На этот раз обошлись без фальсификации
№ 2011 / 40, 23.02.2015
Приветствую любимую редакцию «Литературной России»!
Как вам должно быть известно, в конце августа – начале сентября группа молодых писателей приняла участие в Пекинской книжной ярмарке.
 |
Приветствую любимую редакцию «Литературной России»!
Как вам должно быть известно, в конце августа – начале сентября группа молодых писателей приняла участие в Пекинской книжной ярмарке. Визит этот проходил в рамках международной программы литературной премии «Дебют» и был приурочен к выходу в крупнейшем книжном издательстве страны сборника переводов произведений молодых авторов.
Наше пребывание в Пекине сопровождалось огромным интересом читающей публики и местных средств массовой информации. Кроме презентации нашего сборника, также был представлен и только что вышедший на китайском роман Ольги Славниковой «2017».
Мне показалось любопытным написать самому и попросить написать своих товарищей о впечатлениях от поездки. Все мы люди, хотя и близкие духовно, всё-таки разные, и впечатления оказались тоже очень разными. Эти часто противоречивые мысли, думаю, будут интересны читателям нашей газеты. Все знают, что писатели ездят на какие-то ярмарки и книжные фестивали, но что там происходит и, главное, что об этом думают сами участники событий, остаётся, как правило, неизвестным.
Арслан ХАСАВОВ
Дмитрий БИРЮКОВ
 |
Писателям полезно иногда появляться в Китае, дабы развить заезженную формулу «Пекин (в данном случае) – город контрастов!».
Контрасты ощущаются на каждом шагу, стоит лишь сделать этот шаг от центральной улицы, на которой расположены офисы, магазины и отели, в переулок, где подвыпившая шпана играет в карты, а попрошайки хватают тебя за руку, уговаривая дать им пару юаней.
Китайцы не сидят дома по вечерам. После рабочего дня они собираются в парках или в кафе на улицах. А пожилые люди (их нельзя назвать пенсионерами, так как пенсий в Китае нет, стариков содержат дети и племянники) просто прогуливаются, танцуют и занимаются гимнастикой. Вскоре даст свой результат государственный демографический принцип «одна семья – один ребёнок»: нынешние молодые люди встретят старость в одиночестве. Политика государства видна невооружённым глазом: за всю поездку я только один раз увидел беременную женщину.
Наши мероприятия на ярмарке и в Российском культурном центре строились по одной схеме. Сначала премию «Дебют» представляла Ольга Славникова, потом каждый говорил немного о себе. В конце отводилось время на вопросы, была заметна тенденция: чем моложе аудитория, тем больше вопросов звучало от собравшихся. Дело в том, что старшее поколение привыкло «не высовываться», этот страх был вживлён им во времена «культурной революции». Молодёжь, не знающая хунвэйбинских погромов, ведёт себя более раскрепощённо.
г. НОВОСИБИРСК
Виктор ПУЧКОВ
Китай похож на подогретый воск, налипающий и плавящийся. Это начинаешь понимать в тишайшем терминале пекинского аэропорта. Воск разливается кипящей жижей раскалённого воздуха, смога, запахов традиционной и полутрадиционной пищи, в растекающихся в улыбке лицах, в их ломаном английском, быстрых движениях. Воск китайской энергии проходит сквозь тебя на Шёлковом рынке, в процессе торга за поддельные брендовые джинсы, в словах продавщицы «ты хочешь меня?», в руках, затягивающих тебя в их павильоны, в грязных переулках улицы Ву-фу-дзин, усеянных ночлежками, экскрементами и усталыми телами. Воск становится частью тебя, когда ты вместе с тысячами других поднимаешься в мавзолей Мао и через стекло видишь его жёлтое кукольное лицо.
 |
Мы сидим за столом на российском стенде в одном из трёх павильонов Пекинской книжной выставки-ярмарки. Собственно, выставка – это причина, по которой я попал в Китай: здесь с минуты на минуту начнётся презентация второго сборника молодых авторов, изданного в рамках международной программы премии «Дебют». ВП, кажется, разочарован. По его словам, мы приехали в Китай гораздо больше китайцами, чем все здешние китайцы. В целом, я с ним согласен. В Китае ты не чувствуешь резкой перемены условий, быта и даже языка. Вокруг сплошной новодел и никакого намёка на историю. Скоростные хайвеи со справляющими по периметру нужду водителями. Всеобщее роение. Мы ждем от Китая силы цивилизации, а видим те же сонные лица, роение и… обречённость, что ли… ВП брезгливо отзывается о китайцах. Он упускает, по-моему, главное – воск. Я хочу сказать ему об этом, но почему-то молчу. Наш стенд убог и беден. Скорее всего, разворован ещё до приезда сюда, так думаю я. На фоне всей этой убогости наши сборники смотрятся более чем достойно, впрочем, учитываю фирменную китайскую плутоватость, нас всех терзают сомнения по поводу качества перевода. Впрочем, рассказы наших новых знакомых, проведших не один год в Пекине, успокаивают нас – читать нас вряд ли будут, по одной простой причине – у китайцев нет моды на чтение, такой восковой фигуры к ним ещё не привезли, зато этот их жирный, питательный и почти пчелиный воск, воск их существа, отливает нам славные копии – швейцарские часы для авиаторов Брейтлинг за 70 юаней, шёлковые балетки Тодс для жены за 100, точный слепок с айпода нано за 50 юаней и 50 фэней.
Я ехал в Китай без особых мыслей, я знал, что там должны водиться драконы. И встретил одного на площади с самым оригинальным в мире названием – The Palace, он полз по самому большому в мире цифровому экрану. Когда-то они были царями вод в Поднебесной, а теперь и они оцифрованы. Китайцы любят молчать о главном. На вопросы о коммунизме, детях, любви, наконец, они просто не находят слов, и даже как будто бы обижаются, что ты этим интересуешься. Для них этого нет, это размыто, или – правильнее – залито. Воском. Который сам по себе – лишь средство, пустой знак, заместивший смысл и символику. Пустота пекинских достопримечательностей именно об этом и кричит.
Когда мы с Арсланом сходим со ступеней мавзолея Мао и ступаем на самую большую площадь в мире, ту самую, на которой в 89-м лилась кровь наших сверстников, я чувствую, что также заражён воском. Китай – это то зеркало, в которое нужно посмотреться всем. Смерть оригинальности – это не китайский недуг недоразвитости, это наша общая болезнь. Это – трупы. О, да, это верно, ведь китайцы всё правильно поняли: когда Трипитака с Сунь У-Куном подходят к последнему морю перед встречей с Буддой, садятся в лодку с перевозчиком, то первое, что видит смертный монах – это свой труп, отплывающий к берегу. Что такое? – спрашивает он у обезьяньего короля. Не волнуйтесь, учитель, всё нормально, – отвечает У-Кун и улыбается.
г. НОГИНСК,
Московская обл.
Арслан ХАСАВОВ
Я мысленно отматываю назад часы, дни, недели – утекло их пока немного, но всё уже подёрнуто густым смогом повседневности, сместилось куда-то в прошлое, и если всплывёт когда-то, то только яркой, ослепляющей вспышкой, чтобы отразиться в океане прозы или упасть никем, кроме меня, не замеченной кометой.
 |
Что было ценного в те дни?! Волны внутренней тревоги, искренней радости, приступы волнующего восхищения?! Скорее комплекс – букет мускулистых эмоций, так букетом и уходящий в тёмную дыру ещё одной человеческой жизни.
Ты скажешь – слишком мудрёно, я уже заскучал, весели меня, товарищ рассказчик, ладно хлеба с солью не дал, так уж станцуй хотя бы, натянув кокошник.
А я как всегда сижу посреди тёмной ночи, перед мерцающим дисплеем – кажется, ты один, совсем один, но завтра буквы эти выйдут в тираж и кто-то незнакомый представит слепок твоей подтянутой фигуры и взгляд твой буйный, страстно сканирующий сменяющиеся декорации.
С таким же настроем осматривал я и Пекин – не переставая поражаться неподдельному интересу, подсвечивавшему изнутри точёные силуэты китайских коллег и читателей обоих полов.
Непонятно, что считать главным в подобных поездках – цель визита, бесстрастно занесённую в компактные анкеты при въезде, либо свои собственные впечатления, знакомства, мимолётные, а порой и более близкие – очередное пополнение картотеки личных дел где-то на задворках сознания.
Первая часть прошла успешно, так что, в общем-то, можно сказать, что цель визита была достигнута если не на все сто процентов, то очень близко к этому показателю. Общей бедой считается то, что современная русская литература мало интересует заграничных читателей, но что делать в этих условиях, мало кто понимает. В этом смысле международная программа премии «Дебют», со всеми её главными лицами – Ольгой Славниковой, Наталией Перовой, Виталием Пухановым и, конечно же, Андреем Скочем делает практически невозможное.
Так, к примеру, в крупнейшем издательстве Китая «Народная литература» большим тиражом был издан уже второй сборник произведений лауреатов и финалистов премии «Дебют». На это событие вместе с нашими презентациями и пресс-конференциями отозвались практически все СМИ: национальные газеты, радиостанции и даже телевидение (только я дал несколько интервью, глядя в красную точку над объективом).
Андрей СИМОНОВ
 |
Никогда не интересовался Китаем. Поэтому до поездки представления о Китае были на уровне того, что там есть пагоды, конфуцианство, даосизм, коммунизм, развитая промышленность и едят палочками. По приезде обнаружил лишь два последних пункта. Со всем остальным я в Китае разминулся – оно ушло раньше, чем я приехал. Во всяком случае, из Пекина. Вышел – тот же воздух, что в Москве. В экологическом плане он хуже – влажный, из-за технического смога небо видно лишь при ветре, а без неба улицы из зданий от тридцати этажей и выше создают мрачное ощущение – но сразу чувствуется, что всем вокруг управляет какой-то знакомый закон. Бешеные деньги. Не те, что зарабатываются десятилетиями и добрым именем, а лихие, недавние, наскоро урванные. И никто ещё не знает, как с ними управляться. Машины ездят, как велосипеды. Девушки идут на каблуках не от бедра, а от колена. Птиц на улицах совсем нет – ещё не развелись после голода.
В самолёте Арслан дал мне сборник современной китайской прозы. Полистал – плохо до невозможности читать. В Китае пояснили: слово «писатель» там почти ругательное, обозначает нечто бесполезное. На книжной ярмарке обратил внимание – люди толпились лишь у стендов с детскими «раскладушками». Интерес к нашему собственному творчеству, как мне показалось, исчерпывался интересом к изучению русского языка. Мне пояснили ещё: массовое образование в Китае осуществляется на уровне 3000 иероглифов. Этого достаточно, чтобы прочесть вечернюю газету, вести торговые дела. Поскольку письменность строится не по фонетике, а по символам, прочие символы в сознании обычного китайца отсутствуют как таковые. Интеллигент владеет 5000 иероглифов. Раньше их было 30 000. Я не думаю, что у нашей литературы большое будущее в Китае.
Впечатление выходит отрицательным. Но я осознаю, что во мне говорят страх и зависть. Мне, бывает, мерещатся толпы китайских практичных атеистов, наводняющих всё вокруг и распределяющих всю жизнь по принципу «нада – не нада». Эта фраза с китайским акцентом часто звенит у меня в ушах после посещения Шёлкового рынка. Взяв свой страх в руки, я могу сказать: Китай – замечательная развивающаяся страна.
P.S.
Поддерживая усилия организаторов молодёжной премии «Дебют» по пропаганде отечественной словесности за рубежом, редакция «ЛР» рада ещё и тому, что «Дебют» на этот раз избежал фальсификации, которая сопровождала участников данной премии в Англии. (Напомним, тогда одного из «дебютантов» наша делегация представляла на встречах с англичанами как ветерана чеченских войн, который якобы вполне мог оказаться по ту сторону баррикад с Арсланом Хасавовым. Но литература, как известно, на лжи не делается.)
Добавить комментарий