Беседка в Переделкино

№ 2010 / 32, 23.02.2015

Ар­се­нию Тар­ков­ско­му бы­ло да­но всё, чтоб стать ве­ли­ким по­этом. Но он им не су­мел стать. Обид­но за не­точ­ность слов. За сти­хи об ис­кус­ст­ве, на­по­ми­на­ю­щие стро­и­тель­ную пло­щад­ку

Арсению Тарковскому было дано всё, чтоб стать великим поэтом. Но он им не сумел стать. Обидно за неточность слов. За стихи об искусстве, напоминающие строительную площадку, когда нет высшего разрешения и ведётся торопливая точечная застройка вопреки желаниям жителей.

Хотя иногда и натыкаешься на четверостишие, в котором поражает проблеск гениальности. Вот четверостишие из стихотворения под названием «УТРО В ВЕНЕ»:

Оттуда на город забот, работ и вечерней зевоты, на роботов Моцарт ведёт свои насекомые ноты.

Сравнить ноты с насекомыми может только настоящий творец.

А вот стихотворение под названием «К СТИХАМ». Оно начинается так: «Стихи мои, птенцы, наследники…» Материал не сопротивляется, находок поэтических нет, но всё равно поэт стремится дописать свои двадцать строчек:

Мне вытянули горло длинное, и выкрутили душу мне, и обозначили былинные цветы и листья на спине.

Жаль, что в сказанное не верится.

И когда однажды мы, давясь от счастья, кое-как поместившись в беседке в Переделкино, всем составом Высших литературных курсов слушали стихи и рассуждения о жизни живой легенды – Арсения Тарковского, всё равно это было счастье.

Михаил АНДРЕЕВ