В поисках нового анархизма

№ 2012 / 13, 23.02.2015

Одинокое сознание – не редкий гость, а полноценный хозяин в современной литературе. Когда появляются иные произведения, предлагающие задуматься о солидарности, их замечаешь сразу. В новых романах Ильдара Абузярова («Агробление по-олбански») и Александра Иличевского («Анархисты») главные герои вполне могли отправиться дорогой аутиста, удалённого от людской суеты. Ленара из «Агробления» бросила жена, у него нет друзей, любимой работы, отсутствуют деньги и воля к победе. Пётр Соломин из «Анархистов», завязав с бизнесом, расставшись с семьёй и московской жизнью, отправился в глухую провинцию, чтобы в одиночестве, не страдая от уколов действительности, думать о Левитане, рисовать пейзажи, растворяться в природе.

Пустота перед героями открылась, но так и не воплотилась. Навстречу вялотекущей депрессии Ленара и бессюжетному спокойствию Петра выплыла Женщина – главная загадка двух романов, интересных авторским стремлением столкнуть читателя с обветшавшей ныне темой любви. У Абузярова женщина, увы, мертва. Александра скончалась в Париже от инфаркта, оставив по эту сторону бытия пленительный образ, заставляющий Ленара воскрешать в памяти мгновения не до конца проявленной совместности и добиваться дневника Александры, закрытого в банковском сейфе. К этому поиску, который должен завершиться ограблением банка, присоединяются заграничные Жан и Рауль, не знавшие Александру при жизни, но серьёзно озадаченные и по-своему освещённые её смертью.

У Иличевского женщина при смерти. На Петра Соломина, собиравшегося скрыться от мира, обрушилась героиновая наркоманка Катя, и он полюбил её. Катя не испытывает к Соломину добрых чувств, рыщет в поисках новой дозы, проигрывает очередной ломке. Изменяет практически ежедневно, готовить не умеет, за домом не следит. Ей не интересны пейзажи Петра, как не нужны и все его разговоры. Катя никогда не думала о детях, впрочем, и к выздоровлению особенно не стремилась. Кровь девушки, взирающей на мир стремительно пустеющими глазами, отравлена навсегда. Сдохнуть в притоне – её удел. Пётр Соломин отчаянно пытается спасти Катю, понимая, что нужен ей лишь как поставщик заранее утраченного времени. Ясно, что осталось его совсем немного.

Женщина показывает герою цель, но она слишком тесно связана со смертью, чтобы всё ограничилось только любовью и избавлением от энтропии. В романе Абузярова две параллельных истории: в Москве по следам покинувшей мир Александры идут три товарища, а на Балканах свою символическую даму ищет другая троица, решившая, что близок конец всему, и причина расползающейся по миру катастрофы в Большой Женщине, задыхающейся от вожделения, готовой совокупиться даже с гигантской рекламной коробкой чипсов «Принглс». Она залила кровью бывшую Югославию, причастна ко всем современным кризисам, её интересует лишь экономическая выгода, личный комфорт и неугасимая похоть. Большая Женщина – глобализация, превратившая сельские подворья в домики для отдыха, изгнавшая любовь ради торжества фитнес-клубов. Она не только в лицемерной политике, но и в Александре, которая спала без любви с наркоманом Эриком, могла показать грудь фотографу и в ночь перед смертью «взывала к небу», и этот крик смешал в себе силу вопрошания с пошлостью. Большая Женщина – это современный лик смерти, о чём недвусмысленно сказано в романе Абузярова.

Своя Большая Женщина есть и в романе Иличевского. Это мысль о преимуществах небытия, о закономерности несуществования. Катя – форма концентрации этой мысли, воплощение желания умереть, уснуть, не видя снов. В «Анархистах» доносятся слова об «Антарктиде ледяного ужаса и боли», которую создают обречённые на страдания тело и сознание. Катя уверена, что вечность придумана злым Богом; был бы он добрым, явился пустотой. На близкой волне нередко оказывается и Соломин, готовый оценить вечность как «быстротечность», в которой «сгинуло множество поколений и сгинет ещё, источая страх и морок». В аду нет даже чертей, там только холод и неприкаянная душа. Об этом осведомлён священник Евмений, утверждающий, что нет более нечистой вещи, чем небытие. «Если бы не человек, мир не стоил бы существования», – считает врач Дубровин.

Как победить Большую Женщину? Только явлением человека, реальностью, которую Иличевский называет анархизмом. Это разнообразие живых лиц, речей и судеб, стремление действовать и говорить так, чтобы жизнь получала оправдание перед пустотой. В теории, которая неторопливо выстраивается в романе, анархизм обнаруживается в «соборном сочетании индивидуальностей», напоминает «мечту о Царстве Божьем на земле», проявляет себя в свободном искусстве и в социальных сетях – прообразе структуры будущего общества. На практике анархизм – трудное единство достойных собеседников: священника, учителя, художника, врачей, которые не испытывают нужды в государстве, обладают собственной идеей существования и готовы честно обсуждать главную проблему романа: как быть с молодой девушкой, обречённой умереть от героиновой зависимости. Что делать с тем, кто обречён?

Формально прав недобрый врач Турчин – самый концептуальный анархист: Катя и соединившийся с ней Соломин опасны, в них вирус, способный разрушить не только две летящие под откос жизни. Турчин договаривается до гротескно страшных слов, но даже когда он пребывает в пафосе отрицания, в нём виден борец с небытием, пытающийся убедить каждого в целительности созидающей воли. Даже от него, приговорённого автором к глупой смерти, исходит тепло человечности, значительной для Иличевского не только в поступках, но и в словах, составляющих не интеллигентскую болтовню, а диалоги о том, что позволяет человеку держаться, сохранять волю к жизни. Речь тоже может быть аргументом против глобализма смерти.

У Давида, одного из балканских преследователей Большой Женщины, четыре жены. Они, как и муж, не умеют плавать. На корабле Большая Женщина сама находит Давида и сталкивает за борт, где оказываются и все его супруги. Спасая их, Давид идёт ко дну, но с твёрдым убеждением, что жён спасут, за ними с палубы уже нырнули опытные пловцы. Его гибель не будет напрасной. И Пётр Соломин, так мечтавший о спокойной жизни, не бросил Катю в её расширяющемся одиночестве. Девушка узнала про пещеру, которую нужно пройти, чтобы исцелиться. Она сумела зацепиться за мысль о спасении. В пещере Катя нашла смерть. Никогда не выйдет из пещеры и Пётр, разделивший участь той, которую любил.

Жертва – кульминация становления анархического братства. Но ещё важнее простая солидарность тех, кто «наполняет жизнь хоть каким-то смыслом». Важно, чтобы в маленьком человеке, которого атакует дурная повседневность, пробудился Великан – большое сердце, способное устоять перед той Женщиной, которая Небытие и Пустота. Об этом красиво сказано в финале «Агробления». В романах Абузярова и Иличевского пахнет смертью. И всё-таки они против безнадёжности. Анархизм человечности не терпит пустоты.

_{Абузяров И.А. Агробление по-олбански. М.: Астрель, 2012.}

_{Иличевский А.В. Анархисты. М.: Астрель, 2012.}

Алексей ТАТАРИНОВ,
г. КРАСНОДАР