СОРЕВНОВАНИЕ ПО ЭПАТАЖУ

№ 2008 / 7, 23.02.2015

Теоретически задача критика – помочь читателю, и даже автору, оценить художественные достоинства произведения. Дело благородное и вполне лечебное.
Однако нынешние критические тексты интересны, прежде всего, как самостоятельные произведения.
Сегодня не так много «аналитиков книг». Из рецензий в газетах и журналах, как правило, не поймёшь, о чём те или иные книги и на каком уровне они написаны. Чистая аналитичная критика – занятие неблагодарное. Если уж и писательство – не самая завидная стезя в материальном плане, то что уж говорить о критиках как об обслуге литературного процесса. Не желают обслуживать, хотят самовыражаться!
Но и самовыражаются впопыхах и сквозь зубы… Преобладает подёнщина, мусорный ветер, который его производителю приходится запивать галлонами водки.
Распространённый вариант, адекватный нынешнему времени общего бега и цифровых технологий, – это автор возрожденческого типа. Тот, который совмещает разные литературные занятия – например, критику и прозу. Или и сочиняет стихи вдобавок. Критика такого автора несёт на себе глубокий рельефный отпечаток его персональных амбиций – таковы тексты о литературе и писателях замечательного Дмитрия Быкова. Или замечательной Ольги Славниковой.
Истончение академичной критики, вообще, пропажа заботы о читателе обсуждаемой книги со стороны критика – мета времени. Факт остаётся фактом: нынче крайне мало авторов, претендующих на объективность, растекание нежной впитывающей душой по всему сучковатому древу очередного романа.
Может быть, в критике появились новые имена более широких авторов, настоящих ценителей красок, подлинных аналитиков? Пустовая, Ганиева, Бойко, Рудалёв, Анкудинов… О нет, это вообще безумцы и экстремалы! Будучи молодыми, ещё не застолбив себя в литературном пространстве, они пока аккуратничают, стараются обходить острые углы, демонстрируя порой едва ли не теплохладную всеядность. Но то и дело сквозь этот напущенный туман прорываются острые солнечные уколы супер-индивидуализма.
Настоящая критика всегда индивидуальна. Но нынешняя пестует свой субъективизм, узость и кривость. Именно потому так отрадно знакома, как солёный вкус баранки, доза грубости в критических статьях. Именно поэтому многие критики, соблюдавшие меру и, умело маскируя эмоции, осторожно судившие в советское время, теперь привольно распоясались.
Кто поспорит: главное при анализе текста – почувствовать текст. А на поверку выходит, что никакой абстрактной честности не получается. Всякий матёрый критик хвалит «своих», опекает ближних, и тем самоутверждается. Можно было бы упрекать Владимира Бондаренко за то, что он выбирает критерием оценки литературы её патриотичность, а Андрея Немзера за то, что он смотрит на писателя сквозь прицел «либеральной ответственности». Но ведь в этом их шик! Этим-то отталкиванием от идеи, маркированием пресловутого «коренного смысла» мил Лев Пирогов. «Мировоззренческий стержень» (проще говоря, «за белых али за красных?») жадно нащупывают пальцы весьма талантливых Басинского, Аллы Латыниной, Натальи Ивановой, Капитолины Кокшенёвой, Сергея Чупринина, Максима Замшева. Диковинной узостью и густой перченостью чудесен Виктор Топоров. Безоглядностью и смелостью оценок «прикольны» Ольга и Владимир Новиковы. Странными, ни к селу ни к городу выпрыгивающими подробностями «частной жизни» писателей завлекает в свои словари Вячеслав Огрызко. Ему подобен Лев Данилкин, инкрустирующий обыденные рецензии совершенно не обязательными перламутровыми стёклышками некой психоделической интуиции, и эти стёклышки – и есть скелет его текстов.
Хотя… Лев Аннинский или Виктория Шохина, или Валентин Курбатов, или Игорь Шайтанов, или Данила Давыдов, или Василина Орлова – это всё же мирные авторы при всём гневе и пристрастиях. В их текстах – занимательная попытка равновесия.
Но достиг ли кто-нибудь просветления?
Есть ли такой критик, который ближе всех к равновесию, то есть к способности оценить художественную составляющую произведения, то есть сказать о самом главном?
За всё время я встречал только одного честного критического автора. Того, который умудрялся не быть назойливым, как бы устранять присутствие своего «субъекта» из размышлений, не нависал над читателем. Это прозаик Роман Сенчин. Он пишет статьи – аскетично, скромно, по существу. Без личных пристрастий. При очевидном предпочтении в своей прозе «правды жизни» – «словесным красотам», Сенчин применительно к чужим вещам являет простой стиль изложения и внятного анализа. Здесь польза для читателя.
Но все мы слишком привыкли к эпатажу и тенденциозности, сладко и абсурдно завязли… Забыли о своей, моей, твоей, общей пользе. Развлекаемся. О-хо-хо!
Ай-ай-ай!Сергей ШАРГУНОВ