Первая жертва борьбы с космополитами

№ 2010 / 39, 23.02.2015

На­ум Мель­ни­ков – од­на из пер­вых жертв борь­бы с ко­с­мо­по­ли­та­ми. В 1948 го­ду его так раз­ру­га­ли за по­весть «Ре­дак­ция», что он боль­ше уже не оп­ра­вил­ся. Хо­тя до это­го по­да­вал очень се­рь­ёз­ные на­деж­ды.
На­ум Дми­т­ри­е­вич Мель­ни­ков ро­дил­ся 14 но­я­б­ря 1918 го­да в Моск­ве.

Наум Мельников – одна из первых жертв борьбы с космополитами. В 1948 году его так разругали за повесть «Редакция», что он больше уже не оправился. Хотя до этого подавал очень серьёзные надежды.

Наум Дмитриевич Мельников родился 14 ноября 1918 года в Москве. Его настоящая фамилия – Мельман. В 1932 году он поступил в Литературный институт. Когда началась война, его взяли в армию.

Говорили, будто Мельников на фронте очень бурно реагировал на любую несправедливость. В этом плане показательна одна история. Весной 1942 года какой-то бдительный контрразведчик явно переусердствовал и обвинил в дезертирстве друга Мельникова – Михаила Миллера (отца будущей поэтессы Ларисы Миллер). От политуправления фронта это дело расследовал критик Даниил Романенко. Он считал, что Миллера стоило поставить к стенке. Чтобы не допустить ошибки, Мельников уговорил двух других своих приятелей – Евгения Аграновича и Даниила Данина подать коллективный рапорт на имя начальника политотдела 10-й армии Пономарёва. Но современные Дон Кихоты одного не учли: армейское начальство к любым «коллективкам» всегда относилось весьма негативно. Миллера друзья так и не спасли, а их самих всех разогнали: Данина отправили в распоряжение политуправления фронта, а Мельникова сослали в дивизионную газету.

Позже Мельников вернулся в Литинститут и доучивался в семинаре Константина Федина. В конце 1948 года он предложил Всеволоду Вишневскому в журнал «Знамя» свою небольшую повесть «Редакция». Чем уж автору «Оптимистической трагедии» глянулся рефлексирующий интеллигент, волею судеб попавший в одну из фронтовых газет, точно теперь никто не знает. Повесть была написана на ученическом уровне. Ни о каких подвигах в ней речи не шло. Всё внимание писателя сосредоточилось на бытовых деталях. Видимо, просто у Вишневского под рукой в тот момент ничего другого не имелось, и он поставил её в мартовский номер 1948 года.

Однако первые рецензенты стали бить автора не за скучный язык. Их возмутила идеология. Особенно сильно вознегодовала газета «Культура и жизнь». Там в июле 1948 года появился целый подвал с очень резким названием: «Гнилая повесть и неразборчивая редакция».

Эта критическая статья была немедленно вынесена на обсуждение секретариата Союза писателей. Литературные генералы без сопротивления признали «опубликование порочной повести Н.Мельникова (Мельмана) грубой ошибкой». Друзья Мельникова к такому удару оказались не готовы. Особенно всех в газетном отчёте о секретариате задели строчки, указывавшие на еврейское происхождение писателя. Муж старшей сестры Мельникова – Борис Рунин позже вспоминал: «Мельников (Мельман) – вот что нас потрясло. Раскрытие в газете псевдонима, в скобках после него настоящая фамилия… Такого не бывало…». Приятель Мельникова – Эммануил Казакевич не исключал даже возможности погромов.

Слава Богу, до погромов дело не дошло. Но 4 октября 1948 года вопрос о писателе рассматривался уже на оргбюро ЦК ВКП(б). В присутствии Георгия Маленкова и Михаила Суслова литературное начальство поспешило от опального автора откреститься. В принятом на оргбюро постановлении было подчёркнуто: «Крупной ошибкой журнала является опубликование повести Н.Мельникова (Мельмана) «Редакция», в которой фронтовая действительность изображена в искажённом виде. Опубликование этой повести свидетельствует о неправильной линии, проводившейся в последнее время редколлегией журнала «Знамя».

Заседание оргбюро ЦК совпало с выходом десятого номера журнала «Новый мир». Если партийные чиновники хоть как-то сдерживали себя и, критикуя Мельникова, старались подбирать слова поприличней, то автор «Нового мира» – Борис Соловьёв словно с цепи сорвался. Он обвинил писателя как в политической слепоте, так и в полной художественной беспомощности. «В повести Мельникова, – утверждал Соловьёв, – особенно наглядно сказались тенденции грубо натуралистической аполитичной литературы. Здесь идейной несостоятельности замысла вполне соответствует и несостоятельность изобразительных средств <…> Натуралистический характер повести «Редакция» определяется прежде всего тем, что здесь нет и попытки подлинного осмысления событий исторического масштаба, о которых повествует рассказчик, нет и попытки обрисовать богатство внутреннего мира наших людей, их наиболее типические черты. В повести «Редакция» господствует принцип «отстранения», противоречащий осмыслению и даже исключающий его» («Новый мир», 1948, № 10).

Соловьёв обвинил Мельникова в том, что его герой «смотрит на описываемые события со стороны, как случайно попавший на войну человек: он не живёт её нуждами и интересами, её законы, её нормы и правила чужды ему». Но ведь нормальные люди, естественно, всегда сопротивлялись нормам войны. Для большинства наших сограждан война была не потребностью, они действительно хотели жить другими интересами, и только серьёзные обстоятельства вынудили их наступить на горло собственной песне и взять в руки оружие. За что уж тут ругать писателя?

Мельников худо-бедно, но написал о фронтовых редакциях чистейшую правду. А что получил в ответ? Обвинения в том, что он живописал войну «как царство безалаберщины, влекущей за собой повседневные нарушения самой элементарной дисциплины». Будто все армейские газеты жили исключительно по уставу.

Общий вывод критика был таков: «Вся повесть Мельникова до отказа набита анекдотическими эпизодами, грубыми натуралистическими зарисовками, эстетски обыгранными деталями с оттенком зубоскальства».

По-моему, в гроб тогда краше клали. А тут – хоть стреляйся. После таких статей партийные аппаратчики словно взбесились. Оценки начальства сразу ужесточились. В частности, 27 декабря 1948 года в решение оргбюро ЦК ВКП(б) по поводу повести Мельникова была добавлена следующая фраза: «Работники нашей фронтовой печати изображены либо тупицами и чванливыми самодурами, либо серенькими, неприметными людьми, совершенно равнодушными к своему делу. Вместе с тем, в повести возвеличен образ военного преступника. Изобразив понесённое им справедливое наказание, как незаслуженную кару, автор окружает его ореолом героизма».

По итогам обсуждения оргбюро ЦК сняло Вишневского с должности главного редактора журнала «Знамя», утвердив вместо него Вадима Кожевникова. Мельникова же кто-то предложил исключить из Союза писателей. Но когда выяснилось, что в Союз его принять не успели, было принято другое решение: выгнать опального литератора из профсоюза.

Кстати, первую книгу «Школьная знаменитость» Мельникову дозволили выпустить лишь в 1960 году. На неё тут же откликнулись Николай Атаров и Олег Михайлов. Правда, ни тот, ни другой ничего толкового о самой книге так и не сказали, отделавшись набором общих слов.

Потом Мельникову дали издать ещё одну книгу: «Строится мост». По её мотивам Гавриил Елиазаров вместе с Олегом Ефремовым в 1966 году даже снял художественный фильм, в котором сыграл чуть ли не весь звёздный состав театра «Современник». А затем опять последовал долгий провал.

Умер Мельников в 1993 году.

Вячеслав ОГРЫЗКО