Критика критики, или опять о премии Белкина
№ 2010 / 7, 23.02.2015
Видит Бог, я не хотела скандала. Я просто изложила своё частное мнение в своём личном блоге. И для меня было большой неожиданностью, что высказанное мной мнение совпало с мнением очень многих людей, которые прислали на мой блог свои комментарии.
Письмо Светлане Василенко от Ульяны Гамаюн:
from la_gelsomina
«Здравствуйте, Светлана Владимировна.
Могу я попросить Вас разместить в своём блоге информацию о том, что я отказываюсь от премии Белкина? Соответствующее письмо отправлено по адресу координатора премии.
Заранее благодарю.
С уважением,
Ульяна Гамаюн»
***
Ответ Светланы Василенко Ульяне Гамаюн:
«Дорогая Ульяна!
Я не этого добивалась. Не того, чтобы вы отказывались от премии. Просто хочу, чтобы критика стала критикой, чтобы она не обслуживала книгоиздателей, премиальные кланы, литературные группы и касты, а служила читателю. Я своей статьёй хотела сказать, что премия – это только инструмент для критика, с помощью которого он имеет возможность рассказать читателю о том, что хотел сказать писатель тем или иным произведением. Вы несомненно талантливы и, я думаю, вас ждёт большое литературное будущее, но сейчас вы попали, что говорится, как кур в ощип, в их лукавый премиальный расклад. Я вас очень уважаю за то, что вы решились вернуть премию. С уважением, Светлана Василенко».
Господа! А из этой девочки выйдет толк! Вы не находите???
 |
| Светлана ВАСИЛЕНКО |
Видит Бог, я не хотела скандала. Я просто изложила своё частное мнение в своём личном блоге. И для меня было большой неожиданностью, что высказанное мной мнение совпало с мнением очень многих людей, которые прислали на мой блог свои комментарии. В результате чего только что ставшая лауреатом премии Белкина за 2009 год Ульяна Гамаюн отказалась от неё, о чём уведомила координатора премии и почему-то меня, к премии отношения никакого не имеющую. То есть, скандал вокруг литературной премии Белкина разгорелся нешуточный. Но почему? И почему именно вокруг премии Белкина? Почему не вокруг премии «Букера», например, который в этом году тоже был вручён, на мой взгляд, не тому роману и не тому писателю?
Попробую ответить на эти вопросы.
Премия «Букера» – премия английская, даётся за лучший роман года, написанный на английском языке. В разваливавшейся на глазах Британской империи у этой премии была важная задача – создать общее англоязычное культурное пространство и таким образом сохранить не только культурное, но также идеологическое влияние на те колонии, которые отделились от метрополии. Как эта колониальная, по сути, премия оказалась главной литературной премией России, никто не знает, но все ощущают её чужеродность, какую-то иллюзорность и временность её существования на наших глинозёмах. Эта чужая, холодная, аристократическая церемония вручения, эта твёрдая уверенность всех присутствующих, что обязательно дадут её не лучшему и не худшему роману года, – а никакому. Короче, в головах уже сложилось мнение, что премия эта нерусская, и хорошему, современному, настоящему роману, который поднимал бы современные проблемы российской жизни (а таким романом в этом году, несомненно, являлся роман Сенчина «Елтышевы»), её никогда не дадут. Так пошло с самого начала появления этой премии в России: помните, не дали Людмиле Петрушевской за замечательный роман «Время – ночь» и не дали Владимиру Маканину за «Героя…», а дали никакому роману Марка Харитонова? Потом не дали Ирине Полянской, а дали никакому роману никакого писателя Морозова, о котором никто никогда ни до, ни после премии ничего больше не слышал. И пошло-поехало…
Премия же им. Ивана Петровича Белкина даётся за лучшую повесть года, а повесть – это жанр чисто русский (повесть и является нашим, если хотите, – «русским романом») – такого нет больше нигде в мире, – это жанр сердечный. Вот вам и ответ. Именно потому здесь и разгорелись страсти, – им и положено кипеть вокруг чего-то родного, живого, своего, того, что задевает каждую душу. На месте устроителей этой премии я бы сделала эту премию общенациональной, не обращая внимания, повесть ли это, роман или рассказ, – лишь бы произведение это было, как модно говорить сейчас, – социально ориентированным, то есть говорило со мной как с читателем о современных проблемах, о том, как больно, как тяжело жить простым людям сейчас в России, в той, которую мы всё же ещё не потеряли, – не должны потерять, – о том, наконец, «маленьком человеке», о котором всегда говорила великая русская литература и не устаёт говорить – от гоголевского Акакия Акакиевича, лермонтовского Максимыча, Макара Девушкина Достоевского, Тушина и Платона Каратаева Толстого до шолоховского Григория Мелехова, бондаревских и баклановских лейтенантов, до солженицынского Ивана Денисовича, распутинских старух, шукшинских «чудиков», до Елтышевых – Романа Сенчина, до «Комы» – Эргали Гера, до русских мальчиков «трудного возраста» – безвременно ушедшего 22-летнего Егора Молданова… Вы помните, что ещё совсем недавно критики, сбившись с ног, искали произведение, рассказывавшее о нашем времени. И отчаявшись, разводили руками: видимо, нужно, чтобы прошло время для того, чтобы понять и написать о том, как, в каком обществе мы живём. Дорогие критики, оглянитесь вокруг себя: вот они, уже пришли, – писатели, которых вы так звали. Так почему вы их не узнаёте? Почему вы о них не говорите? Не пишете об их произведениях большие проблемные статьи? Не награждаете самыми престижными премиями? Вы помните, как быстро исчезла элитарная литературная премия им. Аполлона Григорьева, вручаемая произведению за особую эстетическую ценность (вот бы и присудить её Ульяне Гамаюн)? Которую давали под теми же сводами Овального зала? Как незаметно рассосалась Литературная академия, созданная вокруг этой премии? И как отчаянно выживает вроде маленькая, но такая русская премия им. Ивана Петровича Белкина, Белкина, созданного пером А.С. Пушкина нам в назидание. Премия Белкина – премия «маленького человека» – могла бы вручаться после общественной и литературной дискуссии (учитесь у премии «Нос»), которую вели бы критики, читатели и общественные деятели вокруг произведений, вызвавших у современного общества большой интерес. Мне нравится с недавних пор всё то, что печатают журналы «Дружба народов» и особенно – журнал «Знамя». Они словно бы поменялись местами с журналом «Новый мир». «Новый мир» публикует манерную прозу Гамаюн, которая была бы хороша в десятых годах 20-го века, то есть век назад. А журнал «Знамя» раз за разом печатает актуальную литературу – те самые произведения, о которых я говорила выше – социальные, современные, о сегодняшней России. И писатели сразу это почувствовали: в «Знамя», простив ему былой либерализм, пришли из других журналов почвенники – Олег Павлов, Владислав Отрошенко, а те, кто не уходил – Эргали Гер, например, – начали писать вдруг ту самую «социально ориентированную» прозу – прозу отчаянья и протеста. Словно бы Чупринин вспомнил, что сущность его фамилии – чуприна, что он родовой казак, а Наталья Иванова поняла, что она носит русскую фамилию – Иванова. Писатели пришли, а критики – нет. Помните, в 90-х годах литературой управляли три критика: Вячеслав Курицын «сидел» на постмодернистской литературе, Павел Басинский – на «новом реализме», Немзер – на всей остальной. Нынче Курицын стал Тургеневым, Басинский – работает в правительственной газете и пишет романы, Немзер как всегда на посту, но писать без ответа – скучно, и потому он пишет «темно и вяло», словно ослепнув и не видя в пришедших писателях той новизны, которую они с собой принесли. Кто напишет о пришедших в литературу сегодня? Где современный Белинский (юбилей которого, кстати, в 2011 году наше государство даже не собирается отмечать)? Может быть, Топоров, из статей которого я выхожу, будто из пыточной камеры, где ведётся дознание: кто из писателей с кем, когда и почему? Или Сергей Беляков, который, как шоумен, жонглирует писателями: «мочит» Татьяну Толстую и возвеличивает Марину Палей, хотя все понимают, что Толстая – это Толстая, а Палей – это Палей. Лев Пирогов? Уже «теплее». Рудалёв? Так кто же напишет о них?.. И значит, о всех нас, живущих здесь и сейчас?
Светлана ВАСИЛЕНКО
Добавить комментарий