Бычье сало
№ 2009 / 43, 23.02.2015
Лет этак сорок пять тому назад по волеизьявлению высокого начальства в республике нашей взяли за правило: раз в два года, а то и ежегодно, подвешивать над Осетией сало, причём сало непростое
Лишь бескорыстному служенью Муза рада.
И стыдно требовать поэзии наград,
Когда Поэзия сама себе награда.
Дю Белле
Лет этак сорок пять тому назад по волеизьявлению высокого начальства в республике нашей взяли за правило: раз в два года, а то и ежегодно, подвешивать над Осетией сало, причём сало непростое, а такое, как в известном стихотворении Коста «Постник».
Бычье сало… Кто сумеет Снять с него жгуты?.. Словно яблоко, желтеет, Дразнит с высоты!
Хоть висит оно высоко, Чует запах кот… |
Если вы подзабыли, что же случилось дальше, то я вам напомню: кот, бедолага, давно уже забывший даже вкус скоромного, истекая слюной, пытается дотянуться до бычьего сала, но не может: «Эх, хоть бы верёвка оборвалась».
Щурится кошачье око: «Нет, не съесть и в год!..».
А собака, видя сало, Принялась ворчать И, оскалясь, прорычала: – Что, глядишь опять?
Вздрогнул кот, от злости хмурый, Ухо почесал. «Все-то вы, собаки, дуры! – Он врагу сказал. –
О былых своих уловках Я забыл совсем – И скоромного, воровка, Я, как ты, не ем!». |
Заранее слышу я любопытствующий вопрос читателя: «О каком таком сале идёт речь, доселе нами не виданном?». Ну конечно, вы никогда его не видели, – да и я не обещаю вам показать его: ибо не вам оно достанется, потому как у Коста от салолицезрения исходил слюной один-единственный изголодавшийся кот, а сала вышеозначенного домогаются, алчут многие.
А теперь, друзья мои, снимем завесу иносказательности, а не то, чего не бывает, найдётся некая доверчивая душа, поверит в сказку о сале и, чего доброго, ринется искать его! Речь же, друзья мои, идёт о премии имени Коста Левановича Хетагурова. Я уже высказал своё мнение о ней лет двадцать назад в «Литературной России», статья моя называлась: «Нужны ли писателю почести?». Я утверждал, что такая премия только дискредитирует имя нашего классика.
 |
| Рис. И.Воробьёва |
Кстати, в 1987 году в связи с моим пятидесятилетием моя кандидатура была выдвинута к званию «Народный поэт СО АССР». Я обратился в бюро Северо-Осетинского обкома партии с просьбой «снять с повестки дня этот вопрос и впредь никогда не возвращаться к теме присуждения мне каких бы то ни было наград, премий, званий и т.д.» («Литературная Россия», 24.06.1988 г.).
С тех пор прошло время, изменились порядки, советская эпоха почила в бозе, мы строим новую жизнь (лучшую ли, худшую – речь здесь не об этом), но… Как и раньше, премия славного Коста ничего не добавляет к славе поэта и никак не способствует развитию ни искусства, ни литературы. Мы уже устали говорить об этом то одним, то другим начальникам, а дело не сдвинулось ни на йоту!
В качестве доказательства я процитирую одно из своих обращений Александру Дзасохову. «Господин Президент! – писал я Дзасохову в ноябре 2000 года. – В связи с тем, что Хетагуровская премия, учреждённая в начале 60-х годов, не оправдала себя (в подавляющем большинстве случаев присуждалась незаслуженно, многие лауреаты этой премии являются антиподами поэта, в результате чего компрометируется имя великого Коста), прошу упразднить её и вместо неё учредить кару (или штраф, как Вам угодно) имени К.Л. Хетагурова. Ясно ведь, что настоящие деятели литературы, искусства, науки не нуждаются в почестях и поощрениях, а вот многие представители так называемой творческой интеллигенции заслуживают именно кары, штрафа за свои бездарные стряпни. Следовало бы также отказаться от присвоения званий народного поэта и писателя, т.к. госчиновники, присваивающие их, к народу мало отношения имеют, поэтому зачастую этих званий удостаиваются не истинные творцы, а обыкновенные конформисты».
Есть в осетинском языке словосочетание «человек ответственный», то есть такой, который, внимательно выслушав и вникнув в твою просьбу, непременно поможет, чем может, то есть человек порядочный, способный дать мудрый совет. Естественно, быть таким – дело чести и славы для каждого и тем более для слуги народа, поклявшегося защищать права его и заботиться о нём. Быть ответственным прямая задача его и обязанность. Чёрт его знает, где валялось моё письмо четыре месяца, но позвонила мне как-то Ирина Гуржибекова, что президент переадресовал его ей и что с ним делать? Я ответил, что ознакомил президента с проблемой на предмет принятия практического решения, если он сочтёт это нужным. Если нет, так и письму моему место в мусорной корзине.
В положении о премии имени Коста Хетагурова сказано, что ею награждаются «за выдающийся вклад в художественную культуру Осетии». На получение её должны представляться оригинальные авторские произведения. Комиссия, раздающая премию, наверное, положение не читала или делает вид, что не читала, иначе не награждала бы ею за переводы.
Да Бог с ним, «с выдающимся вкладом» – премии удостаиваются произведения уровня ниже среднего.
Несколько лет назад «новоиспекли» лауреата: мужчину из себя видного и дородного. Он же не только книжки или рассказа даже, ни одной строчки не напечатал за всю свою жизнь. После этого награждения среди читающей публики поползли слухи. Первый восхитился: «Вот это прыжок!». Второй полюбопытствовал: «А как это он так сумел?». Третий пояснил: «И ты бы смог, если бы был министром». Четвёртый усугубил: «Да это же глыба! Он же один из столпов комиссии!». «Гы-гы-гы!» – подытожил пятый. Клянусь вам, что случай этот быль, а вовсе не выдумка!
Но находятся среди нашей писательской братии такие, которые сами начинают уговаривать, уламывать комиссии, мол, проголосуйте за меня. А у члена комиссии сердце не каменное, а потому и проголосует. А как же? Да не оскудеет рука дающего: когда-нибудь и он окажется в просителях!
У меня есть одна просьба: а не назвать ли эту премию как-то иначе, дабы не пачкать больше святого имени, – например, именем одного из осетинских вождей или просто госпремия РСО-Алания.
Сколько было неподдельной горечи в словах Георгия Тедеева (да упокоит Всевышний душу его!) на съезде писателей Северной Осетии в 2001 году: «Разве… возмутился когда-нибудь Союз постоянным опусканием святого имени Коста, когда премией, освящённой этим божественно-чистым именем, уже награждаются литературные в кавычках сочинения или другие поделки из ряда, который даже любительским не назовёшь!» (Газета «Аланты ныхас», 2001, сентябрь, № 10).
В середине прошлого века одного из русских писателей наградили сталинской премией. В это самое время у Анны Ахматовой случились гости, и те оживлённо заспорили, достоин ли тот премии или всё-таки не достоин. Анна Андреевна долго их слушала, а потом заявила им буквально следующее: «Послушайте, друзья мои! Эта премия учреждена высокими начальниками, и они дают её лишь тем, кому захотят сами. Вам-то что от этого?».
Всё так, только вот если бы премия не носила имени Коста, то Бог им судья: пусть дают её хоть сапожникам! Я понимаю, что слова мои неприятны тем, кому эта премия досталась легко, без особых трудов. Уж этим-то нравоучения мои ни к чему, ибо глаза их устремлены к вожделенному бычьему салу!
Выгоняй его из дому, До смерти избей, – Лишь одно подай худому: Накорми скорей! |
Только у нас вместо «накорми» больше подходит «дай звание», «дай премию» и т.д. А ведь уже когда-то один из мудрых предупреждал: «Во все времена и во всех странах и во всех жанрах дурное кишмя кишит, а хорошее редко. В любой профессии всё самое недостойное предстаёт особенно нагло» (Вольтер).
Но особое удивление вызывают у меня «творцы», алчущие звания народного поэта, народного писателя. Ведь уже в самом звании поэт содержится благодать божья, «фарн», и если ты его уже удостоился, то что тебе за нужда ходить в «народных»!
Слышал ли кто-нибудь из вас «народный поэт Франции» или «народный писатель Канады»? Пускай в Средней Азии были акыны (скажем, Джамбул), а в Дагестане ашуги (Сулейман Стальский). Но ведь это были не профессиональные поэты, а певцы и музыканты, не получившие соответствующего образования. У этих народов звание «народного» не противоречит традиции, но мы-то чего вцепились в хвост чужеродной традиции?
Когда-то правление Союза писателей направило руководству официальное письмо, в котором просило больше не присваивать звания «народный писатель», «народный поэт», – но всё напрасно! И в полку бездарных лауреатов и лауреатов-графоманов всё прибывает.
А молодёжи в осетинской словесности нет, нация на грани вырождения. На съезде писателей с неподдельной болью об этом говорил Георгий Тедеев: «Разве показывают писатели достоинство, когда добиваются звания народного писателя при том, что осетинская литература по существу уже завершилась на нынешнем составе писательского Союза!..».
Хочу напомнить, как относился к чинам-регалиям сам Вассо Абаев. Он считал, что пока человек жив, многие из окружающих проявляют интерес и к таким примерно вопросам: какие у человека титулы, звания, какой он пост занимает, сколько зарабатывает, какая у него квартира. «Когда же человек умирает, – говорил Абаев, – вся эта бутафория быстро забывается».
С нескрываемой гадливостью и презрением относился к званиям, премиям и юбилеям Хаджи-Мурат Дзуццати:
Присваиваем имена – торопимся, будто нам угрожает адский огонь: великий вождь, великий учёный, великий поэт, великий или превеликий артист, к тому же – заслуженный или народный, к тому же – на все времена, и не понимаем, не разумеем, не постигаем: на нас взирает время: что, мол, за состязание, за конкурс, для них, мол, уже не существует ни вечера, ни утра – и не разумеем: только время присваивает имена…
И оно редко кого удостаивает звания хорошего, звания великого. (Журнал «Мах дуг», 1998, № 6) |
Наверняка среди братии, которую я так нещадно отругал, отыщется некий дока, всезнайка. «Смотри-ка, Кодзати сравнил меня с котом-постником!» – воскликнет он. Отвечаю ему: «Дружище, роль моя ещё хуже: ибо я тот, который, вроде бы в шутку, но очень больно поддел кота-бедолагу:
А собака, видя сало, Принялась ворчать И, оскалясь, прорычала: – Что, глядишь опять? |
Каждый раз, когда над Осетией, словно позолоченное яблоко, подвешивают бычье сало, и кое-кто к нему тянется опять, я начинаю бояться, что снова не выдержу и съехидничаю: «ЧТО, ГЛЯДИШЬ ОПЯТЬ?».
Ахсар КОДЗАТИ,г. ВЛАДИКАВКАЗ
Добавить комментарий