Главное – быть самим собой

№ 2011 / 28, 23.02.2015

Ар­слан Ха­са­вов ро­дом из Аш­ха­ба­да, но вы­нуж­ден был из-за не­про­стой по­ли­ти­че­с­кой си­ту­а­ции в Турк­ме­нии пе­ре­ехать в Моск­ву. В 2008 и 2009 го­дах уча­ст­во­вал в «Де­бю­те», удо­с­то­ил­ся по­чёт­но­го упо­ми­на­ния.

Арслан Хасавов родом из Ашхабада, но вынужден был из-за непростой политической ситуации в Туркмении переехать в Москву. В 2008 и 2009 годах участвовал в «Дебюте», удостоился почётного упоминания. В 2010 году была издана его первая повесть «Смысл», участник Эдинбургской книжной ярмарки. О громком деле об избиении молодого и многообещающего писателя Арслана Хасавова, о его вере в торжество справедливости в России, о писательской стратегии и новой повести беседует Артур Акминлаус.

Арслан ХАСАВОВ

– Начнём наш разговор с громкого дела о нападении на тебя. Расскажи, на какой всё стадии, потому что, как говорил мой любимый герой, Ганнибал Лектер, уроженец Чехии: «Порой думаешь, что всё хорошо, а кто-то уже роет тебе могилу…».

– Заведено уголовное дело. Я прямо указал на нападавшего в ходе очной ставки, с первого дня называл имя организатора, с которым и договаривался о встрече. Но мои оппоненты, если их можно так назвать, избрали позицию классических трусов – «ничего не видел, ничего не знаю». Всё, на что они способны, – это совершить очередную подлость. Что касается следствия, то оно движется довольно вяло, мы его немного приободряем жалобами на бездействие дознавателя Кузнецовой, которая занимается этим делом, вроде копошится. Дело в том, что она абсолютно неопытный следователь, не уверен, что за свою короткую карьеру довела хоть одно уголовное дело до суда, и вместо того, чтобы задерживать преступников, пытается убедить меня, что лучше было бы помириться. Говоря о ходе следствия, я бы хотел поблагодарить Сергея Александровича Филатова, который публично осудил это подлое нападение и написал письмо президенту Медведеву, который, в свою очередь, поставил очень жёсткую резолюцию в духе «разобраться».

– Арслан, ты действительно считаешь, что подвергся преследованию за свою литературную деятельность? Неужели невинный рассказ «Утро ещё не наступило» (заметил, ты любишь давать своим творениям смысловые названия) так напугал местных литературных чиновников, что они тебя «заказали»?

– Что касается вопроса преследований, то это нужно спросить у тех, кто без суда и следствия опечатал наш коттедж в селе Брагуны, тех, кто собирал подписи, и тех, кто подписался под обращением к властям Чеченской республики по поводу «неблаговидной литературной деятельности новоявленного писателя». Тех, кто всё ещё собирает списки моих родственников и пытается то угрожать, то задабривать обещаниями писательских наград в обмен на прекращение дел, которые я веду. Это нужно уточнить у тех, кто назначает мне встречи под предлогом того, что я якобы оскорбил их родственников, не являются на эти встречи, подсылая посторонних людей, а на допросах говорят, что ни к чему не причастны. Простой человеческой логикой всех этих поступков не понять. Я разговаривал в ходе очной ставки с нападавшим. Подлец, говорил я ему, ну сделал ты это, ну признайся, будь мужчиной, скажи, правильно сделал, что потушил свет этому писаке, нужно на каторгу, иди на каторгу, в тюрьму, так в тюрьму – люди тебя только уважать будут за такой поступок, и я в первую очередь. Но нет – в ответ мне звучит вопрос «Зачем ты на меня клевещешь?» О чём тут можно ещё говорить?! Нельзя требовать от шакалов, чтобы они вели себя как львы.

– Немного злости полезно для сердца, кровообращения и кожи. Я твою последнюю фразу окультурил бы, мол, не собираюсь устраивать войну, но в свою сторону никому плевать не позволю. Мне, воспитанному в западном мире, сложно понять тонкости «кавказских узлов», и всё же вся эта история носит какой-то заказной «гламурный душок». Разубеди меня!

– Артур, не уверен, что перелом скулы со смещением и закрытая черепно-мозговая травма имеет что-то общее со словом «гламур». Злости я к ним, как это ни удивительно, не испытываю, только презрение.

– Фактически все СМИ отозвались на твоё избиение. Я задаю себе логический вопрос: кому вся эта канитель выгодна?!

– Я не из тех людей, кто во всём ищет «мировую закулису». Произошло событие – на него отозвалось определённое количество изданий.

– Тебе не страшно жить в России?

– Это не всегда безопасно, особенно если ты, что называется, «высовываешься», с твёрдым взглядом вдруг поднимаешь голову над общим уровнем, но я не из пугливых. Будем бороться, будем жить.

– Можешь бороться с системой, но бороться с тёмными силами, которые двигают людьми, – невозможно. Может, лучше быть вместе с толпой?

– Теория о том, что лучше не пытаться – всё равно ничего не получится, не для меня. Всё невозможное возможно, как говорил классик. И потом, у каждого своё предназначение: быть в толпе или бороться в одиночку.

– Тебе присущ страх?

– Нет.

– Среди всех «дебютовцев» ты достаточно раскрученная медийная персона, как думаешь, с чем это связано?

– Людям интересно. Я бы советовал моим молодым коллегам, если они примут от меня совет, иметь писательскую стратегию, а не только тексты, с которыми они обивают пороги редакций журналов.

– В чём же должна заключаться писательская стратегия?

– Для меня – в том, чтобы быть самим собой, а так – всё достаточно индивидуально.

– Ты учился в престижном Институте стран Африки и Азии при МГУ на факультете арабской филологии, если я что-то неправильно написал, поправь. Почему ты выбрал этот институт и данный факультет?

– В последних классах школы, когда на жёстком диске моего компьютера стало накапливаться определённое количество текстов, я подумывал поступать на журфак МГУ и даже успел проучится один семестр в Школе юного журналиста при нём, но когда пришло время определяться более конкретно, то я, последовав совету старших, решил поступать в находящийся по соседству ИСАА, но со специализацией не на арабской филологии, а на истории стран Ближнего и Среднего Востока с арабским языком в качестве восточного. Параллельно я учился на заочном отделении небезызвестного Литературного института, закончил два или даже три курса, но потом из-за конфликта с преподавателем и группой покинул это учебное заведение. Если подытожить этот утомительный «образовательный марафон», то скажу, что фундаментальное образование в некотором смысле систематизирует твоё наступление на фронтах выбранной специальности, но не решает основных проблем молодой души.

– А кем ты себя видишь в перспективе с дипломом в кармане?

– Человеком с неплохим образованием и знанием нескольких иностранных языков.

– Ты поступил в институт своими силами или «по блату»?

– В ИСАА поступал с помощью родителей – они оплачивали мне дополнительные занятия по предметам вступительных испытаний. Экзамены сдавал сам, если ты об этом. Помню, на каком-то из экзаменов я шуршал пачкой шпаргалок в кармане пиджака, но так и не решился достать ни одной из них.

Что касается Литературного, то я отправлял туда на предварительное испытание как прозаические, так и поэтические работы. В одном конверте приёмная комиссия прислала мне отказ по поэзии и приглашение на остальные экзамены в том, что касалось прозы.

Арслан ХАСАВОВ

– Сейчас в арабском мире фактически идёт «молодёжная революция». В России такое возможно?

– Понятия не имею. Наша молодёжь – часто довольно аморфная субстанция. Если они и тянутся к чему-то, так это к своему персональному благополучию. Те немногие, кто не боятся открыто бороться с системой, очень быстро становятся подозреваемыми по обвинениям в экстремизме или другим делам, которые так легко можно состряпать в отделе.

– Ты не веришь в торжество справедливости в России?

– Верю, и даже уверен, что мы станем свидетелями этих перемен. Нужно время.

– Василий Шукшин писал, что правда – это его ремесло. Что является твоим ремеслом?

– Лирический герой Фанте в одном из рассказов тоже говорил, что он – писатель правды. Стараюсь быть честным, не только в творчестве, но и просто по жизни.

– Творчество – это своего рода кооперация, в которой от Бога – талант, а от человека – труд. Ты трудолюбивый человек?

– Я достаточно последовательно борюсь с собственной ленью, но ещё не умертвил её окончательно.

– Как случилось, что ты пошёл в писатели?

– Я никуда не ходил. Писательство – занятие для одиночек. Я надолго запирался в комнате и с помощью буквиц разбирался в себе или просто развлекался описанием.

– Тебя первым заметил «Дебют»?

– Да, первым, наверное, «Дебют», хотя нет, первым меня всё-таки заметил мой одногруппник по Школе юного журналиста, который даже задерживался после занятий, чтобы почитать то, что я писал. Жаль, что я забыл его имя – отличный был парень.

– Звучит забавно: отличный парень, который первым обратил внимание на твои литературные способности, но ты забыл его имя. Как говорится, умей из всего извлечь пользу, а потом забыть. Как всё же прошло твоё знакомство с «Дебютом»?

– С «Дебютом» я «познакомился» довольно просто – отправил свои литературные потуги на их ящик, затем увидел своё имя в числе финалистов. Я помню всех, кто мне чем-то помогал, спасибо им. Что касается этого парня, то у меня просто плохая память на имена, да и времени прошло немало.

– «Дебют» тебя заметил и дал карт-бланш: издал «Смысл», пригласил участвовать в Эдинбургской книжной выставке.

– Спасибо Андрею Скочу и Ольге Славниковой за всё, что они сделали для меня.

– Ходят слухи, что ты высокомерен, не хочу быть первым в мире, вторым в Сибири. Какой ты настоящий?

– Не знаю, кто там что думает насчёт моего высокомерия, я всегда открыт к общению.

– Провокационный вопрос: чем докажешь, что твоя проза – это не графоманство?

– У нас в стране, кажется, всё ещё действует презумпция невиновности. Человек невиновен, пока не будет доказано обратное. Доказывайте вы, это дело профессиональной критики. А если отбросить шутки, то графоман, насколько мне известно, человек, который не может не писать. Я порой не пишу месяцами.

– Мечта о писательстве – детская мечта?

– Да нет, конечно, я никогда особо не мечтал о писательстве. Когда писалось – писал, когда нет – набирался впечатлений.

– Считается, что в писатели идут те люди, которые хотят что-то новое сказать людям. Что ты, молодой, можешь сказать читателям такого, чего они не знают?

– Я думаю, что возрастной фашизм здесь неуместен. В 17–18 лет человек уже достаточно взрослый для каких-то действий, чтобы погибнуть героической смертью, к примеру, или впервые сблизиться с женщиной. Что такое – написать с десяток страниц?! Если сделать это с напором, свойственным молодым – все мы от этого только выиграем.

– Арслан, со словами будь осторожнее. Ларс фон Триер за необдуманные выражения заказал себе дорогу в Канны, боюсь, надолго.

– Словосочетание «возрастной фашизм» мне кажется уместным в данном контексте, тем более что я его осуждаю.

– Какие темы ты бы хотел поднять в своей прозе, что для тебя актуально?

– Я сейчас работаю над книгой под рабочим названием «Рай под тенью сабель». Это история о молодом выходце из Чечни, поначалу абсолютно неискушённом в политике и, насколько это возможно, в религиозных течениях, который в силу определённых обстоятельств выходит на Священную войну (в том виде, в каком она на сегодняшний день представлена на Кавказе). Я понимаю, какую реакцию эта книга вызовет в обществе, но эта тема для меня как никогда актуальна – я ведь тоже в некотором смысле сейчас один против всех.

– О славе мечтаешь, и что в твоём понятии литературная слава?

– Тот факт, что ты берёшь у меня интервью, в определённом смысле и есть литературная слава или, по крайней мере, её предпосылка.

– Ошибаешься, ты заинтересовал меня больше скандалами вокруг твоего имени, нежели литературными достижениями.

– Что ж, всё впереди.

– Мы забываем свои мечты, боясь, что они не исполнятся, но ещё больше мы боимся, что они когда-нибудь исполнятся. О чём ты мечтаешь?

– О мечтах глобальных говорить публично – глупо. Пока ищите между строк, а там посмотрим, может быть, опубликую «декларацию о намерениях».

– Согласен с тобой, когда сбываются самые заветные мечты, следует ожидать, что рано или поздно судьба предъявит тебе счёт.

– Ничего страшнее смерти в жизни произойти не может.

– Мой близкий друг утверждал обратное, что смерть – это покой, но живым быть лучше, в этом я с тобой очень даже согласен.

Беседу вёл Артур АКМИНЛАУС