Востребованные этюды

№ 2007 / 44, 23.02.2015

Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
Как к любому большому писателю, к Юрию Андреевичу Адрианову не подходит это горькое, вырвавшееся у Василия Жуковского, «были»… Он всегда «есть» – своими идеями, разговорами и в конце концов книгами, которые остаются с людьми, в отличие от интернетовских сайтов, умирающих вместе с авторами. Поэтому низкий поклон вдове его, Наталии Андреевне Адриановой, усилиями которой, огромным упорством, трудом и настойчивостью, увидела свет последняя книга поэта «Обретённые тетради» (Н. Новгород, Нижегородский гуманитарный центр, 2006. – 208 с.). В связи с выходом этой книги, точнее после прочтения её, мне вспомнилась история, произошедшая несколько лет назад, к которой косвенное отношение в качестве комментатора имел Ю.Адрианов.
Умер наш общий друг: большой, в рамках города, художник X. Вдова его позвонила мне и попросила помочь разобраться в наследии мастера, а также помочь оценить и реализовать что-то из оставшихся работ. Я пришёл в знакомую мне мастерскую, в которой когда-то бывал частенько, но ни разу за последние лет восемь или десять: быт заел! Двухсотметровая мастерская с высоченными потолками была заставлена стеллажами с картинами на подрамниках, среди которых попадались и незавершённые работы. Там их было… сотни (потом оказалось более шестисот)! Мы начали их перебирать, расставлять, просматривать, и через пару часов до меня дошла особенность всего этого наследства: работы, даже законченные с первого взгляда, были не подписаны автором. Ясно становилось, что продать такие работы не просто трудно, а почти невозможно.
На следующий день я поделился своими впечатлениями с Юрием Андреевичем, благо что мы перезванивались с ним регулярно, и вот что он мне сказал. Не могу привести всю его сентенцию дословно, но так как за смысл, образы и эмоциональность ручаюсь, то вынужден заключить его слова в кавычки. «X. был при жизни и талантливым, и удачливым, и востребованным художником. Его не только уважали и любили власти, закупавшие его работы в музеи и клубы, но он пользовался спросом и у частных коллекционеров, удачно продавая им свои работы. Он жил полной жизнью и не ограничивал себя в покупках, поездках, застольях. Он был – успешный художник! И вместе с тем очень работоспособный и требовательный к себе. Если он не подписал свою работу, значит, он ею недоволен. Он либо будет с ней работать дальше, либо оставит как этюд. Считаю, что всё, что можно продать, X. продал при жизни. От востребованного художника после смерти в мастерской остаётся либо хлам, либо этюды. Поэтому то, что он не подписал, он считал недостойным своего имени. Советую пригласить в мастерскую Диму Макарова (тогда Дима был ещё жив), и попробуйте разобраться во всём втроём, и, возможно, вдове надо сзади подписать все холсты, подтверждая авторство Х.».
Мы так и сделали. И после этого вдове удалось частично реализовать наследие Х.
…За год до смерти мы с Юрой готовили его двухтомник, к которому я написал предисловие по просьбе автора, и за которое он потом написал на титуле подаренного мне первого тома: «Дорогой Олег! Огромное спасибо за слова, сказанные в начале книги. Твой Юрий. 16.06.04». В этом предисловии я назвал поэта «совестью нашего Города». Когда двухтомник увидел свет, Юра, держа книги в руках сказал: «Сюда вошли семьсот (!) произведений, и мне за них не стыдно».
И вот через два с половиной года я читаю новую книгу поэта «Обретённые тетради».
Олег РЯБОВ
г. НИЖНИЙ НОВГОРОД