1988 год. Неожиданный поворот судьбы
Глава из нового романа «Россия»
Рубрика в газете: Проза, № 2024 / 24, 28.06.2024, автор: Пётр АЛЁШКИН
Когда закусили, Игнат Николаевич поднялся.
– Перекур, – объявил он. – Пусть женщины ставят горячее, а мы обсудим наши дела, – направился он в кабинет.
Сыновья двинулись следом. В кабинете отец сел за свой рабочий стол, Виктор по старшинству уселся в кресло, а Василий со Степаном расположились на диване.
– Вы видите, чувствуете, что творится в стране? – заговорил Игнат Николаевич, посматривая на сыновей. – Думаете, куда идём? Что с нами будет?
– Да уж чувствуем, – усмехнулся Степан. – Я вчера хотел вина купить, два часа простоял в очереди, чуть не задавили в магазине. Хоть по талонам выдавай!
– В правительстве это дело уже обсуждают. Хотят талоны на водку и сахар ввести, – подтвердил Игнат Николаевич. – В некоторых городах талоны уже действуют.
– У нас в НИИ третий месяц зарплату не выдают. Разбегаться народ начал. Из нашего отдела двое в челноки подались. Я недавно разговаривал с одним, говорит, о таком барыше даже не мечтал. В месяц зарабатывает столько, сколько я за год. Хоть самому в челноки подавайся, – хмуро проговорил Виктор.
– Как раз об этом я и хотел поговорить с вами. Всё идет к тому, что в стране будут активно развивать частную собственность. Но всё делают по-дурацки… – он грустно усмехнулся и продолжил. – Или продумано, сознательно делают во вред страны. Вступил в силу Закон о предприятиях, начал действовать хозрасчет. И все довольны. Никто не думает, что этот закон убивает экономику, убивает государство.
– А чем он плох? – спросил Василий. – Вроде все за него, все радуются!
– Ты читал его? Кто из вас заглядывал в него?
Сыновья переглянулись, пожали плечами.
– Почитайте, подумайте! Там уже во второй статье записано: «Государство не отвечает по обязательствам предприятия. Предприятие не отвечает по обязательствам государства». Министерства отстранили от влияния на хозяйственную политику предприятий и реализацию их продукции. А где предприятия должны брать сырье и комплектующие для своего производства? Как где – в тех же министерствах, из государственных источников! Ведь плановая экономика остается незыблемой, сохраняется централизованное распределение фондов. Так что министерства по-прежнему должны снабжать предприятия всем необходимым, а те могут распоряжаться этим по своему усмотрению. Лафа! Лафа для воров!
– Леонид Ильич, когда ему доносили, что у нас воруют, говаривал: «Ну и пусть воруют. Все остается в стране, нашим людям», – произнес Василий. – И здесь для внутреннего рынка особой разницы нет – по командам сверху распределяют товары или предприятия сбывают их нашим людям по своему усмотрению.
– Да, да, если бы так! Но не это главное в законе! Не тут бомба под государство заложена. Седьмая статья закона разрешает создавать кооперативы при предприятиях – с правом использования централизованных государственных ресурсов. Эти кооперативы могут по закону самостоятельно проводить экспортные операции, создавать коммерческие банки, а за рубежом – свои фирмы. Причем выручка в иностранной валюте изъятию не подлежит, а за всю финансово-хозяйственную деятельность кооперативы отчитываются только перед своими ревизионными комиссиями.
– В Москве уже сотни кооперативов открыто. Я заглядывал в частный ресторан. Там цены ой-ёй-ёй, – вставил Степан.
– Они мясо на рынке покупают. Государственных поставок нет, потому и такие цены, – пояснил Василий и добавил. – Я был осенью на выставке изделий кооператоров в павильоне “Стройэкспо” на Фрунзенской набережной: “вареных” джинсов, кроссовок а-ля “Адидас”, видеокассет, футболок с надписями “А я упрямо люблю “Динамо” и с изображениями кота Леопольда и Микки Мауса в цветах советского и американского флагов: “Давайте жить дружно”. Там даже Ельцин побывал до того, как его выгнали из горкома.
– Боюсь, вы не понимаете, о чем я говорю… – с горечью произнес Игнат Николаевич.
– Да, понимаем мы, понимаем, – заверил Василий. – Больше самостоятельности станет у людей.
– Хорошо! Если ты понимаешь, – горячо заговорил Игнат Николаевич, – то представь себе, что ты директор колбасного завода, тебе разрешено создать кооператив и через него продавать колбасу не по государственной цене, а по произвольной, кооперативной, какой твоя левая пятка захочет, и продавать не только в нашей стране, но и гнать, скажем, в Польшу, в Германию, где можно продавать за валюту, а выручку в долларах оставлять там. Ответь на три вопроса. Первый: кого бы ты привлек к созданию кооператива при твоем заводе? Ну?
Василий подумал, хмыкнул и засмеялся:
– Я предложил бы Витьке, – взглянул Василий на брата, – а если бы Степка захотел, то и ему!
– Ответ правильный! Так все директора и будут поступать. По закону можно, закон разрешает. Второй вопрос: куда бы ты стал через кооперативы поставлять колбасу в наши магазины за рубли или за рубеж за доллары?
– Дураку ясно! Конечно, за доллары!
– И третий, что будут продавать наши магазины, когда весь товар уйдет за рубеж? Что будет на полках?
– Пауки да тараканы.
– Так и будет. Не только продукты пойдут за рубеж, но и телевизоры, холодильники, экскаваторы, увидите, дело дойдет до танков и ракет. Всё на продажу! Цемент и нефтепродукты, металл и хлопок, пиломатериалы и минеральные удобрения, резина и кожа – все, что государство направляет предприятиям для переработки и насыщения внутреннего рынка, уйдет железнодорожными составами за рубеж, а выручка от всего этого – в карманы директоров через кооперативы, которыми руководят родственники. И самое главное, все эти законы принимаются сознательно. Их не принимают с бухты-барахты. Создаются экспертные группы, в которые входят все заинтересованные министерства, специалисты из КГБ. Принимают эти законы не дураки, они знают, что делают, и делают сознательно, – повторил убежденно Игнат Николаевич.
– А что мы можем сделать? Мы ни на что повлиять не можем, – сказал Василий. – Как там решили, – взглянул он вверх, – так и будет!
– Это верно! Повлиять мы ни на что не сможет, но воспользоваться в наших силах… Сейчас кооперативы открываются по Постановлению Совета министров, – сказал Игнат Николаевич. – Я перед тем, как вас позвать, читал проект закона о кооперации, который скоро примут. Там много интересного…
– А про формирование фонда зарплаты там что-нибудь сказано? – заинтересованно спросил Василий.
– Сказано, – усмехнулся Игнат Николаевич. – Сказано так: “Кооператив самостоятельно определяет формы и системы оплаты труда членов кооператива”. И ещё там сказано: “Вмешательство в хозяйственную или иную деятельность кооперативов со стороны государственных органов не допускается”. Никто не будет контролировать работу кооперативов. Никто! Закон будет принят, это факт!
– Как мы можем воспользоваться им, мы ведь не директора заводов и фабрик? – спросил Виктор. – И ты у нас не директор мясокомбината.
– Есть у меня мыслишки! – заявил Игнат Николаевич. – Для этого я и позвал вас для серьезного разговора. Я хочу предложить вам подумать – не сменить ли вам работу? Не стать ли кооператорами? Пока я имею возможность помочь, – последние слова он выделил особо.
– Чем заниматься? Джинсы варить? На футболки надписи ляпать? И где взять деньги на всё это? – спросил с сомнением Виктор.
– Нет, ни джинсы варить не надо, ни с футболками баловаться, – заявил Игнат Николаевич. – Если браться, то делать крупные дела. Ради мелочевки не стоит суетиться. Открывать надо строительные фирмы.
– Одну на всех? – Василий обвел пальцем братьев.
– Нет, вы так быстро разругаетесь, – покачал головой Игнат Николаевич. – По одной на семью…
– А деньги где брать на начало? – снова спросил Виктор.
– Деньги вам обязаны будут дать в кредит банки под два процента годовых. Берите хоть полмиллиона.
– Я уже думал над этим, – задумчиво высказался Василий, удивив этими словами отца, ведь он считал, что тому будет непросто бросить хорошо складывающуюся карьеру. – Хотел создать кооператив и заняться строительством и установкой гаражей. Спрос на них сейчас огромный.
– Дело стоящее, можно и дачи строить. Земли под них сейчас свободно выделяются, а строителей мало. К тому же я хотел тебе предложить вот такое дело! Ты на машине катаешься, знаешь, что бензоколонок у нас по дорогам с гулькин нос. Одна заправка на двести километров. Надо в соседнюю область съездить, бери с собой канистру с бензином, чтоб не застрять посреди дороги.
– И что надо делать? – спросил Василий.
– Нужно взять кредит в банке, купить за рубежом оборудование для установки и работы бензоколонки, арендовать землю у дороги, поставить заправку и продать ее нефтяной компании в два раза дороже, расплатиться с кредитом, а на оставшиеся деньги купить другое оборудование и снова поставить бензоколонку и продать. Гаражами-дачами можно заниматься одновременно. Разные бригады нанять! Ну, как тебе? – смотрел на Василия Игнат Николаевич, но уже видел по загоревшимся глазам сына, что тот согласен.
– Я готов! – воскликнул Василий.
– А чем я займусь? – спросил Виктор.
– Тоже строительным делом.
– Каким?
– Спроси у брата, – кивнул Игнат Николаевич на Степана. – Когда он строил свою дачу, где он материалы брал и как?
– Лучше не вспоминать, – ответил, засмеявшись, Степан. – Можно приключенческий роман написать, как я материалы добывал, ни досок, ни вагонки, ни окон, ни дверей. Ужас!
– Слышишь? – улыбнулся Игнат Николаевич. – Материалов нет! Вася начнет делать гаражи, где ему брать профиль, листовое железо? Мотаться по заводам? Ты должен ему все материалы организовать, и не только ему, но и всем нуждающимся. Рынки нужны, рынки строительных материалов вдоль дорог. Договариваешься с кооперативами при кирпичных-цементных заводах, с лесопилками, с заводом, где делают железо для кровли дач и для гаражей, пусть они гонят к тебе материалы вагонами. Берешь оптом, продаешь в три раза дороже. И не один рынок создать, а пять-шесть поставить на разных дорогах на выезде из Москвы. Пустырей по обочинам дорог не счесть, легко договориться, чтоб выделили место. Что скажешь?
– Поработать придется… – вздохнул Виктор.
– Ты работаешь в НИИ строительных материалов, – подсказал Игнат Николаевич. – Там известны все заводы строительных материалов. Открывай кооператив, и пока работаешь в НИИ, наладь контакты со всеми заводами, а лучше с кооперативами при них, найми людей там, чтоб они занимались закупкой материалов на месте и отправляли сюда, а ты тут распределяй их по рынкам да следи за продажами. Сейчас дефицит всего, слету всё уходить будет. Загорелся?
– Уже пылаю! – засмеялся Виктор.
– А что тебе предложить? – с улыбкой взглянул Игнат Николаевич на Степана.
– Мне твоя помощь не нужна. Я хочу открыть художественную галерею в Хаммеровском центре, буду, как ты говоришь, свою и чужую мазню иностранцам впаривать.
– Тоже дело! Главное, чтоб ты сам доволен был… – одобрил Игнат Николаевич, потом обвел взглядом сыновей, которые смотрели на него с возбуждением и с некоторой тревогой перед крутыми переменами в их жизни. Только Степан оставался спокоен. Он уже давно для себя всё решил. – Не порите горячку. Обдумайте всё. Время есть, – обратился отец к сыновьям. – Будут вопросы, спрашивайте, советуйтесь. Пока я в силе, помогу! А теперь продолжим гульбу. Дамы нас заждались!
Но не успел он подняться, раздался звонок. За день Игнат Николаевич устал отвечать на поздравления, первым желанием было проигнорировать звонок, но, помедлив, задержался, поднял трубку. А сыновья отправились в столовую.
– С Днём рождения, Игнат Николаевич, здоровья и счастья вам и всей семье! – услышал он женский голосок.
Звонила внучка Варюнька, дочь масловской Любы, она работала в Москве на ткацкой фабрике. О ней Игнат Николаевич узнал во время поездки в деревню, узнал, что, оказывается, у него уже есть правнук.
– Спасибо, спасибо, Варенька! Как у тебя дела? Как семья? – поблагодарил Игнат Николаевич с чувством вины, подумалось, что надо бы и внучку пригласить на семейный праздник. Родная внучка, а он ее ни разу не видел, только по телефону разговаривал. Всё некогда к себе пригласить, встретиться поговорить по-человечески.
– В семье всё хорошо… Только вот новость нехорошая из Масловки пришла…
– Что такое? С мамой что? – с тревогой спросил Игнат Николаевич.
– Нет. Мама мне звонила только что, говорит, Егор Игнатьевич насмерть зарезал Михаила Трофимовича!
В памяти Игната Николаевича мигом вспыхнул худой высокий и сутулый почти девяностолетний старик Егор Игнатьевич, родной брат его отца. Он еле ходил, когда Игнат Николаевич был в Масловке. Они много разговаривали. Однажды почти всю ночь, до рассвета провели за беседой. Как он мог зарезать? И кого? Этого масловского святошу?
– Как убил? – воскликнул в трубку Игнат Николаевич. – За что?
– Ножом зарезал… Говорит, давно убить было надо, духу не хватало…
– Да-а-а, новость, – протянул Игнат Николаевич, вспоминая историю взаимоотношений Егора Игнатьевича и Михаила Трофимовича Чиркунова.
– Вы извините, Игнат Николаевич! Я вас от дела, видать, отрываю! Поздравляю ещё раз! До свидания!
– Спасибо, спасибо, Варенька! Звони, если что…
Из трубки пошли короткие гудки.
Удрученный Игнат Николаевич быстрым шагом, прихрамывая, пошел в столовую. Почувствовав по его озабоченному возбужденному виду, что звонок был не из приятных, Анастасия Петровна, не удержалась, спросила:
– Что-то случилось?
– Случилось, случилось, – вздохнул горестно Игнат Николаевич. – В Масловке Егор Игнатьевич зарезал Михаила Трофимовича Чиркунова!
– Ой, Егор Игнатьевич? – воскликнула Анастасия Петровна. Она была с мужем в его родной деревне и хорошо помнила обоих стариков. Особенно ей пришелся по душе седой благообразный Михаил Трофимович, к которому ездили за советами люди из других областей. – Этого святого человека? Как же он смог? За что?
Сыновья и их жены смотрели на встревоженного Игната Николаевича, не понимая, о ком речь. И Виктор спросил:
– Кто это такие?
– Было за что, было, – твёрдо ответил Игнат Николаевич жене, а потом обратился к Виктору и пояснил: – Егор Игнатьевич – родной брат моего отца, вашего деда. А Михаил Трофимович, как ты говоришь, святой человек, – снова глянул Игнат Николаевич на Анастасию Петровну, – бывший комиссар, полковник КГБ, собственноручно убил моего деда, а потом по его приказу убили моего отца, когда я ещё младенцем был. Много горя он Масловке принес, пока святым не стал. Вот такое преображение из Савла в Павлы!
– Да уж!– воскликнул Степан. – Хороша история нашего рода! А что же ты раньше не рассказывал, – упрекнул он отца.
– А ты спрашивал? – глянул на него сурово Игнат Николаевич. – Ты спросил хоть раз, за что у меня вся грудь в орденах. За красивые глазки?
Никто не обратил внимания на то, что после этих слов Оксанка выскользнула из-за стола и выбежала из комнаты.
– Поинтересовались хоть раз, какими были ваши предки? Между прочим, Егор Игнатьевич эскадроном у Тухачевского командовал, а потом у Антонова, который тамбовских крестьян на восстание поднял, адъютантом Главоперштаба был! Слышали об Антоновском восстании?
– Тамбовские бандиты, что ли? – спросил Василий.
– Не бандиты это были, почти все бывшие красноармейцы. А сам Антонов для истории России поважней, чем Пугачев со Стенькой Разиным вместе взятые. Благодаря Антонову, Ленин Новую экономическую политику ввел, НЭП, от военного коммунизма отказался. Антонов страну в другую сторону повернул. И дед ваш, мой отец у него был. Сначала у Буденного сражался, а вернулся в Масловку и к Антонову ушел… Ну, ладно, не время сейчас о них разговаривать… Будет интересно, как-нибудь потом расскажу, а то смотрю, наши женщины заскучали. Наливайте! – скомандовал он.
– Почему? Нам тоже интересно, – отозвалась Вера, а Василий стал разливать шампанское в бокалы женщин.
В это время из зала вышла Оксанка, сгибаясь под тяжестью пиджака со множеством орденов и медалей с обеих сторон груди, и направилась к Игнату Николаевичу. На нее сначала не обратили внимания, а когда она подошла сзади к деду и протянула ему пиджак со словами:
– Дедушка, надень!
Все повернулись к ней, засмеялись, а она совала пиджак Игнату Николаевичу. Одна круглая медаль вдруг отцепилась, упала на пол, зазвенев и подпрыгнув, покатилась по полу, прихрамывая на дужке, к шкафу с посудой.
– Ой, – испугалась девочка и чуть не выронила пиджак.
Игнат Николаевич успел подхватить его, а смущенная Оксанка бросилась доставать медаль из-под шкафа. Достала и робко и виновато протянула его дедушке. Он взял медаль, улыбаясь с нежностью, погладил ее по голове.
– Ничего, ничего. Мы ее назад повесим… – и обратился к жене. – Настя, отнеси в шкаф, – протянул он ей пиджак.
– Может, наденешь, а? День торжественный, – сказала Анастасия Петровна.
И сыновья загалдели с улыбками.
– Пап, надень, надень!
– Отнеси! – требовательно, но с улыбкой приказал Игнат Николаевич. – Испачкаю ещё… Да, и внуков пугать не стоит…
Анастасия Петровна взяла у него пиджак с орденами, отнесла и повесила в шкаф на прежнее место.
Гости засиделись заполночь, и все остались ночевать.
Нетерпеливая Серафима, как только они улеглись в постели на втором этаже, полушепотом спросила у мужа, стараясь, чтоб не услышали Виктор с Тамарой в соседней комнате, перегородки были тонкими, о чем они секретничали с отцом.
– Старик созрел, – ответил Василий также полушепотом с доброй иронией к отцу. – Словно наши мысли прочитал. Предложил нам всем открыть кооператив.
– Один на всех? – с тревогой прошептала Серафима.
– Старик мудрый. Посоветовал каждой семье свой создавать. Чтоб не разругаться. Мне отличную идею предложил. Мы хотели гаражи строить, а он подсказал, что можно и дачами заняться, сейчас спрос на них большой, а самое важное – надоумил строить бензоколонки вдоль дорог. Закупать оборудование за рубежом, устанавливать и продавать втридорога нефтяным компаниям. Блеск – идея! Я бы недодумался.
– Это же дорого!
– Деньги возьмем в кредит… Ты у нас финансистом будешь…
– Я не смогу, – с сожалением ответила Серафима.
– Ничего, – обнял ее нежно, прижал к себе Василий. – Возьмем бухгалтера, она тебе научит. Ты сообразительная, умница!
Серафима перебралась к мужу на плечо, легонько и тонко коснулась губами его щеки, а он прижал её к себе своими сильными руками, чувствуя томительное наслаждение от прикосновения её лёгкого гибкого тела, и какое-то непонятное умиротворение, довольство, упоение от того, что начинается новая жизнь, которая представлялась ему теперь интересной, увлекательной, и самое главное – самостоятельной. И в то же время почувствовал жгучее желание, которое не ослабевало у него по отношению к жене больше пятнадцати лет.
– Ты – сильный! – прошептала с нежностью и уверенностью в голосе Серафима, почувствовав его состояние. – У нас всё получится.
Она начала целовать его в колючие щеки от подросшей за день щетины, в губы, в шею. Он прижал её к себе, впился со страстной нежностью в её губы.
А жена Виктора Тамара, застелив постель, бухнулась на неё и проговорила расслабленно:
– Разморило меня от вина, спать охота, ужас!
– Спи-спи, – привычно и разочарованно поцеловал её в щёку Виктор, располагаясь рядом.
Ему хотелось поговорить, обсудить предложение отца. Жизнь меняется, какой сон. «Ей не интересно о чём мы говорили с отцом, пусть спит», – извинил, оправдал Тамару Виктор.
За окном на столбе у забора горел фонарь, свет его гасился плотными шторами. Один тонкий лучик пробился в щель между шторами и замер на потолке на желтоватой вагонке, покрытой лаком. Виктор лежал на спине, чувствуя, как кружится голова от коньяка, смотрел на лучик света и думал о совете отца. В комнате было тепло. Тамара засопела, она всегда засыпала быстро, а Виктору не спалось. Из-за перегородки, где была кровать Васьки с Симкой, доносился шёпот. «Обсуждают, – мелькнуло в голове, подумалось с некоторой завистью. – Им хорошо! Васька будет заниматься своим привычным делом… И Симка у него замечательная баба, шустрая, душевная. Всегда поддержит… А мне надо одному пускаться в неведомое плавание. Жутковато! Хотя отец поддержит, поможет. Одному за такое дело браться бессмысленно… Возьму коммерческим директором Антона Криворучкина. – Виктору вспомнился бойкий, энергичный сотрудник из его отдела. Несмотря на свою фамилию, он был толковым работником. – Из бухгалтерии кого-нибудь надо взять… А Устав? Устав надо делать! Самому не написать…». Виктор зевнул и повернулся на бок, подумав: «Надо спать, завтра решим!».
В это время из-за перегородки донёсся долгий приглушённый сладостный стон Серафимы. «Начинается!» – подумал с завистью Виктор. Он знал по прежним ночам, что сначала Серафима будет сдерживаться, а потом от страсти забудется. Так и случилось! Почувствовав сильное возбуждение, Виктор попытался легонько повернуть к себе лежавшую спиной к нему Тамару, но она в ответ простонала сонно: «Отстань! Спать охота!», но, услышав за перегородкой всё усиливающиеся охи-стоны Серафимы, поняла, что муж не отстанет, не поворачиваясь к нему, согнула ноги в коленях и подняла на спину сорочку.
Последний абзац читается без зевоты.
Так держать!
сильно сказано
Винегретная политинформация. Сорян, конечно, но не зашло…
Автор:
“Хотят талоны на водку и сахар ввести, – подтвердил Игнат Николаевич. – В некоторых городах талоны уже действуют.
– У нас в НИИ третий месяц зарплату не выдают. Разбегаться народ начал. Из нашего отдела двое в челноки подались.”
– Талоны на водку ввели около 1986 года. В НИИ в это время зарплату платили. Люди не разбегались до 1991 года.
– Челноки появились в конце 80-х – начале 90-х.
А вот это как: “Серафима перебралась к мужу на плечо”?
Ну, тут одно из двух; – либо прикорнула, либо классика песенная из тех же времен безкамасутровых: – ” словно голень мне на плечи – наши встречи, наши встречи…”
Так автору сноску бы надо сделать.
Не все же такие продвинутые в этом вопросе.
Вся эта семейная риторика “начинающих кооператоров” как отвлекающий маневр для “наслаждения “заключительным абзацем главы из нового романа “Россия” автора П. А. – доктора каких-то там гуманитарных наук, защитившегося в каком-то Учёном Совете послесоветского исторического периода.
“Он прижал её к себе, впился со страстной нежностью в её губы”.
Какая нудная и скучная пошлятина!
Назвать роман “Россия” – это смело и просто до идиотизма, как и роман “Заросли”. И уже неважно что там внутри, можно не читать, и так всё ясно.
Нет, Коля, насчёт “всё ясно” – это явный перебор, совершенная неточность, а вот в отношении заглавия – твоя правда; на мой редакторский взгляд, никуда не годится: Пушкин заметил “Москва! Как много в этом звуке!”, а уж в понятии “Россия” – столько, сколько ни в один роман не вместить, даже – в эпопею.
Посмотрел местами эту главу.
Петр! Хошь верь, хошь нет: писано гораздо слабее (не место вдаваться в детали) того романа, что опубликован в “Нашем современнике” год тому назад. Удачи!
что ты несёшь… всё испортил