Тень, знай своё место

№ 2011 / 1, 23.02.2015

Главное преимущество телевизора перед театром в том, что если не хочется смотреть, то нажимаешь кнопку. Из зрительного зала можно только выйти. Либо терпи, если заплатил большие деньги и стесняешься выглядеть невежей.

Главное преимущество телевизора перед театром в том, что если не хочется смотреть, то нажимаешь кнопку. Из зрительного зала можно только выйти. Либо терпи, если заплатил большие деньги и стесняешься выглядеть невежей.

С телеэкрана частенько услышишь созвучное твоему пониманию. Известный театральный художник И.Бируля сказала в какой-то передаче, что ушла из театра, как только поняла, что он движется не туда.

А я корил себя за то, что совсем опустился, потому что, считая себя театралом, в последнее десятилетие не желал ходить в сей храм искусства, хоть убейте. Раза три в год вынудишь себя на посещение, но только ещё раз убедишься, что верно чувствовал. Хвала телевизионным богам, что существует канал «Культура», дающий кое-какое представление о театральном процессе. Посмотрев с экрана несколько спектаклей М.Захарова, а ведь когда-то ходил смотреть Ленком вживую, я понял, чем его фильмы более завлекательны, чем творенья на подмостках.

Начался тут как-то показ спектакля с телеэкрана. Вступительных титров я не видел и через минуту насторожился, звучат знакомые фразы, но актёры как-то нелепо разодеты и ходят вычурно в странной декорации, что за чёрт? А когда И.Ургант в форме офицера английской колониальной армии произнёс фразы из Островского, я схватил программку. Господи, да это же «Бешеные деньги»! И тут же переключил канал. Вспомнилось описание авангардного спектакля из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова. Ранее прочёл рецензию, что в одном из московских «Ревизоров» персонажи разгуливают по сцене на ходулях и творятся подобные чудеса.

Да, процесс идёт уже валом, и надо об этом говорить, потому что создателей подобных «шедевров» только хвалят и награждают.

Всякая форма с течением времени стремится

к самостоятельному существованию…

И.Бродский. Неотправленное письмо

Я о том, что нам уже не просто навязывают, а заставляют верить в то, что современные театральные постановки – это самое верное во всех отношениях развитие данного вида искусства. Что современная режиссура правит бал и её не остановить. Я слышал несколько определений таковой режиссуры, мне ближе слово «тотальная», поэтому буду этим оперировать. Просятся другие определения, например, «диктатура», что означает избранная власть с неограниченными возможностями, или «тирания», захваченная власть с теми же функциями, но думаю, что пока рано, до этих стадий процесс ещё дойдёт. Конечно, и слово «тотальная» не совсем верное, движение пока не всеобщее и не всепоглощающее, провинциальные театры ещё держатся на традиционных устаревших формах подачи театрального действа, но в столичных театрах даже упоминание о чём-то прежнем считается уже недопустимым архаизмом. Провинциальные театры зависят от кассы, для них важно, чтобы публика ходила как можно больше, а значит, понимала, о чём идёт речь. Но для столичных театров главное, чтобы пришли смотреть критики и искусствоведы, от мнения которых зависят дотации, гранты и распределение спонсируемых средств, а потому должно быть позамысловатее, а зритель никуда не денется, потому что по ветхозаветной истине «публика – дура». Спектакли питерского демиурга театра А.Могучего, например, на простого зрителя даже не рассчитаны, ему важно, что придут критикессы, которые обязательно будут в восторге или от спектакля, или от внешнего вида режиссёра, после чего расхвалят, что непременно приведёт к наградам и премиям, да и могущественный патрон всегда будет славословить его авангардизм и прикроет бюджетным крылышком. А тот факт, что от разрекламированного спектакля того же господина В.Фокина про Ксению Блаженную питерские театралы остались, мягко говоря, не в восторге, это на кассу театра никак не повлияет, если не придёт местный зритель, то затащим приезжего, потому как одно помещение чего стоит, памятник архитектуры, здесь ахнешь, как в музее, и происходящее на сцене сойдёт за экспонат. Да и предыдущие спектакли главного режиссёра Александринского театра помнятся больше громкими анонсами.

Но если хвалят и награждают, значит, есть за что? Бесспорно, и в этом главная суть. Спектакли броски, шумны, колоритны эффектной непонятностью в поведении героев, да и происходящего вообще, а чем более непонятно, тем шире поле для трактовок, на формулирование которых есть специально заточенные специалисты, а чем больше они будут разъяснять, тем более появляется смыслов. Аналогичные процессы идут в живописи и скульптуре, достаточно упомянуть всемирно известные имена Шемякина и Церетели, в литературе и музыке даже затрудняюсь точно назвать кого-то, в архитектуре строятся ослепительные монстры, один чуть не вырос у Смольного собора, а уж на телевидении сами боги велели, синтезирующие все виды искусства. Таково веление времени, глобализация и предполагает красочность форм, многовариантность, когда разносмыслием густо закрывается суть, или истина, главное или важное, здесь тоже множественность. Новая эпоха требует зрелищных шоу, сочных оформлений, дизайна, красочной упаковки, гламурной одёжки, по которой встречают, и, к сожалению, провожают, соблюдая правила нашей же эпохи. Здесь главное творящему удерживать фантазию, или давать ей волю, в определённых рамках, законах и стандартах. Потому что если ты начнёшь вякать что-то несовременное, гнуть что-то своё, показывать не туда, то рискуешь вылететь на берег забвения, и шумная река времени унесётся в туманные дали без тебя. Причём это касается не только творцов, но и воспринимающих, которым указывается, где нужно смеяться, где аплодировать, где размахивать руками и всем, что имеется, как танцевать и какие посылать жесты, иначе ты «реально не современный зритель», как выкрикнул из того же волшебного ящика один из счастливых участников яркой жизни.

О стандартизации хочу сказать особо. О том, как она обезличивает, что для театра особенно плачевно. Ходил я тут в кои веки в БДТ, потому что случилось невероятное, поставили пьесу современного драматурга И.Шприца, что для академического театра событие неординарное, и я хотел порадоваться успеху товарища по мастерской, хоть кому-то повезло. О пьесе и о причинах внимания театра к такому материалу скажут другие, наверняка уже сказали, а я увидел вот что. На сцене в непритязательных декорациях и дымах функционировали в заданных обстоятельствах с десяток молодых незнакомых артистов, из которых не запомнился никто. Ни одной индивидуальности! Это в БДТ с его традициями!

Год или два назад в телеинтервью любимая мной московская актриса Ю.Рутберг объяснила свой уход из театра В.Мирзоева тем, что там рассматривают актёра на уровне фонограммы. Точнее не скажешь. То есть современная режиссура, создавая гениальные постановки яркой формы, орудует исполнителями как послушными лицедеями, которые могли бы выразить чувствами содержание, но в данной форме проявление индивидуальности недопустимо, они уже рабы, им стандартами той же формы заданы приёмы, как выражать те или иные чувства, из которых можно трактовать некое содержание, но тоже в заданных рамках. Современная режиссура напоминает камлание шаманов, чем больше яркости, грохота и необычных движений, тем определённее появятся духи, а в трактовке нынешнего театрального искусства данная подача обеспечивает мерцание нескольких смыслов, побольше, но без конкретики. Только на театре хитрость в том, что сам шаман на глаза не является, он выйдет лишь на поклон и за овациями в случае восторженного принятия спектакля зрителем, а случае провала негативное отношение публики достанется исполнителю.

Яркий пример властвования формы над содержанием, или стандартов над индивидуальностями, легко привести благодаря тому же телевизору. Когда в начале века валом пошли отечественные сериалы, невольно бросалось в глаза, как ярко они оформлены, цветасто сняты, сколько красивых актёров и актрис, вот только все они какие-то одинаковые. А если мелькнёт кто-то из старой гвардии, выделяющийся своей отличительностью, невольно возникает вопрос: а тебя-то как занесло в эту мыльную помоечную? Московские режиссёры давно уловили необходимость использования звёзд в спектаклях, по примеру голливудских фильмов, где яркая, раскрученная известность завуалирует пустоту содержания. Как уловили и определённость в выборе первоосновы спектаклей, лучше всего пьесы Чехова, где непонятности и многозначности сами просятся к тиражированию, отчего и появляется «типа смысл». Вспомните, в 60–70–80-е больше ставили Шекспира, там-то понятно, о чём речь, как ни выкручивай форму. Тогда же хоть как-то развивалась современная драматургия, которая сейчас нужна лишь как толчок для проявления фантазии постановщика, его поисков новых форм, а хорошие пьесы с внутренним содержанием не требуются, режиссёру ни к чему, чтобы после спектакля говорили о каком-то драматурге, ведь автор спектакля он.

Для создания яркой формы годятся любые средства. Это когда-то существовали критерии «допустимо-недопустимо», всегда подвергающиеся сомнению, а по рыночным стандартам дозволяется всё, цепляющее внимание и гарантирующее успех без всяких сомнений. Печально было слушать объяснения К.Серебрянникова, почему он использует в спектаклях ненормативную лексику. Я-то думал, что такова данность пьес, которые он ставил, а он сказал, что если этого нельзя будет делать, то он вообще уйдёт из театра. Жаль, что таково мнение одного из лучших, вернее, признанных, модных, деятелей искусства возвышенного, метафизического, куда тащить реалии бытовой жизни просто неэстетично, а уж с мерками этики, морали и приличия – это, понятно, не к нему.

И.Бродский ещё в 60-х писал на эту тему так: «мы бы вообще не употребляли матерщину, если б находили её на страницах газеты «Правда». Это я к тому, что благодаря смелым произведениям наших авангардистов в живом, обиходном языке могут быть заморены естественные выражения. А вывод таков, что современная режиссура, достигнув определённых высот в проявлении формы, становится её составной частью, функционирует уже по её правилам, захвачена в полон. По велению современности форма давно выражает если не всё содержание, то его большую часть в кино, на телевидении, в глобальной сети, и общество потребления радуется приятному рабству. Но где же театральный дух противоречия?

Литовская театральная режиссура идёт в авангарде постижения разнообразий формы, можно сказать, профессионалы в этом деле, да и понятно, у них примеров западноевропейского практицизма достаточно, как в жизни, так в искусстве и религии, есть на что ориентироваться. Понятно, что и у нас много чего перенимается от них, тиражируется, переваривается и делается немного по-своему. Но почему же не развиваются на театре прежние тенденции нашей духовности, ведь они же были. Помню свидетельство известного публициста, рассказывающего, как на спектаклях раннего «Современника» зритель млел от восторга, когда актёры на сцене говорили полушёпотом, их почти не было слышно, но это пробивало в самое сердце. Когда же появится деятельная личность, индивидуальность, герой, который произнесёт в адрес разгулявшейся формы классическую фразу: «Тень, знай своё место!»

Такие герои есть, несомненно. Предыдущие строки написаны ради красного словца финала. Слава Богу, в Москве есть театр О.Табакова, производящий настоящих звёзд, в отличии от многочисленных фабрик, с конвейера которых выходят лишь стандартные образцы, а у нас в Петербурге есть театр С.Спивака, спектакли которого основаны на чувственном выражении содержания. Есть и другие, менее известные творцы, которым мешает излишняя скромность, а ведь они должны быть людьми публичными, отчего их места, благодаря счастливым случайностям, занимают другие.

Ничего, пережили царскую цензуру, пережили советский идеологический пресс, переживём и демократическое утилитарство, рифмующееся с царством.

Тарас ДРОЗД,
драматург,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ