Янош ГУЯ: В ГЕРМАНИИ ХОЧУ ЧИТАТЬ ХАНТЫЙСКУЮ ГАЗЕТУ (интервью)

№ 2007 / 33, 23.02.2015

   Янош Гуя родился в 1933 году в Будапеште в семье служащих. Ещё в школе прочитал журнал, где были перечислены названия финно-угорских народов, и с тех пор у него возник интерес к родственникам по языку.

   В один из его приездов я встретилась с ним, чтобы поговорить о нём и его работе. По поводу литературного хантыйского языка, который ещё не создан, Гуя сослался на опыт Венгрии, где многодиалектность не помешала создать единый для всех венгров литературный язык. С тревогой профессор говорил о состоянии и перспективах мансийского языка, так как из множества диалектов и говоров, на которых прежде говорили манси, остался только сосьвинский.

 

 – Господин Гуя, с XVIII века венгерские учёные занимаются исследованием языка и культуры хантов и манси. Чем был вызван интерес? Поиском прародины и праязыка?

– Прежде всего, для нас важен был язык, поэтому венгры, финны и эстонцы стали изучать культуру обских угров. В школах и в Академии наук Венгрии обязательно рассказывают о древней родине венгров и родственных им ханты и манси. Если бы мы не знали, что они имеют общий с венграми праязык, может быть, никто бы не поехал в Сибирь.

 

– Как сложилась ваша судьба по окончании университета?

– Работал в Венгерской академии наук, сначала был аспирантом, потом стал кандидатом и доктором наук, затем стал научным советником. В 1976 году уехал в Германию и с этого времени работаю в Гёттингенском университете, одновременно продолжаю работать в Венгерской академии наук.

 

– Вы хантыйский язык выучили на родине?

– Да, в Венгерской академии наук. В XVIII веке в Сибири побывал венгерский исследователь Антал Регули, который собрал большой языковой материал у хантов. Много лет назад в Венгерской академии наук был проект – на основе записей Регули создать словарь хантыйского языка. Была сделана большая подготовительная работа по составлению карточек для словаря. Над ними работали молодые сотрудники, в том числе, и я. Несколько лет мы переписывали тексты Регули, некоторые знали наизусть. Это была самая основательная школа для изучения хантыйского языка.

 

– У хантов, как известно, несколько диалектов. Почему вы отдали предпочтение ваховскому и шурышкарскому?

– В 1955 году в Ленинграде я познакомился со специалистами по обско-угорским языкам, это А.Н. Баландин, М.П. Вахрушева, В.Н. Чернецов и Е.И. Ромбандеева. В это время Н.И. Терёшкин издал очерки и грамматику ваховского языка. Это тоже сыграло свою роль. Я с удовольствием изучал этот диалект, тем более после открытия В.Штайница по фонологии ваховского диалекта: он доказал, что в хантыйском языке это самый архаичный диалект. Можно сказать, идентичен общехантыйскому или иначе старохантыйскому языку. Не случайно, в словаре восточно-хантыйских диалектов Н.И. Терёшкина ваховские формы стоят на первом месте.

 

– В таком случае, похож ли он на старовенгерский язык? Есть ли что-то общее в лексике и морфологии языков?

– Совпадения есть. Прахантыйский можно было бы сравнить с древневенгерским и с прамансийским языками. На таком уровне эти праязыки имеют совпадения. В историческом масштабе это можно рассматривать как праугорское единство. Как языки хантыйский и венгерский сейчас далеко отошли друг от друга, хотя имеют общие черты.

 

– Есть ли у вас работы по хантыйскому языку?

– У меня есть, может быть, самая важная работа в моей жизни, это монография «Структура предложения в ваховском диалекте хантыйского языка». Есть большая работа по вопросам исторической фонологии и публикации по шурышкарскому диалекту. В 1974 году издал в Венгрии «Основы финно-угорского языкознания», где описал морфологию хантыйского и мансийского языков. Позже они были опубликованы в Москве. Восточно-хантыйская хрестоматия на английском языке вышла в Блумингтоне (США), в Венгрии она издана на венгерском. На венгерском я издал хантыйские и мансийские сказки. Позже они были переведены на немецкий язык.

 

– Практически всё, что опубликовали зарубежные исследователи по обско-угорским языкам и культуре, недоступно современным ханты и манси из-за незнания иностранных языков.

– Это довольно большая проблема. В ЮГУ есть кафедра угорских языков. Из иностранных языков прежде всего здесь должны изучать венгерский, так как много замечательных работ по хантыйскому и мансийскому языкам написаны на нём. И если кто-то из здешних специалистов не может их прочитать, это огромная беда. Мне больно, что огромное богатство научной литературы, которое есть в Европе, для жителей Ханты-Мансийского округа является недоступным. Иногда случайно кому-то попадаются книги западных авторов, но это не систематически и не по сущности. Создаётся впечатление, будто существует железный занавес в знании научной литературы и иностранных языков, на которых эти издания изложены. И сейчас важно эти барьеры уничтожить.

    В связи с хантыйским языком у вас часто вспоминают о венгерском учёном А.Регули и цитируют его. А. Каннисто, финский исследователь, в основном занимался хантыйским языком. У него есть замечательные работы, неизвестные у вас широкой публике. Недавно на основе его материалов вышел словарь мансийского языка. И я удивляюсь, что имя финской исследовательницы В.Куулмалы, которая его издала, в предисловии даже не упоминается. В научных кругах России её имя совершенно неизвестно. У вас абсолютно субъективное отношение к западным учёным: некоторые персоны любимы и известны, а другие – нет. Этого не должно быть.

 

– Вы хотите сказать, что хантам и манси следует изучать иностранные языки, чтобы перевести на русский язык то, что написано европейскими исследователями?

– Я знаю, что труды финских исследователей К.Ф. Карьялайнена и У.Т. Сирелиуса, побывавших в Сибири на рубеже XIX – XX веков, переведены на русский язык. Важно, чтобы ханты и манси могли в оригинале читать и понимать труды иностранных ученых. Конечно, не каждый должен владеть немецким, венгерским языком и английским языками, но хотя бы некоторые специалисты, которые хотят серьёзно заниматься хантыйским или мансийским языками, обязательно должны изучать иностранные языки. Я могу сказать, что славистика без знания русского языка невозможна, как и романистика – без итальянского и французского. Это кардинальный, фундаментальный вопрос – знание иностранных языков. Я знаю, что некоторые студенты ЮГУ поедут в Финляндию и Германию. А вот специалистам по хантыйскому и мансийскому языкам прежде всего нужно ехать в Венгрию.

 

– Я знаю, что вы и в Гёттингене занимаетесь исследованием хантыйского языка. Есть ли в университете кафедра финно-угорских языков?

– Это нельзя назвать кафедрой. Это финно-угорский семинар. По российским критериям это институт, небольшое самостоятельное учреждение, где ведём научную работу и преподаём.

 

– Преподают ли там финно-угорские языки и какие?

– Студенты, которые занимаются финно-угристикой, помимо венгерского языка и литературы должны изучать хантыйский или мансийский. Тем, кто специализируется на финском языке, нужно изучать саамский или марийский языки. Конечно, все финно-угорские языки в Гёттингене не изучают. Это невозможно. Я преподаю хантыйский и мансийский. На шурышкарском и на ваховском диалекте хантыйского языка регулярно читаем тексты. Мои студенты даже сделали немецкий перевод стихотворений Ю.Шесталова. Одна из наших студенток закончила факультет славистики и хорошо говорит по-русски, с ней мы обрабатываем мансийские словники, собранные в XVIII столетии. Она очень хорошо умеет читать старые записи. И мне кажется, что даже среди знаменитых финно-угроведов такой уровень понимания древних текстов встречается редко.

 

– В постперестроечный период в округе вышло довольно много литературы на хантыйском языке. У вас она есть?

– У меня довольно большая библиотека по обско-угорским языкам, но не всё, что издано. Опять проблема. Может, не обидятся на меня в Ханты-Мансийске. Я себе представлял, что прихожу на кафедру обско-угорских языков ЮГУ и там увижу буквари, грамматики, художественную литературу на разных диалектах хантыйского языка, потому что на кафедре должно быть много разной литературы для изучения языка. Но мне кажется, что в Ханты-Мансийске нет ни одной библиотеки, где было бы всё, что издано по хантыйскому языку. Может быть, это звучит слишком строго, но хотя бы на одном факультете ЮГУ нужно иметь такую библиотеку. Возьмём Гёттинген. Там есть довольно большая библиотека по финно-угорским языкам. Кафедры университетов Будапешта, Сегеда, Дебрецена и Сомбатхея тоже имеют такие же библиотеки. Гёттингенский университет был основан в начале XVII столетия и сразу стал известен во всём мире. Почему? Потому, что у него были деньги и возможность купить профессоров и книги. Профессор и книга – эти понятия практически стоят на одном уровне.

 

– Можете ли вы читать газету «Ханты ясанг»?

– Свободно читать не могу. Здесь для меня проблемы с правописанием. Если я знаю слово, тогда понятно. Если не знаю, приходится думать, как прочитать слово? Как-то смотрел по местному телевидению хантыйскую передачу, сначала ничего не понял, но через час уже стал понимать. С удовольствием читаю на ваховском диалекте, так как понимаю его лучше. Радость доставляет картинный букварь, изданный на этом диалекте.

 

– Хотели бы в Германии получать хантыйскую газету?

– С удовольствием. Некоторые экземпляры у меня есть.

 

– Поскольку вы занимаетесь исследованием хантыйского языка, для вас не новость, что растёт число коренных жителей округа, которые не знают родного языка и культуры. Можно ли считать их хантами и манси?

– Давайте этот вопрос поставим немножко по-другому. Я почти тридцать лет работаю со студентами. Как раньше было в Германии? Сначала в университет поступали немцы, которые хотели изучать финно-угристику. Потом появилось много молодых людей из семей, где отец или мать говорили по-фински или по-венгерски. Сейчас поступают студенты, которые не говорят на венгерском и финском, не знают культуру венгров и финнов. Но знают о том, что их бабушка или дедушка были венграми или финнами и поэтому хотят изучать финно-угристику. У вас ситуация немного похожа: «Я не говорю по-хантыйски, не знаю хантыйскую культуру, но знаю, что предки были ханты, и поэтому хотел бы изучать язык». Может быть, со временем эти люди станут хорошими специалистами и хорошими ханты и манси, потому что у них есть чувство принадлежности к этим народам. Что важнее всего в Ханты-Мансийске? Язык, история, культура или этнография обских угров? По моему представлению – язык и культура. Но в решающей мере всё-таки – язык. Потому что язык – это одновременно народ и культура.

 

Беседу вела Реональда ОЛЬЗИНА

 

г. ХАНТЫ-МАНСИЙСК

 

Фото Таисии Себуровой