Древо Арсена

№ 2008 / 10, 23.02.2015

С кабардинским скульптором Арсеном Гучапшевым я познакомился на выставке его работ в Национальном музее Кабардино-Балкарской республики. Тогда я обратил внимание на большие загадочные геометрические фигуры, сделанные из камня. Позже выяснилось, что это была первая персональная выставка Арсена. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что этот – по нынешним меркам – ещё молодой скульптор является автором двух памятников в Нальчике: Лермонтову и «Древа жизни». При этом нельзя сказать, что Гучапшев обласкан республиканской властью, или имеет какой-то важный пост в местном союзе художников (до недавнего времени Арсен не был даже его членом). Как оказалось, у скульптора даже нет законной мастерской. В одной гостинице, стоящей на ремонте, он на птичьих правах занимает помещение, которое в любой момент могут отобрать.
И тем не менее на сегодняшний день Арсен бесспорно является одним из ведущих скульпторов Кабардино-Балкарии. Случай, исходя из нынешних реалий, царящих в культуре, можно сказать, исключительный. Я объясняю такой успех Гучапшева только одним – несомненным талантом. А ещё – сильным характером. Если сначала становление скульптора шло по накатанной колее: Суриковский институт в Москве, золотая медаль Академии художеств за дипломную работу, армия в ЦСКА (где Арсен лепил портреты спортсменов, в их числе – нынешнего министра спорта В. Фетисова), стажировка в 1991 году в Италии (правда, уже за свой счёт), то потом, с приходом 90-х годов, тепличные условия для созревания таланта разом закончились. И нужно было проявить недюжинный характер, чтобы продолжать оставаться художником.
Конечно, новые времена, мало располагающие к творческой работе, не могли не коснуться Арсена Гучапшева. Какое-то время он вообще не занимался скульптурой. С одной стороны, Арсен, вернувшись в Нальчик, долго не мог нащупать свой собственный стиль. Фактически надо было забыть всё, чему научили в академической школе, и начинать всё с нуля. А делать что-то сомнительное в творческом плане Гучапшеву не хотелось. С другой стороны, не было востребованности, отсутствовали достойные заказы. Нальчик не является крупным арт-центром, поэтому арт-рынок развит довольно слабо. Да, в городе есть художественные галереи, но они, по словам Арсена, имеют сувенирную направленность, рассчитанную на туристов. Несколько лет Арсен занимался производством, выпускал керамику. Скульптор вспоминает: «Нужно было обжечь четыре скульптуры. Для этого необходимо было запустить остановившийся керамический завод. После того как выполнили работу, ко мне пришли рабочие по обжигу с просьбой не бросать их. Пришлось придумать продукцию – красноглиняные цветочные горшки. Хотя это, прямо скажу, не очень прибыльное дело».
В то же время Гучапшев понимал, что если полностью уйти в производство, то есть риск оттуда уже не вернуться. Поэтому он старался находить время на скульптуру. Перебивался разовыми заказами; однако брался не за любую работу. «Если частный заказ, – признаётся Арсен, – противоречит моим художественным принципам, я отказываюсь от него. Я лучше сделаю забор для стадиона «Спартак».
Толчком к новому творческому подъёму Арсена Гучапшева послужило предложение местной интеллигенции сделать памятник Лермонтову. Правда, сначала писатели пришли с этим предложением к Руслану Цриму. Но он, зная нелёгкое положение Арсена, посоветовал обратиться к нему. К слову, Арсен вполне разделяет основные идеи рецептуализма, провозглашённые Цримом, и считает, что он дал жизнь новому направлению в современном изобразительном искусстве. «Впрочем, – поясняет Арсен, – здесь есть небольшая поправка на материал, который диктует свои правила. Изображая в разных материалах один и тот же знак, символ, получаются совершенно разные вещи».
Другая этапная работа Арсена Гучапшева, занявшая первое место в конкурсе, памятник адыгам – жертвам Кавказской войны. Арсен называет его просто: «Древо жизни». «Древо жизни, – объясняет скульптор, – восходит к национальным корням и является современной трактовкой традиционной пластики. Его изображение часто встречается в майкопской и хаттской культурах. Семь ветвей древа означают семь поколений: у адыгов родство определялось до седьмого колена. Хочу подчеркнуть, что этот памятник не войне и не скорби, он имеет жизнеутверждающий смысл, олицетворяет мудрость адыгского народа». Кстати, «Древо жизни» высоко оценил Михаил Шемякин, когда в 2006 года приезжал на родину своих предков.
Сейчас Гучапшев участвует в другом конкурсе: на лучший памятник Алиму Кешокову. Как видим, скульптор стал востребованным, а значит, появилась так необходимая любому художнику уверенность в своих силах. Отрадно, что Арсен не останавливается на достигнутом. На мой вопрос, какую работу он считает лучшей, Арсен ответил: «Которую ещё не сделал». Нам остаётся только пожелать скульптору успехов и ждать от него новых талантливых произведений.Фёдор ХМЕЛЕВСКИЙ