Жил-был Поэт!

№ 2009 / 43, 23.02.2015

Я не ошиб­лась! Здесь всё на сво­ём ме­с­те.
По­эт – боль­шой, и пи­шу его с боль­шой бук­вы.
И знак вос­тор­га в кон­це – вос­кли­ца­тель­ный. Вос­торг от­то­го, что он – мой со­вре­мен­ник, поч­ти ро­вес­ник

Я не ошиблась! Здесь всё на своём месте.

Поэт – большой, и пишу его с большой буквы.

И знак восторга в конце – восклицательный. Восторг оттого, что он – мой современник, почти ровесник и добрый друг моего издательства.

И «жил-был» – горькое прошедшее время…

Утрачен теперь момент этой жизни. Этого огромного и ещё не постигнутого до конца мира, его Вселенной. Кто-то же посмел прервать полёт ритмической горячей мысли. И это «кто-то» – оно – та чужая, непонятная, липкая и бесформенная масса, называемая то ли люмпеном, то ли более привычно, но грубо – быдлом. И отдельные «атомы» этой массы, увы, убивают не символически, а по-настоящему, избивая и отбивая всё внутри.

Душа сняла физическое тело, Но это не мистический стриптиз: Она всего лишь тихо отлетела В страну, куда не оформляют виз.

А пульс Поэта – его стихи – ещё бьётся. И по тону можно определить, что у него бешеная тахикардия. Это когда сердце опережает заданный природой ритм биения и размер колебаний. Ибо стихи для него были его вторым – духовным – сердцем.

Я не пишу на злобу дня. Я не поэт-бытописатель, – Успеха пошлый соискатель – А газ для Вечного Огня. Крыло парнасского коня, Как некогда Сократа демон, Меня хранит и дарит темы, Присущие лишь для меня.

Ещё недавно он звонил и говорил, что уже вот-вот, осталось только перепечатать на белые листы бумаги – и рукопись новой (третьей) книги будет выслана в издательство. Ещё недавно…

Но звонок Евгения Новичихина – будто ведро ледяной воды:

– Василия Елисеева похоронили…

«А как же его мать?», «Ну что он там опять учудил?»…

Мысли прибойной волной налетели одна на другую. Одна нелепее другой – из-за неправдоподобности ситуации. И даже промельком – сожаление: «Ну, вот, а в Союз писателей его не приняли…». И укор себе самой: «Да в Союзе ли дело? Так ли это важно теперь ему?».

Василий ЕЛИСЕЕВ

Василий вынужден был ездить в Москву на работу. Устроился в какое-то охранное бюро. Я не очень знаю, как и что. А пишу с его слов. То, что он успевал мне сообщать во время недолгих сеансов связи по мобильному телефону.

Я ему говорила, чтобы был осторожнее. Наслышана, что он затевал потасовки на поэтических фестивалях. Ах, Вася, Вася!

Я не хожу протоптанной тропой. Я пру сквозь бурелом и буераки, Где воют одичавшие собаки И дым жилья не вьётся над трубой.

– Да, я такой! – кричал он мне по мобильнику с хутора Рыбного, где и жил после эвакуации из разбитого Грозного.

И не собирался вовсе стать в ряды причёсанных, стриженых и правильных поэтов.

Быть, как все, – это значит не быть, Раствориться во множестве, сгинуть, Первозданной аморфностью глины Индивидность свою залепить.

– Ах, Екатерина Ивановна! Вы знаете, какой поэт есть в Ольховатке! – с восхищением как-то сообщила мне Татьяна Нюхина, которая знает всех пишущих людей в нашей области. Она давно уже ведёт на областном радио свою передачу «Перепутье», где и рассказывает о поэтах и писателях из сельской глубинки.

– Да только на книгу у него нет средств. Живёт, едва концы с концами сводит…

Добыла я стихи Василия Елисеева, почитала. Для публикации отобрала одно (за неимением места) в свой альманах «Река Времени» – «День поэзии-2005». Все стихи Василия без названий, условно над этим я поставила заголовок «Смысл серого»:

Серым желанны ручные синицы, Им не нужны в небесах журавли.

Села писать письмо Екатерине Дмитриевне Хорошеньковой в администрацию Ольховатского района.

«Давайте издадим хотя бы маленькую книжечку. Василий Елисеев – поэт, который прославит не только Ольховатку, но и весь Чернозёмный наш край». С трудом, но нашли средства для книжечки в 32 странички. А стихов было гораздо больше. И все их хотелось уместить. Так и давали в подбор и мелким шрифтом.

Книжечку я назвала «Верстовой столб», хотя автор имел свой заголовок «Точка отсчёта». Но после моих объяснений он согласился с предложенным названием. Потому что Василий со своим огромным внутренним миром точку отсчёта давно уже к тому времени преодолел.

Вначале был простой двоичный код, В Писанье названный туманно Словом. Двоичный код – структурная основа Того, что умник Бытием зовёт.

И не уставала я поражаться его познаниям, обширному интеллекту, строго выверенному ритму и хрестоматийно точному размеру его стихов. И это при том, что он мне как-то написал, что у него нет высшего образования, а только средняя школа за плечами.

И как-то долго не укладывались в моей голове три вещи: безукоризненная грамматика, богатейший словарный запас, философская глубина стиха – и всё при отсутствии высшего образования. Хорош, однако, пастух! (Как он о себе сообщил.)

…Услышу пульс взволнованной Вселенной, Во мне звучащий где-то глубоко. Закономерность осознав свою – Быть партией в космическом концерте, Уверен я, что даже после смерти Кому-нибудь о чём-нибудь спою.

Эх, Василий, Василий! Ну, как же это тебя? Ну какое серьё набросилось на тебя, как я думаю, отнимая заработанные тобой не такие уж и большие гроши в столице? Ну не может наша Расея-матушка сынов своих талантливых, одарённых и поцелованных Богом сберечь, спасти и сохранить! «Русскость, увы, горемычна», – строки, которые я прочту в его стихах. И здесь же:

Так на Руси повелось, Что со времён Гостомысла Тяжестью тёмного смысла Мается великоросс.

Надеюсь связаться с матерью, братом Василия. Звоню время от времени по двум номерам, которые у меня есть. На другом конце мобильника приветливый женский голос сообщает о недоступности абонента и предлагает оставить сообщение.

Кому теперь? Ах, дорогие родственники Поэта Елисеева, Василия Павловича! Не утратьте его наследия! Сберегите. Он всем нужен, его ещё будут тиражировать, им будут гордиться! Такую мощь скрыть невозможно!

Вот и всё…

Ещё одна история простая Дождём словесным канула в песок, И над песком до странности задорно Трепещет мрака чёрный мотылёк.

Екатерина МОСИНА,
главный редактор издательства «Река Времени»,
г. ВОРОНЕЖ