Натали Саррот и русские писатели

№ 2010 / 44, 23.02.2015

На от­кры­тии Фо­ру­ма мо­ло­дых пи­са­те­лей в Лип­ках ар­хан­гель­ский кри­тик Ан­д­рей Ру­да­лёв го­во­рил о том, как мно­го да­ли ему Лип­ки. Что здесь, в Лип­ках, он на­шёл сво­их дру­зей, пи­са­те­лей-еди­но­мы­ш­лен­ни­ков: За­ха­ра При­ле­пи­на, Ро­ма­на Сен­чи­на, Гер­ма­на Са­ду­ла­е­ва, Сер­гея Шар­гу­но­ва

На открытии Форума молодых писателей в Липках архангельский критик Андрей Рудалёв говорил о том, как много дали ему Липки. Что здесь, в Липках, он нашёл своих друзей, писателей-единомышленников: Захара Прилепина, Романа Сенчина, Германа Садулаева, Сергея Шаргунова, – чьё творчество связывают с модным ныне литературным направлением «новый реализм».

Все вышеперечисленные писатели присутствовали здесь же, в зале, и представляли довольно-таки внушительную группу крепких мужчин, державшихся всюду вместе. Хотя поодиночке каждый из них как писатель мне симпатичен, их суровое демонстративное единство меня несколько напугало. И я, в назидание молодым писателям, там же, на открытии Форума, рассказала байку о Натали Саррот.

В самом начале перестройки, в 1989 или 1990 году, в Москву приехала Натали Саррот – французская писательница, одна из лидеров бунтарского литературного направления, вошедшего в историю французской литературы под названием «новый роман». Поселилась Натали Саррот в Переделкино на даче своих друзей – поэта Андрея Вознесенского и его жены Зои Богуславской. Зоя Богуславская позвонила мне (мы тогда вместе составляли сборник женской прозы и поэзии «Новые амазонки») и пригласила к себе в ближайшие выходные – познакомиться с Натали Саррот. Пригласила она и Валерию Нарбикову с мужем – преподавателем французской литературы Литературного института Иваном Ивановичем Карабутенко.

И вот майским солнечным днём, взволнованные предстоящей встречей с классиком современной французской литературы, втроём мы отправились в Переделкино. Поскольку мы ехали на встречу с француженкой, то к столу решили купить сухого вина. На рынке рядом с Киевским вокзалом мы приобрели вместительную корзину, положили туда дюжину бутылок с красным и белым вином и сели в электричку. В вагоне от распирающих нас чувств и для храбрости мы выпили бутылку красного вина и начали распределять роли: кто и о чём будет говорить с прекрасной Натали. Естественно, главной скрипкой нашего трио стал Иван Иванович, который знал о французской литературе больше, чем сами французы. До знаменательной встречи оставались какие-нибудь полчаса.

Вот тут-то и случился первый конфуз. Электричка остановилась на станции Солнечная и дальше ехать не хотела. Мы вышли на платформу в ожидании следующей. Чтобы скоротать время, решили выпить ещё одну бутылку теперь уже белого вина. Электрички не было. Мы пошли к расписанию. Оказалось, что мы попали на станцию Солнечная в самое начало перерыва между электричками, и этот перерыв составлял два с половиной часа. Делать было нечего: мы сели на скамейку, которая стояла в самом центре платформы, и в ожидании электрички, которая нас довезёт до Переделкино, под нежарким майским солнцем, за прекрасным красным вином, продолжали сладостный разговор о французской и русской литературе.

Когда мы явились на дачу к Вознесенскому, корзина наша была почти пуста. Появление нашей троицы не было тихим: мы буквально ворвались в дом. За время нашего вынужденного ожидания у Ивана Ивановича накопилось столько вопросов к Натали Саррот, что он с самого порога, едва познакомившись с маленькой худенькой женщиной, одетой во всё чёрное и кутающейся в чёрную же шаль и неожиданно представившейся нам не как Натали Саррот, а как Наталья Ивановна, и признавшейся, что она русская, – приступил к дознанию.

– Мадам, – спросил он Натали Саррот страстным голосом исследователя французской литературы. – Когда вы встретились с писателем и кинорежиссёром Аленом Роб-Грийе для того, чтобы провозгласить новое литературное направление, известное теперь всему миру как «новый роман»? И при каких обстоятельствах проходила ваша встреча? С вашего позволения я напишу об этом.

Натали Саррот, поёжившись и укутавшись в свою чёрную шаль посильнее, отодвинула свой стул подальше от страстного Ивана Ивановича и тихо сказала:

– Я никогда не встречалась с Аленом Роб-Грийе…

– Но вы же читали его роман «Проект революции в Нью-Йорке»?.. – спросил Иван Иванович.

– Нет, я не читала романов Роб-Грийе… – упрямо отвечала Натали Саррот.

– Допустим, вы не встречались с Роб-Грийе, – не унимался Иван Иванович, – но уж Мишеля Бютора-то вы должны хорошо знать. Он по своей манере письма вам должен быть близок…

– Я не была знакома с Бютором, – ушла Натали Саррот в несознанку и ещё чуть-чуть отодвинула свой стул подальше от нас.

Иван Иванович сыпал именами французских писателей, представителей «нового романа», но Натали Саррот никого из них лично не знала и никогда с ними не разговаривала. И только тогда, когда Иван Иванович назвал имя писателя Клода Симона, Натали Саррот вдруг слабо улыбнулась и сказала, что да, однажды она видела Клода Симона, он проходил мимо её столика в кафе, где она любила ужинать, и ей сказали, что это Клод Симон, но они так и не познакомились.

Тут и я задала свой вопрос, который меня тогда тревожил:

– Наталья Ивановна, – сказала я, – а как же вы, не зная друг друга, не читая друг друга, основали целое направление «новый роман»?

– Его основали критики, – был мне ответ. – Они прочитали наши романы и объединили их, назвав это «новым романом». А мы никогда не встречались друг с другом. Нам некогда было встречаться. Мы писали романы.

После этого Натали Саррот уже с нами не общалась, а, загнанная буквально в угол, поставив бокал на ручку кресла, задумчиво, в свои 90 лет, одиноко пила красное вино, смотрела в окно на майский цветущий сад и всё куталась, куталась в чёрную шаль.

P.S.

НОВЫЙ РОМАН (или «антироман») – понятие, обозначающее художественную практику французских писателей-поставангардистов 1950–1970-х гг. Лидер направления – французский писатель и кинорежиссёр Ален Роб-Грийе. Основные представители Н.р. – Натали Саррот, Мишель Бютор, Клод Симон. Писатели Н.р. провозгласили технику повествования традиционного модернизма исчерпанной и предприняли попытку выработать новые приёмы повествования, лишённого сюжета и героев в традиционном смысле. Писатели Н.р. исходили из представления об устарелости самого понятия личности, как оно истолковывалось в прежней культуре – личности с её переживаниями и трагизмом. Основой художественной идеологии Н.р. стали «вещизм» и антитрагедийность. На художественную практику Н.р. оказала влияние философия французского постструктурализма, прежде всего Мишель Фуко и Ролан Барт, провозгласившие «смерть автора» (Энциклопедия культурологии).

Светлана ВАСИЛЕНКО