Страна бурлила перестройкой

№ 2011 / 41, 23.02.2015

Про­чи­тал не­дав­но в «ЛР» ста­тью о Ни­ко­лае Ши­пи­ло­ве и ре­шил до­ба­вить не­сколь­ко строк в па­мять об этом и дру­гих та­лант­ли­вых пи­са­те­лях, они бы­ли мо­и­ми од­но­каш­ни­ка­ми по ВЛК в 1987–89 го­дах.

Владимир Славецкий

Прочитал недавно в «ЛР» статью о Николае Шипилове и решил добавить несколько строк в память об этом и других талантливых писателях, они были моими однокашниками по ВЛК в 1987–89 годах.

На ВЛК в то время учился и Володя Славецкий, мой земляк, очень талантливый критик и достойный человек.

Я жил на шестом этаже, Славецкий и все прочие ВЛКашники – на седьмом. Рядом с ним за стенкой была комната Николая Шипилова, оттуда иногда слышались гитарные переборы, иногда Николай своим глуховатым сильным баритоном исполнял новую песню…

Дальше, рядом с Шипиловым, жил Николай Кузин, критик из Свердловска. Вместе с Кузиным я часто ездил на занятия в троллейбусе номер 3.

Увы, всех троих уже нет в живых…

Первым, как ни странно, ушёл из жизни Володя Славецкий – румяный розовощёкий, чуть полный симпатичный мужчина, отличавшийся, как мне тогда казалось, отменным здоровьем. Впрочем, Володя порой жаловался на сердце, но я не придавал этому значения.

На занятия ему ходить было некогда, появлялся он на лекциях редко – Володя много работал, встречался с московскими писателями, как известными, так и начинающими, брал у них интервью, книги на рецензию.

Позже у него вышла небольшая книга, ему дали работу в толстом журнале и в Литинституте, при поддержке ЦК комсомола он получил трёхкомнатную квартиру.

Иногда, будучи усталым, он повторял, что «Москва любит молодых и здоровых»…

Я сказал, что ему надо обследоваться у врача – благо тогда ещё действовала прекрасная поликлиника Литфонда.

Славецкий на это лишь махнул рукой – некогда! Как критик и филолог он в то время был нарасхват. Его любимый жанр поэзия, он хорошо знал классическую литературу.

Ко мне как к земляку относился также очень хорошо. Частенько припозднившись на какой-нибудь тусовке, забегал ко мне выпить чашку чая и обсудить тогдашние литературные дела.

В Москве Славецкий отпустил небольшую бородку, которая ему очень шла.

Комната его была перегружена книгами, в основном маленькими стихотворными сборниками, в каждом была закладка. Через комнату наискосок была протянута нитка, на которой висели квадратики бумаги со свежими записями.

Володя ценил юмор, и это облегчало наше общение. Иногда он читал мне вслух стихи того или иного автора, спрашивая – ну как?

Порой, на мой взгляд, некоторые стихи были слабые или халтурные. Славецкий спорил, записывал кое-что на свои листочки.

Нередко попадались грамотные изящные стихотворения, в которых трудно было заподозрить версификацию – был тогда в ходу такой термин, обозначающий искусное подражание классике.

Славецкий много работал по ночам, и я говорил ему: ты бы чаще отдыхал, Володь, ведь нам уже под сорок!

…Прошло несколько лет, и однажды в областной газете появилась его фотография в чёрной рамке – Владимир Славецкий умер на ходу, в метро, отказало сердце…

Николай Кузин

Николай Кузин был невысокого роста, с чёрной окладистой бородой. Однако производил впечатление солидного человека, имеющего обо всём, и тем паче о литературе, своё особое мнение.

Эрудиция Кузина была так велика, что он нередко дополнял лекцию малоизвестными фактами, и довольно часто вступал с преподавателем в спор.

Однажды Кузин показал мне флигель в здании Литинститута, где когда-то была квартира великого Платонова. Нас с Николаем Григорьевичем во многом сдружил интерес к судьбе и творчеству великого писателя.

Иногда мы с Кузиным вместе ехали на занятия в троллейбусе, в пути Николай много и интересно рассказывал о ситуации в тогдашней литературе. Затем завтракали в кафе «Лира», позже превращённом в «Макдональдс», и шли на лекции.

Кузин, как и большинство критиков, был весьма начитан, прекрасно разбирался в истории России, а также в современной политике и литературе.

Он был известен у себя на родине, после учёбы в Москве я часто видел его имя в периодике, пока случайно не узнал, что Николай тяжело болен… Вскоре его не стало.

Николай Шипилов

В первый же день занятий на ВЛК Славецкий указал мне на коренастого, крепкого сложения человека с усами на серьёзном лице:

– Вот Шипилов, Николай. Уже известный писатель. Явный лидер в вашем прозаическом семинаре!

В общежитии несколько я раз встречался с Шипиловым за «круглым» столом. Коля охотно пел под гитару. В основном свои песни. Запомнилась трогательная песня о его отце.

Я с Шипиловым общался мало, у него в то время был большой круг столичных знакомств, его любили и всюду привечали. Он был довольно скромен, несмотря на свой большой талант. Проза чем-то напоминала шукшинскую, хотя мне она казалась немного устаревшей по тематике – страна бурлила перестройкой, читатель требовал злободневных сюжетов.

Помню его замечательный рассказ «Серафим» с тонкими подробностями послевоенного быта, наш руководитель семинара Э.И. Сафонов забрал рассказ, и вскоре он был опубликован в «Литературной России».

Перед Николаем Шипиловым были отрыты двери многих редакций, издательств, однако публиковался он редко, насколько я знаю, он был требователен к своим рассказам и повестям, каждая его вещь была тщательно отделана.

Много времени забирало увлечение бардовским творчеством, он редко расставался с гитарой. Его сильный глуховатый голос, несущий в себе новые смыслы эпохи, также был востребован.

Шипилов часто не ночевал в общежитии, и, вдруг появившись, на ходу обменивался с однокашниками коротким рукопожатием, затем прикладывал крупную ладонь к груди: извини, мол, спешу!..

Однажды он исчез куда-то на неделю, дверь своей комнаты оставил нараспашку. Ребята ключа от комнаты не нашли, кто-то придумал забить временно дверь гвоздём…

Николай, насколько мне известно, умер в пути, в поезде – он всегда был в пути, всегда куда-то торопился, словно осознавал, что жизнь его будет не столь уж долгой…

Эти три человека были настоящими писателями, они много работали, и успели оставить заметный след в литературе. А тусовки… В литературных джунглях тогдашней перестроечной Москвы без тусовок писателю занять свой кусочек Олимпа было невозможно.

Александр ТИТОВ,
с. КРАСНОЕ,
Липецкая обл.