Под фиговым листком

№ 2010 / 49, 23.02.2015

Впер­вые, к сво­е­му ра­зо­ча­ро­ва­нию, я уви­дел Вла­ди­ми­ра Бо­я­ри­но­ва в Ли­тин­сти­ту­те в го­ду 1980–81… Его при­вёл пре­по­да­ва­тель Алек­сандр Ни­ки­тич Вла­сен­ко на од­ну из сво­их лек­ций. Од­но это уже на­сто­ра­жи­ва­ло

Впервые, к своему разочарованию, я увидел Владимира Бояринова в Литинституте в году 1980–81… Его привёл преподаватель Александр Никитич Власенко на одну из своих лекций. Одно это уже настораживало, поскольку к Власенке, человеку с ухватками клоуна, все – от дворника до ректора – относились юмористически, если не сказать больше. Одно его появление в аудитории вызывало смех, а уж если он начинал читать лекцию…

Уже тогда Бояринов функционировал как литчиновник, кажется, в издательстве «Современник» под опекой Юрия Кузнецова. Думаю, поэтому Власенко его и привёл. Надо признать, Кузнецов, к сожалению, имел слабость, присущую многим мэтрам, пригревать своих эпигонов.

Помню, сначала Власенко устроил традиционную клоунаду со сме…уечками и шутками-прибаутками, затем дал слово Бояринову, мол, валяй, Волёдя!.. Бу-у-га-га…

И Бояринова понесло…

Смело взойдя на кафедру, он бойко с приплясом стал долбить наши барабанные перепонки старомодно-ветхими стихами типа:

На сугреве сомлела гадюка, В ядовитое впав забытьё, В три погибели скручено туго Подколодное тело её…

То была чистой воды кузнецовщина, слегка разбавленная квасным патриотизмом, но аудитория сдержанно-холодно выдержала это испытание.

Через несколько лет я познакомился с Бояриновым в Московской писательской организации, куда он буквально рвался на должность орг. секретаря. С тех пор он (параллельно главной своей заботе – сдаче в аренду особняка на Б. Никитской) по совместительству продолжает ваять матрёшечно-деревянные псевдорусские психи. Так ничему и не научился за долгие годы, единственное – вроде бы перешёл на нарзан и хоть этим перестал быть похожим на Кузнецова. Правда, в поэме «Соломенный мужик» его слегка качнуло от Кузнецова к Есенину, да только хрен редьки не слаще…

…Есенин и Кузнецов модернизировали русский стих, сохранив его первобытно-наследственно-родовую основу, благодаря чему и стали суперсовременными поэтами, чего так и не поняли, в силу своего слабоумия, их многочисленные подражатели.

Стихоплётство Бояринова, отдающее глухой провинцией, не идёт дальше облезлых стен особняка на Б. Никитской, где его двоедушию неискренне поклоняются щелкопёры и прихлебатели. Этот эпигон и псевдоменеджер по аренде многие годы открыто-нагло химичит на виду у изумлённой трусливой литературной шоблы, прикрываясь фиговым листком своей графомании и придуманного им заштатно-дремучего журнала «Подсолнушек», в котором развращает ранними публикациями детей, вербуя таким образом себе новых сторонников.

Надо отдать ему должное: ничего не стыдится и не боится, ни-че-го, в том числе и данной публикации… Молодец!..

Во времена моей работы в «Московском вестнике» он однажды воздел к небу палец и начальственно-порицательно покачал им, мол, так, как ты, Серб, нельзя рифмовать…

Николай СЕРБОВЕЛИКОВ