Поднявшись из беспросветности

№ 2011 / 26, 23.02.2015

Ев­ге­ний Ле­бе­дев, не по­бо­юсь ве­ли­ких срав­не­ний, в чём-то по­вто­рил судь­бу сво­е­го ге­роя – Ми­ха­и­ла Ло­мо­но­со­ва. Он то­же, что на­зы­ва­ет­ся, был без ро­ду и пле­ме­ни и до все­го до­шёл сам, сво­им пыт­ли­вым умом и не­дю­жин­ной энер­ги­ей.

Евгений Лебедев, не побоюсь великих сравнений, в чём-то повторил судьбу своего героя – Михаила Ломоносова. Он тоже, что называется, был без роду и племени и до всего дошёл сам, своим пытливым умом и недюжинной энергией.

Только Ломоносов своё восхождение в научный мир начинал с Холмогор, Лебедев считался коренным москвичом.

Евгений ЛЕБЕДЕВ

Евгений Николаевич Лебедев родился 12 сентября 1941 года. Отец у него был простым шофёром. Мать рано стала инвалидом.

В науку Лебедев пришёл далеко не сразу. Поначалу у него были одни проблемы. После школы он никуда не поступил и вынужден был устроиться стереотипером в типографию «Красный пролетарий». Потом через год ему пришла повестка в армию. Служить парня отправили в Восточную Германию.

В МГУ на филфак Лебедева приняли лишь в 1963 году. Учился он прекрасно. Но поскольку влиятельной родни и больших связей у него не было, то после выпуска ему предложили новую заграницу, теперь уже захудалый Афганистан. Оставшись без выбора, молодой филолог вынужден был три года отпахать в Кабульском политехническом институте (там он преподавал афганцам русский язык).

Вернувшись в 1970 году в Москву, Лебедев поступил в аспирантуру Института мировой литературы и с азартом занялся Ломоносовым. Его первая книга о нашем великом энциклопедисте была написана, как отмечал Евгений Перемышлев, с догадками и озарениями. Ему бы и дальше идти по академической стезе, но он в 1976 году вдруг предпочёл из тихой заводи перейти в скандальное издательство «Современник». Может, не хотел сильно отрываться от текущего литпроцесса. Кстати, спустя несколько лет старший товарищ учёного – Вадим Кожинов заметил, что Лебедев – «один из немногих наших литературоведов, который сумел литературоведческую работу сделать прямой участницей нашего литературного дела».

В 1978 году Лебедев подал документы в Союз писателей. Одну из рекомендаций ему дал Владимир Гусев. Он отметил:

«Евгений Лебедев принадлежит к числу людей, которые на материале классики решают актуальнейшие проблемы литературы и общей духовной жизни. Это не значит, что Лебедев пишет только о классике. Он печатает статьи и рецензии и на современные темы. Но основной его материал – классический; причём это не общепринятый «первый ряд» XIX века. За разговорами о высокой литературе этого века мы, например, забыли, что есть и XVIII, который тоже давно нуждается в современном и публицистическом осмыслении. Е.Лебедев восполняет этот пробел своей книгой о Ломоносове. Эта книга ещё раз доказывает, что наша культура прошлого ещё богаче и шире, чем мы её порою представляем. На материале жизни и творчества нашего «первого университета» (Пушкин о Ломоносове) Е.Лебедев поднимает злободневнейшие вопросы о соотношении поэзии и науки, жизненного поведения и творчества духовного деятеля; о диалектике национального и интернационального в творчестве. Е.Лебедев не забывает и XIX век. В поле его зрения – Баратынский, Тютчев, А.К. Толстой (прекрасное предисловие к избранному), публицисты-философы. Пишет Е.Лебедев в стиле как бы спокойном, но внутренне напряжённом, пластическом и плотном; где надо, умело включает беллетристическое начало, где надо – исследовательскую мысль. При этом всё время ощутимо то целое и исходное, что делает литератора – литератором, а не только аналитиком».

Чуть позже Лебедев во многом с подачи Гусева объявился в Литинституте. Студенты его просто обожали. Он замечательно вёл семинары. Александр Сегень вспоминал: «Он не оттарабанивал лекции, как некоторые, он исполнял, как исполняет свою роль талантливый и влюблённый в жизнь и её театр актёр. Лебедева любили женщины, умеющие ценить в мужчине истинное дарование и суровую мужественность. С ним не уживались те, кто лишь по ношению пиджака и галстука причисляется к мужеску полу. Да, он мог быть и неуживчивым. С морковными зайцами. С поющими минералами. Со всеми этими фальшивыми купонами нашей новой действительности. И за такую неуживчивость мы любили и уважали его ещё больше. Казалось, он знает наизусть всю русскую и английскую поэзию. Человек, как известно, пьющий, он обладал редчайшей памятью и в любом состоянии души, в любом настроении мог прочесть всё что захочешь, и прочесть так, будто он сам сию минуту обнаружил, открыл всё великолепие и глубину поэтических строк Баратынского или Кольриджа, Вордсворта или Державина, Пушкина или Шекспира… А его несравненные переводы лимериков, блещущие порой даже большим остроумием, чем их оригиналы… Боже мой, я сам только на днях узнал, что «Старик из Дели» и «Красотка Джудит» тоже переведены Лебедевым, – казалось, эти переводы давным-давно существуют как-то сами по себе!»

Кроме того Лебедев никогда не кичился своим положением. Если надо, он мог пойти и на овощную базу. Евгений Перемышлев вспоминал: «Лебедев, хоть и преподаватель, не гнушаясь, катал со студентами бочки, полные до краёв раскисшей капустой, и грузил неподъёмные мешки оранжевого репчатого лука (если и вправду когда-то работал грузчиком, навык тот пригодился)» («Октябрь», 1998, №3).

Но, как и у многих талантливых людей, у Лебедева были и свои слабости. О них как-то вскользь заметил всё тот же Перемышлев. Он писал: «Когда Лебедева впервые выгнали из Литинститута, а у него не хватило ни гибкости, ни уступчивости утихомирить конфликт. Кто его винит, в жизни русского человека выпадают периоды, когда он испытывается на прочность.

Привет, Садово-Самотёчная, Привет, Садовое кольцо, Я к вам несу своё отёчное, Своё похмельное лицо».

В середине лихих девяностых годов новый ректор Литинститута Сергей Есин всё сделал, чтобы выдавить из вуза самых талантливых преподавателей, таких как, например, Наталья Корниенко и Евгений Лебедев, сделав ставку на имитаторов, пародирующих Брежнева и Черненко. При Есине институт избавился от члена-корреспондента Российской Академии наук, собиравшей на свои лекции о Платонове переполненные аудитории, но резко усилил влияние посредственных стихотворцев, один из которых, не имея высшего образования, уселся даже в кресло проректора.

Студенты попробовали что-то возразить. Талантливый прозаик Георгий Давыдов, как я слышал, написал тогда заявление об отчислении. Но эти протесты во внимание приняты не были.

Лебедев перешёл в итоге в Институт мировой литературы. Но силы и здоровье были уже не те. Он умер 12 мая 1997 года.

Вячеслав ОГРЫЗКО