, с чем сравнивать. Недавно была на спектакле болгарского театра имени Ивана Вазова, они привезли спектакль «Изгнанники» (режиссёр Александр Морфов), так на поклоне чуть ли не братание произошло. Овацию устроили десятиминутную. Болгары бросали из многочисленных корзин нам розы, мы их ловили, и впервые в жизни я уходила из театра с цветами.
После грузинского спектакля такой эйфории не было. Овации, конечно, цветы – всё значилось, куда без этого. Но дистанция пролегла: они – на сцене, мы – внизу.
Интровертированность эта нам нова. Причина в пьесе озвучена: теперь грузины не знают, кто они. Поэтому акцентами-крючками, которые мы, конечно же, заглотили, и звучали слова «реформа», «пограничное эго». Поэтому-то в конце спектакля героиня Майя в трагифарсовом исполнении Нино Арсенишвили, с кровавыми когтями и разукрашенная под Мэрэлина Мэнсона, и рожала ребёнка (роды принимали все герои, олицетворяя Грузию) с «чётким, нетрагическим эго». После первого действия в фойе поговорили, что нам грузин не понять до конца: «У них своя ментальность, своё мировосприятие». Трудно понимать, но что ж из зала бежать…
На афишке «Сладковато-печального запаха ванили» цитировалось высказывание газеты «Грузия»: «Всё здесь построено на сплетении реального и ирреального. Сквозь комическую маску всё время проглядывает печальная, даже трагическая. Эту трагическую ноту «берёт» Заза Папуашвили, обладающий в этом отношении абсолютным слухом и существующий «на грани» жанров и миров. Его «печальный незнакомец» и выражает главную идею спектакля – о тоске по утраченному в этом мире, в котором всё перепутано, смешано, перевёрнуто с ног на голову, изуродовано».
Заза Папуашвили – актёр уникальный. Когда-то критики говорили, что в искусстве Софико Чиаурели есть наслаждение риском. О Зазе это тоже можно сказать. На сцене он действительно «на грани» – человеческого и звериного. В грузинских актёрах удивляет ещё и умение играть истерику тихо. Видишь, что герою орать хочется, плакать, а он молчит. И это ещё страшнее. Кстати, в другом спектакле под названием «Невзгоды Дариспана», тоже представленном на фестивале, Папуашвили вместе с Робертом Стуруа выступает в роли режиссёра. В «Ванили» его персонаж обозначен как «Печальный незнакомец». И в этом – самый большой парадокс спектакля. Потому что семь лет назад герой был всем знаком и понятен. Его звали Георгий, он любил отца и ещё сильнее – мать, которая пекла ему торты, продолжая жить в его воспоминаниях окутанной запахом ванили. Семь лет, проведённые на Манхэттене, не прошли даром. То цилиндр со смокингом нацепит, то камуфляж. То пристрелить ему всех хочется, то маминого торта. Головная боль преследует Георгия, как Пилата. Правда, Георгием он запрещает себя называть. Он теперь человек большой: вернулся в Грузию в должности ладъютанта. То ли интенданта, то ли адъютанта. Окружающие никак не могут понять, что же такое «ладъютант». Да он и сам не знает. И дело даже не в том, что парень скатался в Америку. Те, кто остались в его родном городе, тоже не заметили, что утратили своё лицо. Только не рефлексируют на эту тему. Дверь починяют, диванчик переставляют, чтобы цветы было видно, покупают мобильник счастливой любовнице… На колосниках болтались огромные перевёрнутые куклы (художник Мирон Швелидзе). Как тоска по утраченному ванильному детству. Как ожидание чистого, безгрешного, прозрачного будущего. Только вряд ли это возможно…
Валерия ОЛЮНИНА