МММ от Александра Иличевского
№ 2011 / 52, 23.02.2015
Откровенно говоря, брался за книгу «Матисс» Александра Иличевского с некоторым предубеждением. И аннотация не вдохновляла, и отзывы настораживали, и вообще современная отечественная проза чаще огорчает, чем радует.
Я знал, что будет плохо, но не знал, что… настолько.
Почти Цой
Откровенно говоря, брался за книгу «Матисс» Александра Иличевского с некоторым предубеждением. И аннотация не вдохновляла, и отзывы настораживали, и вообще современная отечественная проза чаще огорчает, чем радует. Однако робкие мои опасения, что будет «так себе», оказались неоправданным оптимизмом: «спотыкач» по ходу чтения начался уже на первой странице.
Прав был Роман Арбитман в своей рецензии «Апгрейд Перельмана», у Иличевского явные нелады с образами, метафорами, сравнениями. Ну, где он, скажите на милость, видел, чтобы машина ползла, «столкнув подушку пара над капотом»? Откуда сюда приковыляла сия спальная принадлежность, да ещё и в газообразном состоянии?
 |
А «подтягивался за растянутой гармошкой потока»? Это Некрасову можно было своих героев пояском подпоясывать, а у тех, кому мишка на ухо наступил, как словами ни верти, всё равно выйдет масло масляное.
Интересно также, до какой степени нужно упиться, чтобы узреть «холмистую икру городских огней»?
Ну а «чёрный горб реки» – это вообще уже за пределами добра и зла.
«Принялся страдальчески надрываться пальцами по грифу» (очевидно, имелась в виду игра на гитаре, однако, похоже, автор в глаза не видел этого инструмента либо просто не владеет терминологией: пальцами надрываются не по грифу, но по струнам или на худой конец – по деке – если хотят отстучать ритм).
«В одиночестве она претерпевала какую-то трудность, бедственность которой состояла в неизъяснимом беспокойстве» (он сам-то хоть понял, что написал?).
«Любил рассуждать отрывистой декларативностью» (понятно, что автор любил владеть русской языкой, но всё равно хочется взять тяжёлый твёрдый предмет и хорошенько его стукнуть).
«Автомобиль резанул» (чего или кого резанул и каким местом – не уточняется, судя по контексту – просто резко взял с места).
«Королёв всё-таки извернулся суррогатом» (из какой Камы-сутры позаимствована данная поза, также не уточняется).
«И слепя волной нахлынувшей наготы, притянула его голову к груди, дав жаждой соска погасить всхлип затмения» (ну это какое-то совсем уж взрослое, какое-то слишком жёсткое порно – тут даже от комментариев воздержусь).
Насколько же нечутким, да что там – просто глухим к речи нужно быть, чтобы выражаться подобным образом. Такое ощущение, что автор книгу на каком-то чужом языке писал. Как венгерский коммунист Бела Франкель, что под именем генерал Лукач погиб в Испании, а до этого под псевдонимом Матэ Залка писал прозу по-русски, за что был нещадно бит товарищем Фадеевым. Иличевского уже били. И ещё будут. Да, видно, поздно – в детстве надо было – приговаривая: «Не пиши, не пиши!»
У отечественных издателей есть специальный термин для определения начинающих графоманов – МТА, молодой талантливый автор. Метод, коим данная категория литераторов засоряет ноосферу, именуется «моторным идиотизмом». Иличевский, на мой взгляд, ярчайший, феноменальный представитель данного направления в русской словесности.
И то, что его регулярно издают, переиздают и непременно премируют, считаю правильным и необходимым. Такие авторы нужны. Посредственным писателям – чтобы на их фоне казаться хорошими, хорошим – чтобы не забывать, «что такое плохо», а всем иным прочим – чтобы просто посмеяться, снять стресс – жизнь такая тяжёлая штука, а петросяны уже давно не радуют…
Иличевский же – это действительно гениально, это круче, чем Ильф и Петров – те нарочно добивались комического эффекта, а он пишет всерьёз, и оттого получается гораздо смешнее.
Впрочем, если кроме шуток, впечатления от прочтения самые удручающие. Роман написан выспренно, коряво, длинно, предсказуемо и скучно. Порой дело вроде бы налаживалось, повествование начинало увлекать, почти захватывало, но потом неизменно оказывалось, что это всё уже было когда-то мною прочитано – в других местах, у других авторов.
К примеру, в главе про Чечню Иличевский добросовестно переписывает (именно переписывает – не обыгрывает и не переосмысляет, как, скажем, Пелевин) «Кавказского пленника» Толстого. Даже девочку Дину с её куклой зачем-то привлёк, хоть она у него никакой сюжетной роли и не играет. Просто у Льва Николаевича она есть – значит, и ему надо – такой вот хомячий подход к литературе.
Эпизод про секс в метро с девушкой, всё тело которой покрывала вытатуированная карта столицы, почти дословно воспроизводит рассказ «Подземка» знаменитого француза, напечатанный у нас в конце 80-х в журнале «Студенческий меридиан». С тою разницей, что там был Париж, а здесь – Москва, и ещё рассказ был гораздо интересней. Например, девушка там каким-то образом дублировала город, и когда герой случайно задел её сигаретой, в месте, куда пришёлся ожог, в ту же ночь сгорел дом. У Иличевского же ничего такого нет, эпизод кончается ничем, и вообще непонятно, зачем он был нужен (похоже, вновь сработал «принцип хомяка»).
Зато автор «Матисса», верней, его герой практически любую мысль сводит к рассуждениям о судьбах еврейства, придя в итоге к потрясающему открытию: Иисус и Богородица – иудеи! Как тут не вспомнить анекдот: «Мама, а правда, что Христос был евреем? – Правда, сынок. Тогда все были евреями. Время такое было». Казаки, кстати, тоже от иудеев произошли – от «знаменитой хазарской вольницы» (никогда о такой не слыхал – век живи…). Причём подтверждается сей факт наличием шестиконечного украшения у одного из персонажей известного полотна Ильи Репина – Дэн Браун курит, а с ним заодно и славяне с тюрками – не от них есть пошли Тарас Бульба и Григорий Мелехов. И вообще герой Иличевского «любому, кто слово скажет против евреев, голову оторвёт», да и сам он (герой), как ему кажется, еврей. Иличевский будто бы охранными грамотами запасается: мол, станут меня ругать, – значит, на святое замахнулись. Вот только эффекта он добился прямо противоположного.
В силу нелепой претенциозности слога и элементарного отсутствия логических связей рассуждения эти вызывают в лучшем случае улыбку, хотя тема-то вроде отнюдь не смешная…
Читал всяких авторов – в т.ч. и плохих, однако более жестокого надругательства над здравым смыслом мне встречать ещё не доводилось. Над парнем кто-то жестоко пошутил, уверив его, что он – настоящий писатель, и ему можно всё.
В статье на последний роман Иличевского «Математик», (тоже, кстати, начинается на букву «М») Арбитман пишет, что победа скабрёзного анекдотца, увеличенного до размеров романа, «необратимо уронила котировки всех предыдущих награжденцев – в том числе самого Иличевского». «Требовалось как можно быстрее повысить капитализацию. Так появилась на свет книга «Математик». Осталось Иличевскому после «Матисса» и «Математика» написать ещё один роман на букву «М», получить очередную премию и окончательно надуть отечественный литературный процесс и литературную общественность, создав своё «МММ». Потому что Иличевский – это пустоцвет, это дырка внутри нуля, как он сам в своём романе по поводу чего-то выразился. И на этом, пожалуй, всё. Dixi. Аминь.
Дмитрий ПОМЕРАНЦЕВ
Дмитрий Померанцев – молодой критик. С рецензиями дебютировал на страницах журнала «Иностранная литература» в 2008 году.
Добавить комментарий