Остаётся в тени
№ 2010 / 8, 23.02.2015
Когда-то австриец Роберт Музиль, автор культового среди интеллектуалов романа «Человек без свойств», называл себя «писателем, широко известным в узком кругу». То же самое мог сказать о себе и Владимир Кормер (1939–1986).
Когда-то австриец Роберт Музиль, автор культового среди интеллектуалов романа «Человек без свойств», называл себя «писателем, широко известным в узком кругу». То же самое мог сказать о себе и Владимир Кормер (1939–1986). Математик по образованию, скромный редактор журнала «Вопросы философии», он в то же время был одной из звёзд сам- и тамиздата, душой кухонных посиделок застойных лет. На которых вокруг него, родного племянника выдающегося драматурга и остроумца Николая Эрдмана, собиралось едва ли не всё мыслящее и подпольно слагающее в Москве того по-своему интересного и далеко не однородного времени.
Его главный роман «Наследство» ходил в списках, затем стараниями Юрия Кублановского был издан в Париже, а на родине был впервые опубликован (журналом «Октябрь») лишь в 1990 году. Ныне он составил первый том двухтомника, выпущенного издательством «Время», не страшащимся, к нашему счастью, ни современной поэзии, ни серьёзной прозы.
Будь «Наследство» издано вовремя, то есть в семидесятые годы, имя Кормера встало бы, несомненно, вровень с именем Юрия Трифонова, признанного мастера «городской» прозы из жизни интеллигентов. А в то время автору «Обмена» и «Дома на набережной» приходилось чуть ли не в одиночку отстаивать рубежи этой рубрики под натиском куда более мощной «деревенской» (Шукшин, Белов, Абрамов, Распутин) и «лейтенантской» (Конст. Воробьёв, Евг. Носов, Вит Сёмин) прозы. В «Наследстве» словно подхвачена эстафета от «Доктора Живаго» и романов Солженицына (тоже запрещённых в то время): здесь прослежены судьбы русской интеллигенции – как дворянской, так и разночинной – на трагических разломах и перепутьях русской истории в ХХ веке. И выдержан этот роман тоже в сознательном наследовании классическим формам традиционного русского эпического повествования – Толстого, Достоевского, Чехова. И качественный «уровень», что называется, вполне соблюдён. Так что можно понять недоумение Владимира Кантора и Евгения Ермолина, снабдивших это издание превосходного качества обрамляющими статьями: отчего, мол, Кормер остаётся в тени, почему не увенчивают его, хотя бы посмертно, причитающимися ему лаврами. Когда же придёт, вопрошают, его настоящий день?
А разгадка не так уж и трудна, если воспринимать литературу, так сказать, не сугубо умственно, сосредоточившись на глубинах и остротах содержания. Есть формы, востребованные своим временем, но постепенно ветшающие на наших глазах. Ведь и «непреходящее значение» того же Трифонова теперь отстаивает, кажется, одна только Наталья Иванова. Нет-нет, любители настоящей литературы, в каких бы формах она себя ни осуществляла, всегда найдутся. И Трифонова, как и Кормера, всегда будут читать. Но уже не с тем нетерпением и трепетом, как подписчики толстых журналов или добытчики «самиздата» семидесятых годов. В то время как интенсивность восприятия подлинной классики (Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого и далее по списку) с годами и десятилетиями только нарастает.
Отсюда вывод и совет: торопитесь читать Кормера! Пока ещё не утрачена нами живая связь с недавним прошлым, пока ещё мы помним дым и чад коммунальных кухонь с их бесконечными, подогретыми русским способом спорами, из которых все мы вышли, как наши далёкие предшественники из гоголевской шинели.
Юрий АРХИПОВ
Владимир Кормер. Собрание сочинений в 2-х томах. – М.: Время, 2009
Добавить комментарий