ВЕЧНОЕ РАСКОДИРОВАНИЕ

№ 2007 / 50, 23.02.2015

Только что в Париже вышел свежий номер элитного литературного журнала «Pre?sages» (Знамение). Главный редактор – скульптор и русский поэт, автор мемориальной доски Мандельштама в Латинском квартале, Борис Лежен. Журнал выпускает издательство «Difference», основанное великим французским философом Дерридой. Номер посвящён знаменитому высказыванию героя Мольера, который хочет научиться писать стихи. Русские и французские поэты и философы получили возможность высказаться о природе поэзии, подтвердив свои теоретические положения поэтическими текстами.

Нельзя сказать, что такое поэзия. В поэзии определить – то же самое что убить. И всё же среди бесконечного множества определений я бы выбрал ещё одно, которое сам и придумал: поэзия – это бесконечное раскодирование. Мы все закодированы комплексами, архетипами, традициями, идеологией, условностями, привычками, грамматикой, эстетикой (и собственной, и общественной), ограниченностью. Приходит поэзия и, как Гаврош, проводит прутиком воль частокола условностей. И забор исчезает. Рушатся архетипы, взрываются мифы, преображается грамматика, словом, чего только не происходит, когда приходит поэзия.
Беда в том, что эта Свобода на баррикадах с картины Делакруа никогда не является на зов, но всегда приходит незваной и неожиданной, как Беатриче на пути Данте. Поэзия сексуальна, но секс не поэзия. Поэзия умна. Но ум не поэзия. Поэзия религиозна, но религия не поэзия. Молитва не стих, но стих – молитва. С лёгкой руки Бодлера стали считать, что поэзию можно добыть из падали. Это сущее недоразумение. Поэзия «Падали» добыта не из падали, а из Бодлера.
Утверждение Адорно, что после Освенцима безнравственно писать стихи, – само по себе уже поэтично. Это настоящий моностих. Это новая поэзия. Поэзия после…
Но поэзия это всегда не после, а до. Проще говоря, поэзия – это предчувствие чего-то нового. Это проза – после. Например, «Война и мир» – это после войны и мира. А вот Новый Завет – это всегда до, и в этом смысле он всегда поэзия. Ветхий Завет – это проза. Он в основном о том, что было, – это Бытие. Новый Завет – поэзия. Это всегда о будущем. Ведь вечная жизнь – это бесконечное будущее. Страшное, прекрасное, ужасное – всегда будущее. Даже когда о прошлом. Впрочем, как справедливо заметил ещё Лессинг, для поэзии нет ни прошлого, ни будущего. Она всегда в настоящем. Поэзия – это всегда финал истории. Апокалипсис не случайно финал Нового Завета.
Поль Элюар написал «Свободу», когда Франция потеряла свободу. В свободной Франции он не написал бы такого стихотворения. Это стихотворение гениально, потому что в нём можно жить. Можно жить в цветной азбуке Рембо. Там нескучно.
Все разговоры о невозможности поэзии верны. Поэзия всегда невозможна, именно поэтому она всегда была, есть и будет.
Морскую раковину можно заменить стихом. Но стих нельзя заменить морской раковиной. Писсуар Дюшана может стать поводом для стиха. Но стих не может стать поводом для писсуара Дюшана.
Вы желаете быть поэтом? Нет ничего проще. Будьте счастливы и свободны, и вы уже поэт. Что касается стихов, то русский прозаик Михаил Пришвин мудро заметил: «Пора признать, что любовь свободна от деторождения, а поэзия от стихов».
А теперь о стихах. Филологи и историки утверждают, что слово «стих» от слова «стилос» (палочка для начертания знаков на восковой табличке). Я же утверждаю, что слово «стих» от слова «стихия». Когда Пушкин, обращаясь к морю, восклицает: «Прощай, свободная стихия», – он прощается не с морем, а со свободной поэзией.
Стихия стиха такова, что не улавливается никаким размером, никакой системой стихосложения. Единственное правило поэзии – нарушение правил. В поэзии надо штрафовать за соблюдение правил.
Если бы все люди понимали и любили поэзию, мы жили бы в счастливом мире, в духовном раю. Для меня свобода и счастье – одно и то же. Поэзия раскодирует человека, сделает его свободным. В 1957 году, в пятнадцать лет я написал:
Но разве есть у свободы родина?
Свобода – родина всего мира.
С этих строк началась моя поэзия. Полвека спустя могу лишь дополнить:
Но разве есть у поэзии родина?
Поэзия – родина всего мира.
Я понимаю, что лукавый картезианец уже хитро потирает ручки. Мол, поэзия и свобода – это тоже код. Согласен! Но этот код он же и раскодировал. Так что за поэзию я спокоен. Константин КЕДРОВ