Летописец или компилятор?

№ 2009 / 12, 23.02.2015

В последние несколько лет произведения журналиста Леонида Млечина буквально наводнили книжный рынок. Практически вся история XX и начала XXI века зафиксирована в его внушительных по объёму томах.

Роман СЕНЧИН

В последние несколько лет произведения журналиста Леонида Млечина буквально наводнили книжный рынок. Практически вся история XX и начала XXI века зафиксирована в его внушительных по объёму томах. Чего стоит хотя бы выборочное перечисление названий – «Борис Ельцин. Послесловие», «Брежнев», «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы», «Моссад. Тайная война», «Мои друзья – диктаторы», «Адольф Гитлер и его русские друзья», «Евгений Примаков», «Самая большая тайна фюрера»… К этому можно добавить несколько романов, авторскую программу на ТВЦ «Особая папка», выступления на радио…

Леонид Млечин умеет увлекать читателя, зрителя. Для людей, интересующихся прошлым (как недавним так и относительно далёким), но не имеющих сил или возможности глубоко изучать его, книги и программы Млечина, конечно, некоторый выход – книги читаются легко, каждый выпуск «Особой папки» напоминает главу исторического детектива.

Лично у меня многое из того, что делает Леонид Млечин, вызывает двоякое чувство.

С одной стороны, популяризация истории необходима, и здесь хороши любые средства, вплоть до лубков, с другой же стороны, история как наука благодаря такой популяризации перестаёт быть наукой, превращаясь в питательную среду для всевозможных сенсаций, сомнительных гипотез, заведомо ложных открытий. В лучшем случае – упрощённых схем.

В книгах Млечина подобных сенсаций и открытий практически нет, он работает с проверенными источниками, с известными, пусть иногда лишь для специалистов, фактами. Трактует их порой односторонне, но этого редко кто из историков избегал и избегает: у историка, как бы он ни старался быть объективным, всё равно существуют свои антипатии, симпатии, свой взгляд на исторический процесс.

Но мне трудно принять сам принцип, которым руководствуется Леонид Млечин, выбирая тему для очередной книги или программы. Зачастую это или отдельная историческая фигура, или организация, государственная структура. Фон, на котором они действуют, конечно, присутствует, но это именно фон, а не общий механизм. Впрочем, когда речь идёт о совсем недавнем прошлом или о настоящем, это оправданно – здесь главным становится фиксация фактов, подробности биографии героя, личные ощущения и впечатления автора. И потому книги «Евгений Примаков», «Мои друзья – диктаторы» (слово «друзья» здесь явно несёт ироническую окраску) о Саддаме Хусейне, Слободане Милошевиче, Ким Чен Ире, «Борис Ельцин» можно рассматривать как материалы для будущих исторических трудов, а точнее – как хронику событий. Например, Млечин чуть ли не по минутам описывает Балканский кризис 1999 года, открывая множество интересных фактов, подробно рассказывает о своём посещении Северной Кореи. Но когда он обращается к событиям полувековой, а то и почти вековой давности, его работы становятся в один ряд с массой чтива, замешанного на примечательных, а то и трагических эпизодах истории, в центре же этих эпизодов – или государственный деятель, или руководитель спецслужб, или пламенный революционер…

«История – та же жизнь, – писал Дмитрий Писарев в статье «Бедная русская мысль» (1862 год), – только жизнь, отошедшая назад, жизнь, превратившаяся в неподвижную картину, которую можно спокойно рассматривать и изучать. Бросая беглый взгляд на эту картину, мы замечаем, что на ней изображены на первом плане разные большие люди, меняющие костюмы, позы и взаимные отношения, управляющие другими людьми, выслушивающие их донесения и раздающие им разнородные приказания. Этих больших людей можно назвать общим именем исторических деятелей. При беглом взгляде на историческую картину можно подумать, что весь интерес её заключается именно в позах и жестах этих больших людей; можно подумать, что они своими личными достоинствами или пороками украшают или искажают всю картину, что они разливают вокруг себя свет или мрак, добро или зло, радость или горе. Но всмотритесь в картину попристальнее, и вы увидите, что эти большие люди, эти так называемые деятели просто образчики известной эпохи, просто безответные игрушки событий, безвинные жертвы случайностей и переворотов, которые толкают их вперёд и выносят их наверх, бог знает как и бог знает для чего. Всмотритесь в картину событий, говорю я вам, и вы <…> начнёте относиться чрезвычайно скептически как к титанам добродетели, так и к титанам порока. Вы перестанете верить в их титанизм, вы будете принимать этот титанизм за оптический обман, за результат исторической перспективы, вы начнёте разлагать титана на его составные элементы, и вы, наконец, увидите, что в титане нет ничего необыкновенного; кое-что приврано историками, кое-что неверно понято и недостаточно освещено, а на поверку выходит, что титан просто человек, каких много, и что титанизм его зависит вовсе не от колоссальности его страстей или способностей, а просто от исключительности его случайного положения, от односторонности его развития, от общего настроения умов в данную минуту».

Сложно полностью согласиться с Писаревым, что роль личности в истории если не ничтожна, то случайна, но всё же во многом он прав: зачастую обстоятельства делают из обыкновенного (или почти обыкновенного) человека титана. «Титана добродетели» или «титана порока».

Леонид Млечин строит большинство своих работ вокруг этакого титана. Не знаю, чего здесь больше, интереса ли автора именно к определённой персоне или расчёт на интерес читателя и зрителя – ведь большинство людей привлекают не процессы, не историческая ситуация, а фигура. Да и работать с ней легче, чем пытаться в рамках одной книги (пусть и на пятьсот страниц) или одной телепрограммы показать целую историческую эпоху во всей её сложности.

Вот и не так давно вышедшая книга Леонида Млечина «Самая большая тайна фюрера» (издательство «Центрполиграф») посвящена одному из титанов порока – Гитлеру.

В предисловии автор объясняет, почему обратился к этой фигуре: «Адольф Гитлер повсюду – в кино и на телевидении. Никогда ещё он не был так популярен. Прежде всего в самой Германии. Но не только. Самое время говорить о «гитлеромании». <…> Его образ, соединивший невероятную жестокость с дьявольской харизмой, кажется необычайным, потому что он совершил невиданные по масштабам преступления. <…> Если бы история не предоставила в распоряжение фюрера целый народ, который растерялся и сделал его своим рупором, никому не нужный Адольф Гитлер влачил бы одинокое существование прирождённого мизантропа и неудачника. Но как же всё-таки ему удалось возглавить Германию и завоевать полмира?»

И далее почти на пятистах страницах Леонид Млечин пытается найти ответ на этот вопрос, тщательно разлагая этого титана порока на составные части. Впрочем, то и дело автор пытается убедить и читателей, и себя самого, что это никакой не титан, а ничтожество, психически больной человек, маньяк, предатель и трус. Млечин подробно рассматривает юность будущего фюрера, участие в Первой мировой войне, отношения с мужчинами и женщинами, приводит десятки свидетельств, документов, гипотез, предположений. Порой гипотезы явно притянуты за уши:

«Они выбирали для прогулок пустынные пригороды. Предпочитали уединённые уголки. Им никто не был нужен. <…> Однажды они гуляли и были застигнуты грозой. Спрятались в заброшенном сарае. Кубичек нашёл грубую мешковину. Гитлер насквозь промок и дрожал от холода. Кубичек расстелил эту мешковину, велел Гитлеру снять с себя мокрую одежду и завернуться в сухое. Тот покорно разделся и лёг. Кубичек заботливо укутал его и лёг рядом. Это очень похоже на описание жизни гомосексуальной пары»… «Гитлер погрузился в странный мир мужских общежитий и ночлежек для бездомных. Впоследствии он с содроганием вспоминал «мрачные картины омерзительной грязи и злобы», с которыми он там столкнулся. Но в определённом смысле атмосфера мужского общежития пришлась ему по вкусу. В начале ХХ века мужские общежития превратились в центры гомосексуальной активности. Для одних это была просто вынужденная замена отношений с женщинами, другие подрабатывали проституцией»… «Гитлера окружали женщины, склонные к самоубийству. Его самого тянуло к разрушению и саморазрушению. По мнению знаменитого психоаналитика Эриха Фромма, фюрер был некрофилом. Его притягивало всё болезненное, то, что гниёт и разлагается»…

Иногда особенно шокирующее свидетельство автор книги ставит под сомнение. К примеру: «Впрочем, когда Отто Штрассер рассказывал об этом (о подробностях интимных отношений Гитлера и его племянницы Гели Раубаль), он уже стал политическим врагом Гитлера, поэтому к его историям нужно относиться с осторожностью».

Конечно, не только о Гитлере повествует книга «Самая большая тайна фюрера» – есть в ней главы, посвященные Розе Люксембург и Карлу Либкнехту, Эрнсту Рёму, Эрику ван Хануссену, есть много эпизодов о процессах, происходивших в Германии в 1918 – 1945 годах. Но в центре книги всё-таки находится фигура Гитлера, все отступления работают на то, чтобы показать нам, какой нравственный, психический, физический урод сначала вызревал, а потом правил бал в Европе на протяжении десяти с лишним лет.

Леонид Млечин не жалеет красок, рисуя портрет этого исторического персонажа, его отвращение к Гитлеру не подлежит сомнению. Но в то же время, перечисляя явные и вполне вероятные пороки, автор очеловечивает Гитлера, вольно или невольно заинтересовывает читателя. Уверен, мало у кого нынче вызовут омерзение известия, что Гитлер был кровосмесителем, педерастом, маньяком, некрофилом, и т.п. А у кого-то эти качества вызовут симпатию…

Да, Дмитрий Писарев советовал «разлагать титана на его составные части», но в то же время – «всматриваться в картину событий». Бесспорно, Гитлер обладал поразительной энергией и энергетикой, наверняка – обаянием и силой убеждения. То есть – конечно, был титаном, титаном порока. Но его подъёму на самый верх Германского государства способствовало стечение обстоятельств, «общее настроение умов в данную минуту». Не только сами немцы (не все, но многие) приветствовали его продвижение к посту канцлера, а затем к титулу фюрера, но и большинство Европейских государств, значительное число государств остального мира. Помогали и материально и морально, шли на уступки, прощали аннексии и оккупации. Непримиримых и открытых врагов, таких, как Уинстон Черчилль, у Гитлера в 1938-м, скажем, году были единицы.

Чтобы разобраться, каким образом Гитлеру «удалось возглавить Германию и завоевать полмира» (половину Европы он завоевал, можно сказать, бескровно), историку нужно привлекать и экономику, и социологию, и геополитику. Простой компиляцией фактов психических отклонений Гитлера, рассказов о том, какие мерзавцы и шарлатаны его окружали, как это сделал Леонид Млечин, истины не добиться. Скорее, наоборот – происходит очеловечивание этого «образчика известной эпохи»…

Напомню, в предисловии к «Самой большой тайне фюрера» автор говорит о «гитлеромании». Да, это, кажется, так. Гитлер сегодня одна из популярнейших исторических фигур. К сожалению, и книги Леонида Млечина – и эта, и вышедшая немногим ранее «Адольф Гитлер и его русские друзья» («друзьями» там названы русские националисты, многие из которых к Гитлеру и нацизму не имели никакого отношения) так или иначе подпитывают эту самую гитлероманию.

Забывать о Гитлере нельзя, но нужно рассматривать его феномен более широко. Его создавали, его поддерживали, с ним нянчились, в него как в банк вкладывали деньги, его побаивались, словно дворового хулигана. И дождались сначала сентября 1939-го, а потом июня 1941-го. 9 мая 1945-го могло и не наступить, или отодвинуться на годы… От появления новых, сравнимых с Гитлером «образчиков известной эпохи» не застраховано ни одно государство. И события в мире последних лет такие опасения подтверждают – маленьких (пока ещё) фюреров полным-полно.

Ро­ман СЕН­ЧИН