ВЕЧНЫЙ БЕГ УРСДОНА

№ 2007 / 28, 23.02.2015

…Без чувства родины, без уважения к своим истокам, без тесной, живительной кровной связи с ними нет будущего ни у человека, ни у народа… Это – и писательское кредо известного осетинского поэта и прозаика, уроженца селения Красногор Музафера Дзасохова.…Селение Красногор. Одно из десятков сёл равнинной Северной Осетии, весной тонущих в буйной бело-розовой кипени цветущей алычи, вишен и яблонь, летом отороченных шёлком сочной зелени кукурузных полей, осенью засыпанных красной медью и старым золотом облетающей листвы. Пробираясь сквозь заросли орешника и тополей, рокоча на перекатах, несёт мимо него свои воды к Тереку пенный Урсдон – Белая река. А в синеву неба над селом, точно в пласт прохладной бирюзы, врезана одетая вечными снегами цепь Кавказских гор… Красота этой щедрой земли – земли с яркой и гордой историей, земли, которая, как тёплым летним ливнем, напитана высокой поэзией и мудростью древних легенд и народных традиций, – постучавшись в детстве в сердце, берёт его в плен навсегда. А если сердце, к тому же, наделено даром переплавлять в Слово согревающую его любовь к земле, где тебя качали в колыбели и по которой ты сделал свои первые шаги, то в нём непременно проснётся стремление поделиться этим солнечным теплом с другими. И тогда тебе не миновать радостного и мучительного искуса литературным творчеством. А стержнем твоего творчества станет выстраданное и окрепшее в жизненных испытаниях осознание: без чувства родины, без уважения к своим истокам, без тесной, живительной кровной связи с ними нет будущего ни у человека, ни у народа… Это – и писательское кредо известного осетинского поэта и прозаика, уроженца селения Красногор Музафера Дзасохова.

– Музафер Созырикоевич, сегодня, к сожалению, приходится с горечью констатировать: нити прочных когда-то связей между «центром» и национальными республиками, скреплявшие в былые, доперестроечные ещё времена литературное пространство России, за последние полтора десятка лет оказались почти полностью разорванными. Напрямую касается это и Северной Осетии. Раньше осетинские поэты и прозаики, как и их коллеги из других уголков Северо-Кавказского региона, регулярно публиковались в столичных литературных журналах, а переводы всего того лучшего, что появлялось в литературе Осетии, издавались, и немалыми тиражами, на русском языке. Не говоря уже о тесном двустороннем общении республиканских авторов с московскими коллегами по перу – творческих встречах, «круглых столах», литературно-критических семинарах… Сегодня же, когда во Владикавказ приезжают маститые столичные литераторы, актёры, музыканты – а их в Осетии побывало немало после бесланской трагедии, – то от них неизменно слышишь: «Мы ровно ничего теперь не знаем о том, что у вас в культурной жизни происходит…» Мало того. Эти творческие контакты стали, по большому счёту, эпизодическими и на региональном уровне, на уровне Северного Кавказа…

– Всё это, как ни печально, действительно так. Я не идеализирую наше советское прошлое. Но нельзя отрицать, что в нём, хоть и принято его сегодня поливать чёрной краской, было немало хорошего – с чем уже незнакомо новое, молодое поколение, выросшее в совершенно иных экономических и духовных условиях. Литература сейчас стала товаром. Издаётся в основном лишь то, что приносит прибыль издателю, – а это, как правило, непритязательное развлекательное чтиво. То же самое происходит и в кино, и на телевидении – и на этой почве бездуховность расцветает, как чертополох.
Есть такой анекдот. У армянского радио спрашивают: «Что было раньше – курица или яйцо?» В ответ раздаётся ностальгический вздох: «Раньше всё было…» Вот такая ситуация сложилась сейчас и в осетинской национальной литературе. Когда-то представители нашей творческой сферы очень тесно общались с коллегами из самых разных уголков бывшего Союза – не говоря уже о наших соседях по Северному Кавказу. Мне, например, где только не пришлось побывать – от Москвы и Ленинграда до Закарпатья. Приезжали постоянно наши друзья из этих регионов и к нам. И такие контакты, конечно, благотворно сказывались на литературной жизни Осетии. Сейчас этого, увы, нет.
То же самое относится и к контактам в сфере издательской деятельности. Снова приведу в пример себя: до так называемой перестройки у меня за пятнадцать лет вышли в Москве семь книг. Бывали годы – скажем, 1976-й, 1982-й, – когда в центральных издательствах даже по две моих книги выходило. Не раз публиковался я и в московских журналах – «Огоньке», «Юности», «Крокодиле»… А за последние шестнадцать лет – не напечатал в Москве ни единой строки. И если бы только я! За это время практически ни у кого из осетинских писателей там не было издано ни одной книги. Почти сошли на нет и журнальные публикации.
Нет у нас сейчас и былых связей со столичными переводчиками. Во-первых, за переводы платят мизерно мало, забывая, какой это кропотливый труд. Во-вторых, даже если тебя будут переводить, кто сегодня издаст эти переводы? Я опять-таки сошлюсь на свой опыт: меня в своё время переводили такие известные мастера этого дела, как Яков Козловский, Вероника Тушнова, Лев Озеров, Александр Николаев, Альберт Налбандян, Владимир Пальчиков, Марина Кудимова, Лазарь Шерешевский, Михаил Раскатов, Александр Медведев, Натан Злотников, Ирина Озерова и ещё многие другие. Я очень благодарен всем этим людям, стараниями которых мои стихи зазвучали на русском языке и с ними смогли познакомиться широкие читательские круги за пределами моей родной Осетии. Сегодня кто-то из них, к сожалению, уже ушёл из жизни, кто-то продолжает работать – но контактов у нас, осетинских авторов, повторюсь, с ними больше никаких нет.
Словом, всё поменялось, и поменялось в худшую сторону. Мы, как говорится, варимся в собственном соку. Раньше у нас с каждым годом число друзей увеличивалось – а теперь, наоборот, уменьшается. Я просто не вижу, что бы могло эту ситуацию переломить. И это, конечно, идёт отнюдь не на пользу не только осетинской литературе, но и всей культурной жизни нашей республики в целом. Когда нет стабильных творческих контактов с коллегами и единомышленниками, нет общения с ними – не происходит и духовного взаимообогащения. Ведь даже родные братья постепенно становятся друг другу чужими, если долго друг с другом не встречаются и не общаются по душам.

– Не говоря уже о другом… То, что о культурной жизни Северо-Кавказского региона, яркой и интересной, сегодня так мало знают в России далеко не последняя причина, из-за которой в массовом сознании создаётся искажённый образ Кавказа. Ведь в расхожем представлении обывателя Кавказ – это одна сплошная «горячая точка», этакий заповедник криминалитета и терроризма, где постоянно гремят выстрелы и взрывы… И только.

– Согласен. Но беда в том, что такой образ насаждается ещё и искусственно. Когда у нас здесь происходит что-то хорошее, об этом в центральных средствах массовой информации говорят очень робко или не говорят вообще. Но стоит произойти какой-то беде, какому-то негативу, как это сразу же возносится на щит и всячески смакуется – и действительно, о Кавказе создаётся мнение, что там могут только стрелять, гнать левую водку и захватывать заложников. А это же не так на самом деле. У нас во Владикавказе сегодня регулярно проходят масштабные театральные, музыкальные, кинематографические фестивали – и не только регионального, общекавказского уровня. Взять хотя бы наш фестиваль национальных театров Северного Кавказа и Закавказья «Сцена без границ», который уже приобрёл размах международного и собрал в прошлом году во Владикавказе многочисленных гостей из стран СНГ и Восточной Европы… Разве такие культурные мероприятия не достойны того, чтобы о них знала вся Россия? А то, что мы видим по телевизору, слышим по радио?.. Такое впечатление, что выпуски новостей специально так составляются, чтобы человека морально подавлять и угнетать. А нынешние фильмы, а развлекательные передачи? В них открыто проповедуется: кто нахрапистее, циничнее, бессовестнее, тот сегодня и прав, тот и преуспевает в жизни. Подчас это самые настоящие подробные инструкции: как надо убивать, как надо грабить… И всё это, как губка – воду, впитывает молодое поколение. А мы потом удивляемся и возмущаемся, что молодёжь нынче «не та», что между «отцами» и «детьми» в России всё шире становится нравственная пропасть…

– Кстати, если говорить о притоке молодых сил в современную осетинскую литературу, то ведь и здесь сегодня далеко не всё безоблачно. Да, в талантливой молодёжи, успешно «пробующей перо», в республике недостатка нет. Но пишут эти молодые авторы, как правило, на русском языке…

– Знаете, кто-то из недругов осетинской национальной литературы однажды съязвил, что она была рождена советской властью и с гибелью этой власти и умрёт. К сожалению, дело, похоже, именно к этому мало-помалу и склоняется. У нас по-прежнему стабильно выходят газеты и литературные журналы на осетинском языке – ни одно такое издание за сложные годы реформ не закрылось, и, конечно, большое спасибо за это нашему республиканскому руководству, которое изыскивает возможности выделять на их поддержку необходимые средства. Но… Далеко не все публикующиеся в этих журналах произведения потом издаются в книжном формате. Раньше в Осетии выходило до ста наименований литературы в год. Сейчас такие возможности из-за экономических трудностей резко сократились. И это, конечно, очень плохо: ведь газета живёт день, журнал – месяц, а книга – десятилетия.
За последнее время наш Союз писателей обновился. Но использовать здесь это слово даже как-то кощунственно – потому что обновился он за счёт стариков. Раньше членами Союза становились в среднем в тридцать – тридцать пять лет. Теперь средний возраст наших писателей – пенсионный: около шестидесяти. Притока молодёжи в осетинскую национальную литературу сегодня практически нет, нет в ней преемственности поколений: те из молодых, кто пишет, предпочитают, как вы совершенно правильно отметили, писать на русском. А это уже совершенно иное культурное явление, не имеющее отношения к национальной осетинской литературе в чистом, подлинном смысле этого слова – как бы ни были такие авторы талантливы. В этом я глубоко убеждён.
В журнале «Ногдзау», который я возглавляю в качестве редактора, есть специальная рубрика, где мы публикуем «пробы пера» школьников республики – стихи, рассказы, сказки, эссе. Выходит журнал раз в два месяца. Но порой бывает так, что редакция оказывается в затруднении: чем эту рубрику заполнить? Мы попросту не можем найти для неё материала. А это тоже очень тревожный симптом.

– И в чём же, по вашему мнению, истоки этой проблемы? В том, что автору из национальной республики, пишущему на русском языке, сегодня легче «пробиться» в большую российскую литературу, легче оказаться замеченным читателями и критикой? Или всё гораздо серьёзнее: постепенно, исподволь в глазах молодого поколения теряется сам престиж осетинского языка?

– Мне кажется, корень зла здесь – то, что преподаванию осетинского языка и литературы у нас в республике не уделяется должного внимания. Несмотря на то, что в последние годы в Осетии начал отмечаться День осетинского языка – 15 мая. Но самое главное, о чём я говорил и писал уже не раз, – то, что в республике можно по пальцам перечесть школы, где преподавание с первого класса ведётся на родном языке.
Среди родителей у нас, к сожалению, есть обыватели, которые убеждены, что если их ребёнок будет учиться в такой школе, то потом для него намного усложнится, а то и вовсе закроется дорога в вуз. Но ведь это не так! Я, опять-таки, уже не однажды приводил здесь в пример наше, послевоенное поколение: то, что мы все предметы до седьмого класса включительно изучали на осетинском, ничуть не помешало нам получать полноценное высшее образование на русском языке. В том числе за пределами Осетии. И при этом в республике не было дефицита журналистов, писателей, артистов, в совершенстве владеющих чистой, литературной родной речью. А сейчас нередко приходится слышать, как из уст молодых актёров нашего национального Осетинского театра родной язык на сцене звучит с русским акцентом. Это – драма, если не трагедия.
Наш знаменитый земляк, академик-иранист с мировым именем Василий Иванович Абаев совершенно правильно писал в своё время: удел осетин, по доброй воле тесно связавших больше двух веков назад свою судьбу с Россией, – двуязычие. Русский язык раздвинул перед нами широкие горизонты мировой культуры. Но будет преступлением и перед предками, и перед потомками, если мы, осваивая эти горизонты, своего родного языка не сбережем, позволим ему умереть. Без языка у народа нет будущего. Он утрачивает всё, что составляет его культурную самобытность, его уникальность – обычаи, традиции, сам менталитет. И превращается в безликую серую массу.
Осетинский язык прошёл тысячелетний исторический путь. Это, образно говоря, единственная ветка, оставшаяся живой и зелёной на высохшем древе скифо-сармато-аланских наречий, на котором когда-то шумело столько ветвей, листьев и цветов. Не случайно к нему сегодня в научном мире такой интерес, не случайно его изучают лингвисты в ведущих университетах Запада. И даже когда наших предков-алан монгольские завоеватели загнали в горные ущелья Северного Кавказа, почти истребив их и поставив наш народ на грань исчезновения, они, предки, сумели вопреки всему сберечь свой язык, сохранить созданное на нём богатейшее устное культурное наследие: гениальный нартский эпос, песни, предания, сказки… То есть ситуация сложилась парадоксальная: когда не было у нашего народа письменности, не было и угрозы исчезновения осетинского языка. Сегодня, когда есть у нас письменность в самой высокой своей форме – литература, – такая опасность, к сожалению, реальна.
Знаете, я очень не люблю расхожее словосочетание «малый народ». Малочисленные народы есть, но малых, по моему твёрдому убеждению, нет: каждый народ, даже самый небольшой, велик в своей культуре. Угаснет её огонь – обеднеет всё человечество. Мир ведь именно тем и хорош, что все мы – разные. И потому сегодня, в эпоху глобализации и повсеместного насаждения не самых, увы, лучших стандартов пресловутой западной массовой культуры, России нужно, я убеждён, больше внимания уделять поддержке культуры своих малочисленных народов. Если мы муравья или редкий цветок заносим в Красную книгу, беспокоясь, чтобы они не исчезли с лица Земли, то в этом-то уж направлении самые серьёзные шаги на государственном уровне тем более необходимо предпринимать! Хотя, конечно, в первую очередь именно от воли, желания и усилий самого народа зависит, будет ли у него будущее.
Осетия – не отгороженный от мира оазис. То негативное, что происходит сегодня в большой России и в её культуре, отражается, словно в зеркале, и здесь – как и в других регионах страны. А ведь недаром один умный человек сказал, что всякий большой пирог начинают ломать с краёв: если края непрочные, разваливается и центр… И поэтому я убеждён: сейчас, когда время за окном такое непростое, России вдвойне необходимо думать о своих регионах. Чтобы сохранить себя в том числе и как культурно-историческую общность.

– В одной из ваших больших поэм – героико-романтической поэме «Рог Лехела» – есть такой ключевой эпизод: аланский вождь Лехел и его сподвижники отправляются на поиски земли счастья, земли обетованной из древних легенд своего народа. И только проделав долгий тяжёлый путь и дойдя до «последнего моря» на западе, они, истосковавшиеся по родине, понимают: «Земля отцов, оставленная нами, и есть обетованная страна…» Без Родины, без корней, без опоры на них человек бессилен и трагически одинок. Это лейтмотив, проходящий через всё ваше творчество – от стихотворений и поэм, уводящих читателя в далёкое прошлое Осетии, до поэтических и прозаических страниц, рисующих Осетию современную…

– Ещё Есенин говорил: у поэта обязательно должна быть Родина. Иначе строки, выходящие из-под его пера, будут мертворождёнными, безликими, лишёнными внутреннего огня – какими бы совершенными и отточенными они не были по форме.
История твоего родного народа, его обычаи, традиции, предания, имена героев, которыми он гордится – всё это не может не вдохновлять на творчество. Это как колодец живой воды, из которого сколько ни черпай – он не убывает. И самое главное здесь – суметь найти словесные краски для того, чтобы показать ту живую связь времён, связь поколений, преемственность вечных ценностей и духовных идеалов, которая и делает народ народом. Ту самую преемственность, нить которой соединяет сквозь столетия аланских воинов, героев моей поэмы «Рог Лехела» и других поэм и стихотворений, посвящённых прошлому Осетии, с их прямыми наследниками по крови и духу – героями Великой Отечественной. И тянется дальше, в современность… Насколько у меня это получается – судить читателю.
И ещё один источник вдохновения, который неисчерпаем, – это красота твоей родной земли. Природа – великий учитель. Чем ближе человек к природе, к земле, тем чище душой и мудрее он становится – о чём подчас забываем в суете повседневных дел и забот мы, горожане, живущие в многоэтажках. И как часто общение «на ты» с лесом, летним лугом, горным ручьём, взгляд, упавший на куст цветущего шиповника, запах осенней листвы, щебет ласточки вдруг одаривают душу настоящим философским откровением… Именно так у меня составилась целая книга лирических миниатюр, своего рода стихотворений в прозе – «Наедине с природой», которая мне очень дорога.

– Но российский читатель знает Музафера Дзасохова – причём давно и хорошо – ещё и как прозаика крупной формы. В центральных издательствах не раз выходили ваши романы и повести, объединённые в большой цикл о семье Таучеловых из осетинского селения Барагуын: «Весенние звёзды», «На берегу Урсдона», «Сердце брата», «Осетинский долг», «Птичье молоко»… Критика не однажды отмечала, что он во многом автобиографичен: герои этой саги о послевоенной Осетии – сельский мальчишка Казбек и его сёстры Дунетхан и Бади – рано остаются сиротами, рано взрослеют, рано ложатся на их плечи совсем не детские заботы. А впереди у юного Казбека Таучелова, от чьего лица и ведётся повествование – учёба в пединституте, поездка на целину, решение посвятить себя журналистике, первые трудные и радостные шаги по стезе поэтического творчества… И, опять-таки, осознание: человек крепок своими истоками, своей духовной верностью родному очагу, без этого он – всё равно что птица без крыльев…

– Этот цикл я считаю единой книгой – несмотря на то, что в него входят четыре романа и несколько повестей. В нём действительно много автобиографического. Но задача изначально ставилась такая: показать на примере судьбы одной семьи судьбу целого поколения. Поколения, чьё детство пришлось на войну и трудные послевоенные годы, на чью долю выпало немало лишений – но которое эти лишения не сломили, не погасили в его душе света… Не знаю, насколько мне это удалось. Но мне очень приятно, когда приходится слышать от земляков: «Это – словно обо мне и моих близких, только имена и фамилии другие…» Раз в душе читателя находит отклик пережитое, прочувствованное и отражённое на бумаге автором, раз он соотносит это с собой – значит, автор, видимо, всё-таки работал не напрасно.

Беседу вела Елена КОВАЛЕНКО
г. ВЛАДИКАВКАЗ