Как нас правят

№ 2010 / 32, 23.02.2015

В «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» (№ 12 за 2008 г.) бы­ла на­пе­ча­та­на моя ста­тья о твор­че­ст­ве вы­да­ю­ще­го­ся ху­дож­ни­ка, дей­ст­ви­тель­но­го чле­на Рос­сий­ской Ака­де­мии жи­во­пи­си, за­ме­ча­тель­но­го про­за­и­ка и по­эта Той­во Ва­си­ль­е­ви­ча Рян­не­ля.

В «Литературной России» (№ 12 за 2008 г.) была напечатана моя статья о творчестве выдающегося художника, действительного члена Российской Академии живописи, замечательного прозаика и поэта Тойво Васильевича Ряннеля. Для оной публикации я выбрал название одной из популярных картин автора – «Тропой великанов». Поскольку ему нынче исполняется 90 лет, местный журнал «Иные берега» решил этой статьёй приветствовать юбиляра в очередном выпуске. И тут новый редактор издания Ольга Пуссинен обнаружила чудовищный прокол в материале. Оказывается, вернувшись к теме поэта и художника, я совсем не к месту обогатился строчками Заболоцкого:

Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить на полотно.

И дело не в том, что я привёл один из засевших в памяти вариантов третьей строки: Скупые времени приметы, а именно в первой строчке: Любите живопись, поэты! Редактор пишет: «Не совсем подходит к тексту, поскольку Роберт приводит её к пейзажной лирике, а у Заболоцкого речь идёт о портретах» (вообще-то об одном портрете). Стало быть, у Заболоцкого полотно работы Рокотова не повод к обобщению любите живопись, а нечто вроде инструкции, какая именно живопись имеется в виду. Но если путать повод с итогом, то и знаменитое ахматовское откровение: Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, можно трактовать как инструкцию типа: Поэты, мусор полюбите.

Не ведая, что Ряннель пишет и портреты, многоумный редактор приводит самодельный пример к сведению дебилов: «Вы представьте, если бы кто-нибудь из авторов начал переделывать Пушкина или Лермонтова:

Скажи-ка, дядя, ведь недаром Казань, спалённая пожаром, Французу отдана?

А между портретом и пейзажем разница такая же, как между Москвой и Казанью».

Правильно, в стихах о Москве Казань или Рязань неуместны. А если речь о любви к живописи, то уместны все её виды. Перечитаем такие стихотворения Заболоцкого, как «Поэт» (там, где «облако невиданной красы») или «Вечер на Оке» (там, где «очарованье русского пейзажа»), да и другие – это же высочайшей пробы живопись, только не кистью, а пером.

И вот, не найдя аргументов против узколобости, я вызвал из могилы самого Заболоцкого. Говорю ему: Николай Алексеевич, дорогой, массам непонятно! Что за абстрактная живопись – не можете ли уточнить? Он спросил: что, очень хочется напечататься? Да нет, отвечаю, но юбиляру было бы приятно. Ну тогда, говорит покойник, дарю вам такой вариант:

Любите живопись, поэты, Особенно в маразме лет; Предпочитайте же портреты – Другой вам живописи нет.

Довольны?

Ещё бы, говорю, как раз то, что надо! Спаси… Но призрак уже исчез – только звучно захлопнулась крышка гроба.

Роберт ВИНОНЕН,
г. ХЕЛЬСИНКИ,
Финляндия