Сто пудов любви к театру

№ 2011 / 21, 23.02.2015

Как гла­сит про­грамм­ка, те­атр по­свя­тил спек­такль ак­т­ри­се Ва­лен­ти­не Ка­ра­ва­е­вой, ког­да-то сняв­шей­ся в по­пу­ляр­ном филь­ме «Ма­шень­ка», а по­том из-за ав­то­мо­биль­ной ка­та­ст­ро­фы ли­шив­шей­ся воз­мож­но­с­ти сни­мать­ся.

А.П. Чехов. Чайка. Театр «Сатирикон». Режиссёр-постановщик Юрий Бутусов.

Как гласит программка, театр посвятил спектакль актрисе Валентине Караваевой, когда-то снявшейся в популярном фильме «Машенька», а потом из-за автомобильной катастрофы лишившейся возможности сниматься. «…В своей маленькой квартире, перед любительской камерой она играла Нину Заречную. Так она и умерла… Рядом лежала сделанная ею чайка, птица из проволоки, бумаги и перьев…»

Этим высказыванием театр как бы заявляет, что спектакль этот – о любви к театру, к искусству. Можно даже сказать – о страсти к театру. Поэтому здесь многое сделано чрезмерно. Спектакль длится почти пять часов (с тремя антрактами) и заканчивается почти в полночь. Начинается ещё раньше второго звонка: на сцене уже колдуют сам режиссёр Юрий Бутусов и исполнитель главной роли Треплева Тимофей Трибунцев: они чёрной краской на огромном белом листе малюют нехитрые декорации к пьесе Треплева: озеро, солнце, луну. В углу написано: «Нина». Это – главная страсть Треплева, из-за несчастной любви к которой он в конечном счёте гибнет.

Роль Треплева – одна из главных удач спектакля. Т.Трибунцев в этой роли похож на Смоктуновского из фильма «Берегись автомобиля»: такой же недотёпа, пытающийся в одиночку изменить мир. Роль прекрасно украшена: то он в повязке из толстых верёвок, то в смешной большой белой маске, то – весь в крови (и лицо, и рубаха), предвещающей его гибель. Всё это выглядит очень театрально и придаёт дополнительный трагизм персонажу.

Запоминается неординарное исполнение роли Нины Заречной (Агриппина Стеклова): героиня, во-первых, напоминает полненькую, пышущую здоровьем Лику Мизинову – одну из своих прототипов; во-вторых, очень откровенно демонстрирует презрение и к «новым формам», и вообще ко всяким сантиментам; смотрит на Треплева с ненавистью. Ей нужен только успех. Героиня – в рыжем парике, вся такая плотная, в одежде из плотных, тёмных тканей – всё подчёркивает её плотность, приземлённость, крепкое здоровье. А вот монолог «Люди, львы…» актриса читает проникновенно. Недаром её исполнение производит впечатление и на Дорна (Артём Осипов), и на Машу (Марьяна Спивак).

Роль скучающего и умного Дорна доверена молодому актёру А.Осипову, который в меру сил и способностей оживляет её плясками и песнями. Актёр в этой роли похож на молодого В.Э. Мейерхольда. Возможно, это сознательная аллюзия, задуманная постановщиками.

Так же страстно и гротескно воплощён образ Шамраева (Антон Кузнецов). Указывая на военное прошлое отставного поручика, постановщики нарядили его в старую шинель и портянки и сделали пьяницей. Актёр, кажется, играет на пределе человеческих возможностей, «на разрыв аорты», доводя до абсурда содержание этой и без того шутовской роли. Правда, другая роль этого же актёра в этом спектакле – Медведенко, сыграна уже по «остаточному принципу», и персонаж малозаметен.

Тригорин (Денис Суханов) выведен, как и Шамраев, алкоголиком: его бдения с удочкой на берегу пруда – лишь прикрытие запоя в деревне. Аркадина (Полина Райкина) воплощена преимущественно с помощью внешних средств – жестов, акцентированных интонаций; не видно внутренней драмы персонажа. В результате, пожалуй, в тени осталась сцена соблазнения ею Тригорина. Возможно, впрочем, таков был замысел режиссёра – сделать эпизод проходным.

В целом, конечно, не актёрский спектакль, а режиссёрский. Тем более что сам режиссёр то и дело выбегает на сцену: то рукой взмахнёт, то спляшет, а то и говорит что-то.

Реквизит и сценография (художник Александр Шишкин) разнообразны: тут многие популярные в сегодняшнем театральном искусстве элементы: и изолированные рамки дверей, и «стол яств», и тележка… Правда, канаты с качелями (непременный атрибут современного театра), когда по ним взбираются герои, заставляют вспомнить театр «Колумб».

Музыкальное сопровождение кажется случайным, хотя его подобрал известный театральный композитор Фаустас Латенас, включивший, в частности, в спектакль и собственную композицию к другой пьесе Чехова.

Несколько утомляют многочисленные повторы и «вариации». Это популярно и на Западе – в поисках смысла (например, в спектакле «По следам заблудших» по пьесе П.Хандке в «Берлинском ансамбле»), но здесь, показалось, смысл не прирастает, а семикратное повторение сцены о «сюжете для небольшого рассказа», когда второе действие вопреки объявленному тянется больше часа – просто испытывает терпение некоторых зрителей.

В итоге получился спектакль весьма содержательный, со многими любопытными находками, и плодотворный для творчества рецензентов, как часто бывает со спектаклями в постановке питерских режиссёров.

Ильдар САФУАНОВ