Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым
№ 2011 / 39, 23.02.2015
Новая книга популярного дальневосточного поэта Ивана Шепеты «Образ действия – обстоятельства» (издательство «Валентин») напоминает собой своеобразный «дембельский альбом», в таком стиле и выполнена
ТОЧКА ПОСТАВЛЕНА НЕ БУДЕТ
Новая книга популярного дальневосточного поэта Ивана Шепеты «Образ действия – обстоятельства» (издательство «Валентин») напоминает собой своеобразный «дембельский альбом», в таком стиле и выполнена: много фотографий, прослеживающих жизненный путь автора, задушевные лирические стихи, почти дневниковые записи-эссе. Кажется, человек ждёт не дождётся, когда же окончится срок его службы.
Долгой ходьбой утомив богатырскую кость, Ради одной, от ходьбы молодеющей строчки, Сядешь за стол и вколотишь задумчиво гвоздь Глубокомысленной и убедительной точки. И залюбуешься: точка – а как хороша! Надо бы жить, но душа уже неосторожна: В точке молчания в небо стремится душа, И от полёта её удержать невозможно. |
Поэтам вообще свойственны пессимистические нотки, особенно когда тебе за пятьдесят, и Шепета не исключение. Они всегда балансируют на грани света и тьмы. Вновь о «точке»:
Из запоя вышел в одиночку. Медленно. Мучительно. В три дня. В этом деле надо б ставить точку, да поставил дьявол на меня! У него таких, как я, немного, как сухих поленьев на распыл, кто был в детстве поцелован Богом, а потом об этом позабыл… |
 |
Цитировать хочется дальше, поскольку стихи поэта действительно выразительны и содержательно глубоки, но больше не буду, чтобы не навязывать читателю свой вкус. К тому же, этот автор ему известен, он довольно часто печатается в нашей газете. Буквально две недели назад на страницах «ЛР» появился его очерк «Мастер отклика» – об одном дальневосточном полуграфомане-полупроходимце, бывшем приятеле Шепеты. Это эссе-наблюдение о приморских литературных нравах вошло и в данную книгу. И если Шепета в этом и других очерках исследует жизнь литературных насекомых, кентавров и джокеров, то мне было любопытно изучать по «дембельскому альбому» стояние и хождение самого «сверхсрочника», от юности до зрелости. Даже по стихам, не только по биографическим эссе и фотографиям. Что ж, натура цельная, преданная излюбленному выбранному делу – творчеству. Он сам себя несколько иронично, но откровенно называет поэтом «фето-тютчевского» плана. Цель, по крайней мере, заявлена высокая. Но если всю жизнь не стремиться к вершине, то так и останешься у её подножия, как некий дальневосточный поэт «БЛа-БЛа-БЛа», подлинного имени которого Шепета так и не открывает. Да таких много по всей России, во все времена, пусть это будет собирательный образ.
Но нельзя сказать, что и сам Иван Шепета уже достаточно преуспел, состоялся как поэт и эссеист и может передохнуть на лаврах. В стихах порой встречаются вовсе не поэтические, корявые строчки, неровный ритм, глагольные примитивные рифмы. А то и такие: «похмельем – Емелиным», «не позоря – подворья», «изгнал – провал», «тронешь – давно уж», «подло – кодла» и т.д. Фет с Тютчевым так бы не написали, ещё бы посидели над стихами, поработали, отшлифовали бы до совершенства, чтобы ни сучка ни задоринки. Однако в этой книге собрана по-настоящему цельная сугубо мужская лирика. Внешне она эмоционально сдержанная, но на самом деле, если вдуматься и расшифровать многослойные метафоры автора или резкие, порой прорывающиеся из-под его пера гневные отповеди человеческой подлости и бездушию, то поэзия Шепеты выглядит психологически драматично, с оттенками разочарования и отчаяния. Нелегка жизнь поэта в современной России. Да и прозаика тоже. Внутренний разлад и дискомфорт, связанный с проживанием в стране проигравшего социализма, преодолевается у Шепеты любовью к правде, какой бы горькой она ни была, верой в красоту, «которая спасёт мир». Ведь видно же, что подступающее отчаяние у автора превозмогается надеждой на лучшее, несмотря ни на что. Иван Шепета вырос в этой своей новой книге на целую голову. Нарушу данный обет и процитирую ещё одно четверостишие:
Как пар от уст, легко моё пророчество. Живёт отдельно в суматохе дня. Его свобода – степень одиночества отдельных нас. И Бога, и меня. |
Постскриптум. А почему же книга называется именно так? Я думаю, название это неудачное, не отражает ни основной идеи сборника, ни жизненной позиции автора. Если всегда действовать только «по обстоятельствам», то ты скорее должен быть чиновником от литературы, поэтом «БЛа-БЛа-БЛа», но не Фетом или Тютчевым. Идти наперекор обстоятельствам – вот подлинный путь и судьба поэта в России. Потому-то и драматична, как правило. Поэтические вершины круты и коварны, а главное – чем-то всегда жертвуешь ради одоления их, хотя бы личным счастьем. А то и самой жизнью.
КТО СПАСЁТ МИР И НУЖНО ЛИ ЕГО ВООБЩЕ СПАСАТЬ?
«Проза Ольги Новиковой озадачивает, – сказал Павел Басинский об этом авторе, имея, очевидно, в виду и её новый роман «Христос был женщиной» (издательства «АСТ» и «Астрель»). – Она волнует, тревожит, царапает сознание, выбивает из привычной душевной колеи. Автор талантливо (спору нет) ставит над своими героями и героинями какой-то душевный эксперимент и с интересом наблюдает, как они из этих ситуаций выбираются». Озадачила и меня эта книга, вызвавшая лёгкий бриз и ветерок в Интернете, но из душевной колеи не выбила. Не такие мы впечатлительные и ещё не то читали. Не так-то просто нас вышибить из седла… А озадачила она меня, в первую очередь, своим названием, в стиле Дэна Брауна и прочих западных христианских ревизионистов, выдвигающих версии, что и Иоанн Богослов был девушкой, и что сын был у Иисуса от Марии Магдалины, да и сама она чуть ли не управляла Христом и является главной в небесной иерархии.
 |
Однако, слава Богу, книга оказалась совсем о другом. Нет, там есть некие антихристианские позывы, например, создание одной из героинь эзотерического Салона, где она воссоздаёт леонардовскую фреску «Тайная вечеря» из живых людей. Только не из мужчин, изображающих в точных позах апостолов, а полуодетых, сидящих за длинным столом женщин, её подружек. Более напоминающих по жизни персонажей американского фильма «Секс в большом городе». Ну, блажь такая пришла в голову. Лучше бы коров пошла подоить. Эта креативщица к своим тридцати годам успела окончить консерваторию, защитить диссертацию, основать какую-то фирму, а теперь дурью мается.
Подруги её тоже не лыком шиты. Криста, Лина, Василиса, ещё кто-то, не запомнил. Каждая из них чего-нибудь да стоит, в материальном смысле, да и мозгов девать некуда. Привлекательностью тоже не обижены. Словом, воплощение современной женщины и женственности. Так и в аннотации написано: «Женщина может погибнуть, но может и воскреснуть, если долго и честно ищет гармонию с миром; и если, конечно, этому миру верит. Дерзкая книга о приключениях Женственности». А дальше – больше: «В парке женской прозы (лучше бы – в автопарке. – А.Т.) множество тёмных аллей, завораживающих и волнующих. Хозяйкой одной из них давно стала Ольга Новикова. В её новом романе на долю Женственности (а чего всё с большой буквы-то? – А.Т.) выпадают очередные испытания… Заблуждается тот, кто думает, что миром правят мужчины. За две тысячи лет они завели человечество в тупик. Ольга Новикова доказывает, что мир спасут женщины. И не герои из старых книжек, а современные тридцатилетние горожанки, похожие на наших родных и знакомых. Никто не забыт в романе: тут и Ева, очаровательная бизнес-леди с творческими наклонностями (та самая имитаторша «Тайной вечери». – А.Т.), и чистая душой журналистка Криста, и наглая Василиса». Короче, женский роман для женщин бальзаковского возраста. Им понравится, а «все мужчины – сво…». Гендерная проза из тёмных аллей подсознания. Нет, я готов согласиться, что мир спасут женщины, только он всё равно погибнет, потому что они превратятся в мужчин.
Постскриптум. Особенность этой книги ещё и вот в чём. Каждая из главок имеет подзаголовок по имени одной из героинь, которая на данный момент выдвигается на первый план. Это очень удобно для пресыщенного читателя-мужчины. Я, к примеру, поначалу читал всё подряд, а потом надоело, наскучило. Выбрал себе персонажку (мне Криста понравилась) и стал просматривать только те главы, где она обозначена курсивом. Как душевно несчастная женщина с наглой крысой в своей квартире воюет, преследующих её мух зверски изничтожает, отца пропавшего ищет, а когда находит его всего во вшах, тот её и не узнает вовсе. Бомжовская амнезия. Зато находит любовь. И, как ни странно, у мужчины. Это опять же к тому, кто спасает не только какой-то там мир, но и психопатических женщин.
СТАРЫЙ КОНЬ БОРОЗДЫ НЕ ИСПОРТИТ…
Есть такая расхожая фраза: «прочитал книгу на одном дыхании». Глупая довольно-таки фраза, штампованная, да к тому же хорошее произведение надо читать медленно, дыша глубоко и ровно. Не залпом, как кружку пива. Хотя и это тоже наслаждает. И в данном (моем) случае вышеприведённая фраза «сработала». К роману Владимира Кожевникова «Отцы и матери» (без указания издательства, очевидно, за счёт средств автора) я поначалу отнёсся несколько скептически, как вообще в последнее время отношусь ко всем книгам (надоели, самому от них писать некогда), но, взявшись за труд прочтения, остановиться уже не мог. Так за пару часов и одолел. С удовольствием, надо сказать. Язык простой, народный, по-казацки колоритный и ёмкий. Многие слова и выражения писатель вытащил из исторического забытья, и они как-то ласкают слух в окружающей со всех сторон гламурной плесени: «зимогор», «нищеброд», «ухабка», «мазарки», «уросливый», «вяньгать» и другие слова-диалектизмы оренбургского казачества. Их только в Толковом словаре Даля и можно разыскать. И автор ими нисколько не злоупотребляет, чувствует речь персонажей, когда без этих слов героям не обойтись.
 |
И сюжет знатный. Накануне и во время Первой мировой войны. А потом ещё и колчаковщина показана. Правдиво, не так, как в последнем конъюнктурном фильме с Хабенским и Лизой Боярской. Ведь «Верховный Правитель России» был весьма безжалостным и далеко не образцовым адмиралом-военачальником, без малейшего смущения отдал приказ генералу Каппелю расстрелять всех пленных во впервые созданных концлагерях, – тех, кто не перейдёт на сторону белых. И продолжал, как ни в чём не бывало, напевать свой любимый романс:
– Гори, гори, моя звезда…
Обдумывая, наверное, распродажу России странам Антанты. Колчаковцы бросали тысячи тифозных и замёрзших от мороза раненых, трупы которых потом приходилось сжигать, переложив, как поленницы дров, брёвнами, чтобы лучше горели. Об этом ещё в 20-е годы писал Всеволод Иванов. Да и «Даурия» о том же. И «Молоко волчицы», и другие романы о казачестве. А об оренбургском и уральском казачестве писал ведь и сам патриарх русской литературы А.С. Пушкин в «Капитанской дочке» и в «Истории Пугачёвского бунта». Кстати, предки Кожевникова прятали на своём хуторе Емельяна Пугачёва, из поколения в поколение передавали легенды и о нём самом, и о казачьих предводителях Нечае и Шамае, о знаменитой старухе-сказительнице Гугнихе и других оставшихся в людской памяти характерных личностях. Вот откуда у автора такие родовые знания, такой язык и такая любовь к отчему краю. Сам ведь он родился семьдесят один год назад на южно-уральской станции Бишкиль Чебаркульского района Челябинской области, прошёл рабочие стройки, вагонное депо, химкомбинаты, ремесленное училище, а потом уже получил и высшее образование. Издал 23 книги романов, повестей, рассказов, легенд, сказок, стихов и документально-исторических сборников. Ещё и как переводчик с иностранных языков выступал. Отмечен премиями им. В.Шукшина и С.Бабаевского.
Роман начинается с того, как семилетняя девочка, оступившись, падает в холодный колодец. Сразу взят такой острый зачин, когда с неослабевающим вниманием следишь за её барахтаньем в воде, не в силах помочь. Гадаешь: выживет или нет? У этой девчушки есть казачья воля и характер. Манюшку спасли её младшая сестра и совсем древняя старуха, все остальные жители села были на сенокосе. Так живут и действуют и все остальные персонажи романа: сообща, дружно, с жаждой жизни, с полной отдачей сил на благо друг другу. Живут трудно, порой горько, с драматическими коллизиями, но, в то же время, радостно, светло и с любовью. Живут честно и справедливо. Как теперь не живут.
Постскриптум. Однако и это название романа показалось мне не слишком удачным и выразительным. Какое-то оно стандартное, шаблонное. За ним, если автор надумает писать продолжение, должны последовать «Сыновья и дочери», потом «Внуки и внучки», а так и до «Жучек и мурок» дойдёт. Впрочем, поколения мельчают и вырождаются, и как бы нам действительно не превратиться в собак да кошек.
Александр ТРАПЕЗНИКОВ
Добавить комментарий