ЗВЁЗДНАЯ ГАРМОНИЯ ЧЕЛОВЕКА

№ 2008 / 51, 23.02.2015

До прочтения повести Юлии Наковой «Когда улыбаются звёзды» я не знал, что возможно в один печатный лист уложить всю историю не только одной человеческой судьбы, но и рода, да ещё и его культуры… Оказывается, можно. И можно сделать это так, что это глубоко возьмёт за живое.
Конечно, похожие вещи стали появляться начиная со второй половины ХХ века в процессе пробуждения этнокультурного самосознания – в Африке, Латинской Америке, даже России – но то были всё же романы… Даже знаменательная вещь латиноамериканца Йана Кэрью «Деревня-Рим-Агрикола» тянет на полноценную повесть – так она содержательно нагружена. А здесь по объёму почти новелла! Но дело в том, что коренные народы, где бы они ни жили, рождая своих собственных писателей, ломают установившиеся в цивилизации жанровые каноны – или, иначе говоря, синтезируют их, так что старые жанровые обозначения сильно утрачивают свой смысл. Назвав условно произведение Наковой «повестью-новеллой», скажем – это веха в развитии синтетичного жанра, возникающего в младописьменных литературах порубежья ХХ – ХХI веков. Ясно, что писатель видит необходимость писать обо всём сразу, и тогда начинать лучше с сотворения мира (если в романе), а в новелле – хотя бы с далёких фольклорных истоков. Востребованность такого жанра обоюдна: она заметна как со стороны традиционной культуры, так и со стороны цивилизации, на чьём языке произведение публикуется. А со стороны автора – вызвана необходимостью ввести свою культуру в общечеловеческий круг.
В центр сюжета новеллы Наковой поставлена метафора пути: жизнь героя движется сквозь тернии, как и судьба его народа – обе они даны в единстве. Коль скоро так – личность героя вбирает многовековые вехи судьбы своего народа: в субъективной памяти личности постоянно возникают масштабные переносы времён и мест – тут соседствуют коллективная устная память народа, четыре поколения одной семьи – дед – отец – сын – внук, личные воспоминания о детстве, о школе, о промыслах, о войне, о жизни родственников разных поколений, годы заключения и дни освобождения.
Однако несмотря на тюремный мрак, готовый ежедневно оборваться гибелью; несмотря на таёжную трагедию – подросток-сородич нечаянно застрелил девочку, а «стрелочником» выбрали героя рассказа, соплеменника-сироту; несмотря на воспоминания героя о репрессиях, которым подвергся его невинный дед; даже несмотря на отдельные отсылки к просчётам власти «насильно создававшей светлое будущее» для соплеменников героя, общая тональность произведения – убедительно светлая. Это тон непременности «возвращения героя домой» – тема, знакомо-трогательная для нас со времён гомеровской «Одиссеи», фольклорная в своей основе, потому что это тема восстановления гармонии внутри человека наперекор внешнему хаосу обстоятельств.
Как литературный критик, я глубоко благодарен автору за многое – за лиризм, за жизненную драму, за многогранность языка и стилистическую цельность. Но, мне кажется, в не меньшей степени я благодарен Наковой за свободу от идеологической конъюнктуры, от которой начинает серьёзно страдать современная хантыйская литература. Конфликт у Наковой не политизированно однобокий, и не культурно-инверсированный, как, например, это происходит в романе другого представителя хантыйского народа – Еремея Айпина «Богоматерь в кровавых снегах», где в угоду современной идейной моде (проще назвать это самоубийством) в ореоле святости выступает белогвардеец: он самозабвенно нянчит хантыйских детей, строит им христианский храм и вообще «возлюбил их больше самого себя»… Вместо этой плоской идиллии у Наковой конфликт многогранен, идёт он не от схемы, а от жизни, и происходит не между красными и белыми, не между «колонизаторами» и бедными туземцами, даже не между этносами и не между традиционной культурой и цивилизацией. Нет, он глубже, истиннее, ибо предательство, трусость, несправедливость, безнаказанность всевластия – эти вещи, к несчастью, «вечны»… Их-то и надо опасаться, а не придумывать новоявленный образ врага. Главная проблема, таким образом, заключается в разрыве, возникшем между современным деструктивным обществом и традиционной человечностью.
Вот тут важная роль принадлежит народной памяти, устному слову, которое богато представлено в новелле. Быть может, прежде всего – это имена, данные окружающим природным вехам на родном языке. Имена, как известно, в традиционной магии порождают вещи для жизни. Это имена селений, людей, гор, реалий быта. Имена заключают в себе истории, уроки, это вехи, поставленные и хранимые народом на пути к выживанию, к сохранению гармонии, к победе над злом и разрушением. В устной памяти – корни, общинный якорь, надежда на продолжение, указатели верного жизненного пути.
Часть этого фольклора – народное мировосприятие, выражающееся в неразрывности человека и природы. Природа родного края у Наковой олицетворяется – она живая: звёзды улыбаются, горные ручейки прыгают как шалуны, снег поёт песню наступающей весне, гора (Старый Великан) радуется свиданию с внуком. В том же ключе, в разрез с современной отчуждённостью людей от себя и от окружающего, от корней прошлого и от перспектив будущего, в повествовании ненавязчиво, но явственно звучит мысль о том, что в мире народных традиций «все друг другу необходимы». «Ведь традиционный хантыйский мир – это тесная связь неба, земли и всего живого, где одно не может существовать без другого, как ночь, которая сменяется утром, утро переходит в день, день в вечер, перетекающий в ночь, и так по кругу – все друг другу необходимы»…
Сильное чувство принадлежности к родному краю, своему народу, его укладу и культуре, его вере – в этом залог духовного и физического выживания личности – а значит, и «улыбки звёзд».
Благодаря такому настрою новелла Наковой – это сказ о преодолении, о внутренней победе и о жизненном восхождении. Давно уже у нас и за рубежом трудно встретить что-либо подобное. В самом деле: читаешь современную прозу – и видишь, что написана она с мыслью о том, что для человека в жизни нет выхода. Автор отчуждается от всемирного прошлого, от народной были и тем самым лишает нас перспектив будущего, замыкаясь в тупике ожесточения, вражды и… растущей самоизоляции от читателя. Видение сужается до чёрно-белого, хотя мы знаем – в мире торжествует радужный спектр красок. Накова же показывает, что выход возможен, что прочная надежда приводит к счастью, на которое от рождения имеет право каждый из людей. Не всякий, правда, в силах сохранить в себе свет звёзд…
А что такое звёзды? Словарь символов, регистрирующий самую общую культурную семантику, наряду с другими сопутствующими значениями прежде всего указывает на основные: звезда – это вечность, надежда, посланец Бога, символ постоянства, дух. В своём светоносном качестве звезда означает силы духа, борющиеся с силами тьмы… Как видим, значений много, но все основные разительным образом реализованы в новелле хантыйской писательницы. Она пишет: «Им (звёздам. – А.В.) дано видеть с высоты неба всё: нашу человеческую жизнь, плохое и хорошее. И если хоть раз в жизни они тебе улыбнутся, значит, ты действительно достоин такой высоты». И дальше – «звёзды означают «слияние земной человеческой радости с небесной».
Мотив «улыбки звёзд» приходит в повествование из народной памяти – о нём говорит внуку-герою его дед. А в финале рассказа сам герой, став дедом, повторяет эту мудрость внуку. Разве это не улыбка звёзд? Говоря другими словами, улыбка звёздной судьбы – это гармония цельной личности, свет чистого человечного пути, приводящего к дому, к людям и самому себе. Это нравственный императив, утверждаемый автором во имя жизни.

Александр ВАЩЕНКО,
доктор филологических наук