Еремей Айпин рассеял туман исторического забвения
№ 2010 / 49, 23.02.2015
В современной литературе немало пирожных – изящных, а то и вычурных произведений. Не хватает чёрного хлеба. Эта книга тот самый чёрный хлеб, сухой, жёсткий, но необычайно вкусный.
Еремей Айпин – хантыйский писатель.
 |
В современной литературе немало пирожных – изящных, а то и вычурных произведений. Не хватает чёрного хлеба. Эта книга тот самый чёрный хлеб, сухой, жёсткий, но необычайно вкусный.
Еремей Айпин – хантыйский писатель. И написал он исторический роман. Но не тот исторический роман, где много сюжетных слоёв и торжествует прихотливый вымысел. Нет, книга Айпина основана на «жизненном материале»: архивах и устных воспоминаниях людей.
Книга посвящена событиям 1933–34 годов – восстанию коренных народов Обского Севера. В центре повествования о подавлении мятежа – печальная судьба остяцкой женщины, лишившейся семьи.
Книга написана просто. Многие сцены, особенно жуткие и кровавые, даются как бы вскользь. И в какой-то момент возникает впечатление схематичности. Но тут же развеивается. Есть, есть в этом романе что-то приятно нелитературное, какая-то глубинная здоровая подлинность, которая сообщает всему тексту очарование. Роман выполнен в простых тонах: красная кровь и белый снег. А образ героини всё время перекликается с Богородицей, глядящей с иконы и незримо бредущей среди кровавых снегов.
Отпечаток святости человеку даёт страдание – кажется, эту нехитрую, но важную мысль проводит Айпин в своей книге. И задумавшись о том же, эпизоды романа воспринимаешь уже то как притчи, то как жития святых, то как отрывки из летописи.
Вот в плену прекрасная узкоглазая девушка. Командир, который её допрашивает, начинает к ней приставать.
«Девушка саданула его в промежность и, накинув на себя одеяло, сиганула в окно и вскочила на дежурную упряжку».
Быстрая сцена, без языковых и психологических подробностей, без дотошного описания, но отсылает прямо-таки к летописям. Остальное придумаем сами. Летит упряжка, клокочет снег, бешено вопит, стегая оленей, праведница. Кстати, христианские и языческие (шаманские) мотивы срастаются в книге. Вот одна из туземок перестреливается с наступающими красными.
«Пули со свистом пролетали мимо, как будто она была заколдована, заговорена от смерти. Когда ожидание стало томительным, она сделала шаг влево и приняла пулю в грудь. Женщина ещё чувствовала и осознавала, как её кровь сочится на плечи Сидящей Матери, а через пулевое отверстие на спине тепло и дух её уходят вверх, в небо, к Верховному Отцу, в заповедный уголок неба с загадочным названием Тарн-Торум».
В завершении этого полудокументального романа приводятся документы из следственного дела «о вооружённом восстании туземцев Казымской тундры». Тут и протоколы допросов, и всевозможные рапорты и постановления.
Книга Айпина странная и притягательная. Рассказ о той бойне, про которую лично я раньше не читал. О ледяной крепости, разбомбленной с аэропланов, о трогательных и несчастных людях, о неизбежном подавлении их восстания железной пятой государства, о том, как разбитые повстанцы – вслушайтесь в мелодию! – бежали к арктическому побережью Ледовитого океана. И на крошащихся льдинах уплывали в туман исторического забвения – и в пространство романа.
Еремей Айпин. Божья Матерь в кровавых снегах: Роман. СПб.: Амфора, 2010.
Сергей ШАРГУНОВ
Добавить комментарий