Изумляемся вместе с Юрием Архиповым
№ 2010 / 7, 23.02.2015
Книга воспоминаний Валерии Пришвиной (1899–1979), вдовы нашего главного «певца природы», – одно из важнейших свидетельств потаённой жизни отечественного православия в годы безбожной власти. По сути дела, это автобиографический роман-эссе
СКВОЗЬ ЛИРИЧЕСКОЕ ИЗЛИЯНИЕ
 |
| Юрий АРХИПОВ |
Книга воспоминаний Валерии Пришвиной (1899–1979), вдовы нашего главного «певца природы», – одно из важнейших свидетельств потаённой жизни отечественного православия в годы безбожной власти. По сути дела, это автобиографический роман-эссе, без которого художественно-интеллектуальная литература века была бы неполной.
В своём проникновенном, как всегда, предисловии Валентин Курбатов вспоминает, что всё тянул с визитом к ней в подмосковное Дунино, да так и дотянул до её кончины.
Бывают трогательные совпадения. В конце семидесятых, спасаясь от бездомности, я снял комнатку в дачном посёлке Мозжинка близ Звенигорода. Вдали за рекой Москвой виднелось это самое Дунино. Я написал письмо Валерии Дмитриевне: мол, хотел бы прийти поговорить – «о жизни и смерти», как сказал Пастернак вождю. В ответ пришла открытка (теперь жаль, что не сохранилась): приходите, да не разговоры разговаривать – а дрова колоть некому.
Перевести слова в дело и было пафосом её жизни.
За восемьдесят лет наговорилась она, видимо, всласть. И с такими собеседниками (от Ильина и Бердяева до Капицы и Клюева), о которых можно только мечтать. Отзвуками этих разговоров полнится настоящая книга. В которой и исповедь дочери века, и портрет эпохи, надрывно-переломной в истории России. В её многотрудной, но и ярко насыщенной жизни было всё – и увлечённая учёба (в бердяевской Вольной академии духовной культуры, а затем и в Институте Слова), и подвижничество в отдалённых кавказских скитах, и трёхгодичная ссылка в Нарым (как же без этого), и работа на строительстве Дмитровского канала, и тесное духовное общение с уцелевшими в бурях века москвичами из «бывших». И – долгое время – лирический стержень: любовь к незаурядному сподвижнику её юных стремлений Олегу Полю, уклонившемуся от этой любви в монашество, чтобы создать свой богословско-философский труд «Остров Достоверности» (1926). Об этом человеке сам Михаил Пришвин, считавший встречу с Валерией, поначалу своим секретарём, а потом и супругой, величайшей удачей судьбы, был самого высокого, почти восторженного мнения. В его «Дневниках», ныне полегоньку издающихся том за томом, есть и такая запись: «Жизнь её зажёг не я, а человек, рубашку которого я недостоин носить».
Эта книга, пожалуй, наиболее убедительный пример того, как воспринималась живыми душами, как жила в минувшем веке русская религиозная философия, которую большевики, опьянённые своей нежданной и, как им казалось, окончательной победой, поспешили отправить на свалку – вместе с повсеместно сносимыми храмами. Это своего рода и эстафетная палочка для юных душ, взыскующих Истины в наше преизобилующее дурными соблазнами время. «Форма плана» такого сочинения – где эпос прорастает сквозь лирическое излияние, а мысль вырастает из чувства – всегда наиболее привлекательна для читателя. И можно только порадоваться за всех нас, что очевидный дар выдающейся спутницы великого писателя («Мы с тобой» – одна из самых замечательных его книг) не весь ушёл в разговоры.
Безупречный текстологический и оформительский уровень издания обеспечили нынешние сотрудницы Дома-музея Пришвина в Дунине – Я.Гришина и Л.Рязанова. Множество приведённых ими выразительных фотографий и подробные комментарии немало способствуют успеху этой книги, мгновенно разошедшейся на недавней книжной ярмарке Non-fiction. Как-то такой успех плохо сопрягается с привычно по теперешним временам крошечным тиражом в три тысячи экземпляров. Подражая ныне во многом Западу, мы тем не менее никак не переймём разумную привычку допечатывать тираж любой книги по мере её исчезновения с прилавков.
Пришвина В. Невидимый град. – М.: Волшебный фонарь, 2009
ПОСЛЕ РАСПАДА ИМПЕРИЙ
 |
Карл Шмитт (1888–1985) – один из главных столпов немецкой гуманитарной науки двадцатого столетия; его имя называется, как правило, в одном ряду с Фрейдом, Хайдеггером, Максом Вебером. Его область – философия права, которую он преподавал на протяжении долгих десятилетий в университетах Бонна, Кёльна, Берлина. Он и автор многих книг, ставших основополагающими в этой области. В своей теории правового государства Шмитт впервые фундаментально разработал такие ключевые понятия (они же – названия его книг), как «Политический романтизм», «Суверенитет», «Диктатура» (эта книга уже была переведена и опубликована тем же российским издательством несколько лет назад), «Политическая теология», «Тотальное государство», «Теория дружбы-вражды в политике», «Учение о конституции», «Легальность и легитимность».
Обширный и обстоятельный труд «Номос земли» – признанный шедевр Карла Шмитта. Буквально греческое слово Nomos переводится как «закон», однако автор трактует понятие в расширительном смысле, учитывая происхождение этого слова от глагола nemein (почти полностью совпадающего с немецким nehmen) – «брать», «взять». Кроме того, у этого слова есть и такие – чрезвычайно важные для теории Шмитта – значения, как «делить» и даже «пастись». Речь, таким образом, идёт о правовом обосновании того или иного территориального деления – спорного, если мы имеем дело с военным «захватом», и естественного, если та или иная земля осваивается многовековым трудом того или иного этноса, «пасомого» Богом.
На сотнях страниц, с привлечением многочисленных данных континентальной мифологии, общественно-политической и этнической истории, развития цивилизации и культуры Шмитт, варьирует ответы на вопросы: «Откуда есть пошла та или иная административно-политическая единица? Кто и как поделил? Где, как и кем производится местный продукт?»
Надо ли говорить, что это самые острые и животрепещущие вопросы не только истории, но и современности. Особенно в периоды распада империй. Этими вопросами мучаются, как зубной болью, и россияне – и не только политики. Почему Грузия могла выйти из состава СССР, а Абхазия не может выйти из состава Грузии? (Хотя Косову это было – под одобрение европейских «правовых» стран – позволено.) Почему казачьи поселения по югу Оренбуржья вдруг перестали быть русскими? Каким образом оказался отторгнутым от России Крым? Устранимы ли в дальнейшем явные правовые и этические несправедливости, возникшие в ходе очередного изменения «таинственной карты Европы» (Мандельштам) или, по Шмитту, очередного «деления Земли»?
Юношам, обдумывающим не только своё, индивидуальное, но и общенародное житьё, эту книгу можно рекомендовать в качестве самого солидного на сегодняшний день подспорья. А уж для политиков-международников она должна стать на какое-то время главной, настольной книгой. В частности, борец за права русского Крыма Юрий Михайлович Лужков мог бы обрести здесь весомые научные латы.
К. Шмитт. Номос земли. – СПб.: Владимир Даль
ОЧАРОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
 |
Недавно газета «Ди Цайт», первой, ещё в Западной Германии, украсившая себя литературным приложением, провела опрос среди профессоров и писателей на тему: кто, по мнению опрошенных, является «главным» немецким прозаиком минувшего века. Мнения писателей разбрелись: назывались многие – от Музиля и Кафки до Дёблина и Арно Шмидта. Зато профессора были единодушны: конечно же, Томас Манн!
Показательно и неслучайно. Самоучка Томас Манн сумел взобраться на самые вершины философской и культурологической рефлексии, как среди его коллег ещё разве что Музиль. Естественно, нынешние писатели перед таким богатством образованности испытывают заметную робость. Оценить «пластику» они ещё в состоянии, но соответствовать эрудиции Манна или Гессе им явно не по плечу. (Исключения – вроде докторов филологии Мартина Вальзера или Вальтера Йенса – только подтверждают правило.)
Томас Манн окружён трепетным почтением и у нас, но издаётся он почему-то редко. Писатели такого уровня, несомненно, заслуживали бы полного собрания сочинений. Ведь их «Очарование продолжается» – как назвал когда-то свою статью о Манне германист Анатолий Фёдоров. Оно, это очарование, по сути, вечно.
Особый раздел в наследии Манна – его эссеистика. В канонических немецких изданиях она занимает четыре пухлых тома. В нашем давнем десятитомнике – один тощий. Отчасти пробел восполняется теперь настоящим сборником, об объёме которого тоже приходится сожалеть.
В частности, лишь кусочками представлены знаменитые «Размышления аполитичного», так славно перекликающиеся с русскими почвенниками – толка хотя бы Ильина, с которым Манн был знаком. Нет здесь известнейшего юбилейного доклада Манна о Гёте (1949), шире могли быть представлены его очерки о Шопенгауэре, Ницше, Шпенглере и других, современных Манну, мыслителях. Да и о писателях тоже – например, о Кафке и Роберте Вальзере, ныне особенно актуальных.
Зато есть все основания радоваться тому, что есть. В сборник не проникли статьи неоправданного включения. Тут одна классика, которая должна войти в минимум обязательного чтения современных студиозусов – филологов, философов, историков, политологов. Да-да, политологов тоже. Манн хоть и кокетничал нередко своей аполитичностью, но на самом-то деле высказался по существу глобальных общественных проблем своего времени с предельной отчётливостью. Один «Братец Гитлер» чего стоит, представленный здесь в переводе Апта. Кстати, переводы вполне корректны, что по нынешним временам счастье. Сохранена датировка отдельных работ, есть дельное предисловие и даже, что стало уже нечаянной радостью, именной регистр. Издания «Культурной революции» стремятся соответствовать хотя бы эпитету в своём сомнительном названии.
Хотя собственно художественное наследие великого мастера остаётся, что понятно, вне поля зрения предприятия с собственной спецификой. Но ведь возродилось, слава Богу, могучей традицией подпираемое издательство «Художественная литература». За ним, будем надеяться, и следующий ход. А то что-то немцы у нас в загоне. А уж такие вершины, как Томас Манн или Гёте, о котором он написал, может быть, свой лучший роман, всегда должны быть доступны пытливому русичу в полном объёме.
Недавно газета «Ди Цайт», первой, ещё в Западной Германии, украсившая себя литературным приложением, провела опрос среди профессоров и писателей на тему: кто, по мнению опрошенных, является «главным» немецким прозаиком минувшего века. Мнения писателей разбрелись: назывались многие – от Музиля и Кафки до Дёблина и Арно Шмидта. Зато профессора были единодушны: конечно же, Томас Манн!
Показательно и неслучайно. Самоучка Томас Манн сумел взобраться на самые вершины философской и культурологической рефлексии, как среди его коллег ещё разве что Музиль. Естественно, нынешние писатели перед таким богатством образованности испытывают заметную робость. Оценить «пластику» они ещё в состоянии, но соответствовать эрудиции Манна или Гессе им явно не по плечу. (Исключения – вроде докторов филологии Мартина Вальзера или Вальтера Йенса – только подтверждают правило.)
Томас Манн окружён трепетным почтением и у нас, но издаётся он почему-то редко. Писатели такого уровня, несомненно, заслуживали бы полного собрания сочинений. Ведь их «Очарование продолжается» – как назвал когда-то свою статью о Манне германист Анатолий Фёдоров. Оно, это очарование, по сути, вечно.
Особый раздел в наследии Манна – его эссеистика. В канонических немецких изданиях она занимает четыре пухлых тома. В нашем давнем десятитомнике – один тощий. Отчасти пробел восполняется теперь настоящим сборником, об объёме которого тоже приходится сожалеть.
В частности, лишь кусочками представлены знаменитые «Размышления аполитичного», так славно перекликающиеся с русскими почвенниками – толка хотя бы Ильина, с которым Манн был знаком. Нет здесь известнейшего юбилейного доклада Манна о Гёте (1949), шире могли быть представлены его очерки о Шопенгауэре, Ницше, Шпенглере и других, современных Манну, мыслителях. Да и о писателях тоже – например, о Кафке и Роберте Вальзере, ныне особенно актуальных.
Зато есть все основания радоваться тому, что есть. В сборник не проникли статьи неоправданного включения. Тут одна классика, которая должна войти в минимум обязательного чтения современных студиозусов – филологов, философов, историков, политологов. Да-да, политологов тоже. Манн хоть и кокетничал нередко своей аполитичностью, но на самом-то деле высказался по существу глобальных общественных проблем своего времени с предельной отчётливостью. Один «Братец Гитлер» чего стоит, представленный здесь в переводе Апта. Кстати, переводы вполне корректны, что по нынешним временам счастье. Сохранена датировка отдельных работ, есть дельное предисловие и даже, что стало уже нечаянной радостью, именной регистр. Издания «Культурной революции» стремятся соответствовать хотя бы эпитету в своём сомнительном названии.
Хотя собственно художественное наследие великого мастера остаётся, что понятно, вне поля зрения предприятия с собственной спецификой. Но ведь возродилось, слава Богу, могучей традицией подпираемое издательство «Художественная литература». За ним, будем надеяться, и следующий ход. А то что-то немцы у нас в загоне. А уж такие вершины, как Томас Манн или Гёте, о котором он написал, может быть, свой лучший роман, всегда должны быть доступны пытливому русичу в полном объёме.
Томас Манн. Аристократия духа. – М.: Культурная революция, 2009
Юрий АРХИПОВ
Добавить комментарий