СТРОК ПОЗОРНЫХ НЕ СМЫВАЯ

№ 2008 / 9, 23.02.2015

Вышедшая за совсем короткий срок уже вторым изданием биография К.И. Чуковского, написанная Ириной Лукьяновой и изданная в серии «ЖЗЛ», – огромный, толстенный том почти в тысячу страниц – представляет собой, несомненно, явление в современной литературе, столь богатой на всякого рода новинки. Хотя о Чуковском написано не так уж и мало, о нём в разное время публиковались многочисленные мемуарные материалы, наконец, дважды изданы вначале в двух, а затем в трёх томах его интереснейшие и во многом уникальные дневники, где этот чрезвычайно интересный и уникальный в своём роде литератор и человек предстаёт на фоне своей эпохи с самых разнообразных сторон и предельно самораскрывается – материал дневников Чуковского, надо заметить, используется очень широко – всё же биография, принадлежащая перу И.Лукьяновой, представляет собой новое слово о Чуковском прежде всего с фактографической и источниковедческой сторон. Ибо вся долгая 87-летняя жизнь Чуковского, начиная с рассказа о его «незаконнорождённом» происхождении и трудных, иногда полуголодных детских и отроческих годах, вступления в литературу в 1901 году статьёй «К вечно юному вопросу», опубликованной в «Одесских новостях», и завершая тем неизбежным моментом, когда его гроб под недреманным оком тогдашних «чинодралов» из Союза писателей засыпали землёй на размытом осенними дождями косогоре переделкинского кладбища, была вся буквально пропитана литературой, беззаветным служением ей.
Фигура Чуковского представлена здесь на фоне литературно-общественной жизни многих эпох, в особенности Серебряного века, коего и сам он был одним из блестящих и наиболее своеобразных представителей.
Как остроумно заметил в своей совсем недавней мемуарной статье «Корней Иванович большой и маленький» («Слово», 2007, 20 сентября – 4 октября) (заглавие это является шутливой перефразировкой названия книжки К. Чуковского 1908 года «Леонид Андреев большой и маленький») Олег Михайлов, у К. Чуковского всё было выдуманное: и имя, и дата рождения, которую он подправил, перенеся с 1 апреля (а то стали бы думать, что это розыгрыш) на 31 марта, наконец, и репутация у него была во многом тоже выдуманная. «Жёлтый» критик, писавший остро, хлёстко, не щадивший никого, злого пера которого боялись самые именитые писатели дореволюционной России, иногда с грубоватыми и даже хамскими выпадами, что вызывало недовольство и негодование многих современников, например А. Блока, который писал, что Чуковский «лезет своими грязными одесскими руками в нашу умную петербургскую боль», впоследствии, когда «отрицательной» критикой стало заниматься невозможно, надел на себя маску «доброго сказочника», превратившегося затем, с возрастом, в «дедушку Корнея». Но добрым он всё-таки не был. И это невзирая на то, что до конца жизни оказывал помощь всем, кто в этом нуждался, в чём следовал, как справедливо указывает автор, гуманистическим традициям всегда обожаемой им русской литературы.
Но, казалось бы, о каких масках можно говорить, если иметь в виду переводческую или литературоведческую или же лингвистическую деятельность Чуковского, – в определённом смысле и это тоже были маски. Не случайно одна из дореволюционных книг Чуковского называется «Лица и маски» – для Чуковского это было, безусловно, программой.
Чуковский, хотя и прожил очень долгую и плодотворную жизнь в литературе, жизнь подлинного труженика, невзирая ни на какие внешние трудности, лишения и беды, возраст, болезни, о чём он за год до смерти, в 1968 году, говорил молодому критику и литературоведу В.Непомнящему, почти не имел влияния на литературный процесс как таковой, что не раз подчёркивает автор. И в этом тоже его уникальность и, если угодно, парадоксальность.
Книга наполнена самыми разнообразными материалами, фактами, но поданы они отнюдь не по-женски, а очень цельно и целеустремлённо, хотя о многом (это относится к разным разделам тысячестраничной книги) написано скороговоркой. Порою же И.Лукьянова тонет в этом море изобильных материалов, но ей удаётся почти всякий раз выныривать из него.
Очень важным моментом, на наш взгляд, является то, что Чуковский показан глазами не только симпатизировавших ему современников (начиная с И.Е. Репина, В.Г. Короленко, Л.Андреева, молодого Маяковского или же «очаровательно талантливого», по слову Чуковского, Алексея Толстого и кончая литературоведами, критиками и лингвистами 60-х годов), но и таких не любивших его людей, как, например, В.Шкловский, назвавший однажды Чуковского «сладкоголосым гадом».
Многие другие эпизоды книги – о взаимоотношениях Чуковского в советскую эпоху с властью, к которой он относился в общем нелояльно, но всё же как-то ассимилировался в своём времени (другого ничего не оставалось!), о совершенно неорганическом для Чуковского письме 1946 года к И.В. Сталину о «социально опасных детях» оставшемся без ответа, о той травле, которой подвергался он в разные периода, и невостребованности его, о том, что были такие моменты, когда он ходил буквально «по острию ножа», особенно после опубликования статьи «Литература и школа», стоившей по своему яду и критицизму его дореволюционной критики, о его личных бедах и утратах, – написаны очень ярко, свежо, убедительно.
Интересно, хотя и не бесспорно, представляется и мысль о том, чем Некрасов оказался столь близким Чуковскому– во многом, как полагает автор, это объясняется тем, что «Некрасов был его двойником по темпераменту, и предшественник по убеждениям. Некрасов – наиболее полное и эстетически убедительное выражение того типа, к которому принадлежал и сам Чуковский».
Не вызывает возражения та мысль И.Лукьяновой, что диссидентом в прямом смысле слова Чуковский всё же не был, так как политикой как таковой интересовался мало, а был скорее, если угодно, диссидентом в литературно-бытовом смысле. В последние годы жизни, когда людям со стороны он казался этаким благостным, эпическим старцем, литературным патриархом, находившимся на вершине признания и почёта, Чуковский в своём дневнике делал невероятно горькие, желчные, нелицеприятные признания, в первую очередь о себе и об окружавших его, говоря пушкинскими словами, «строк позорных не смывая». И в этом была его сила.Александр РУДНЕВ, г. КОЛОМНА