Документы тоже лгут

№ 2012 / 16, 23.02.2015

Наши читатели хорошо знают имя Валентины Пашининой. Она много лет собирает материалы о Сергее Есенине. Как утверждают учёные из Института мировой литературы, её книги просто бесценны.

Наши читатели хорошо знают имя Валентины Пашининой. Она много лет собирает материалы о Сергее Есенине. Как утверждают учёные из Института мировой литературы, её книги просто бесценны. Сегодня подвижница представляет свои новые разыскания как о Есенине, его друзьях и злопыхателях, так и о том времени, в котором творил великий поэт.

О Бухарине

Как свидетельствует последняя жена, Анна Михайловна Ларина-Бухарина, травля Николая Ивановича Бухарина продолжалась с августа 1936 года по февраль 1937 года.

За полгода изоляции степень нравственного потрясения была такова, что на последнем партийном собрании, где Бухарина исключали из партии, он уже не мог ни сидеть, ни стоять. Он лежал на полу, измождённый, исстрадавшийся, без всякого желания жить. Никто не подал ему руки, не оказал помощи и содействия. Это было жалкое зрелище. Друзья от него отвернулись.

Статьи опровержения, которые он писал в эти месяцы, никто не печатал. Пытался письменно объясниться с друзьями, но те только отмахивались, на телефонные звонки не отвечали.

Решил объявить голодовку, но в домашней изоляции никому до него не было дела, и своей голодовкой он только изводил молодую жену.

За полгода такой изощрённой пытки, когда человек не арестован, не находится под следствием, не сидит в тюрьме, но изгнан отовсюду, Николай Бухарин был сломлен. Анна Михайловна патетически восклицает: «Газета со святым названием «Правда» печатает гнуснейшую ложь!» Страстная, но странная патетика. Ведь она свидетельствует против Николая Ивановича Бухарина, который много лет стоял во главе центральных партийных органов и воспитывал новую плеяду партийных журналистов. А в 1926–27 годы Бухарин совместно с Сосновским все печатные средства направил против Есенина.

«Сколько дурного, гадкого и глупого пишется о Сергее,– писала Софья Толстая-Есенина 16 окт. 1926 г. Максиму Горькому. – Печать и руководящая общественность подняла дикую травлю на имя и творчество моего мужа».

А после опубликования Ник. Бухариным статьи «Злые заметки» Соня снова напомнит М.Горькому: «Вы единственный человек, который мог бы сейчас сказать по-настоящему, чтобы эти люди пришли в себя, а то они совсем взбесились. И всё это с лёгкой руки Сосновского и Бухарина, Сергей уже стал «фашистом» по отзыву особо ретивых».

Травля инакомыслящих и лжесвидетельство могли сломить любого большевика, даже того, кто отлично понимал, что в прессе печатают «очередное изобретение коммунистической режиссуры».

«Шум и треск, подымаемый нашими резолюциями, протестами, воззваниями и другими изобретениями коммунистической режиссуры, так велик, что заглушает собой стоны и вопли наших жертв и разоблачения странствующих донкихотов по поводу «московских палачей», – так напишет в письме-исповеди Ник. Бухарин, где изобличает всю «дряблую интеллигентскую сволочь, которая находится под обаянием наших громких лозунгов». Но применительно к себе не выдержал и сломался.

А.К. Воронский

Авторитет толстого журнала «Красная новь» и его редактора Воронского был высок. В адрес редакции писали многие: «Хотим получить от вас авторитетное слово, хотим слышать о причинах смерти Есенина».

Группа белорусских писателей, возмущённая опубликованной статьёй Сосновского «Развенчайте хулиганство», направила в «Красную новь» свой протест: «Под маской развенчивания хулиганства видно желание, которое обуревает многих «писак», лить и бросать всевозможные отбросы на кудрявую голову Есенина. Выступление против хулиганства мы горячо приветствуем, но зачем пятнать имя поэта ловко замаскированной клеветой, ни в каком случае не заслуженной Есениным? Все усилия центральной прессы направлены на то, чтобы преподнести Есенина в другом качестве».

В статье «Об отошедшем» Александр Константинович ответил читателям: «Раздаются голоса, что в смерти поэта повинны не то коммунисты, не то Советская власть… Повинна эпоха, дух времени, но кто осмелится бросить камень в эту сторону? У трактора сейчас в России не меньше исторических прав, чем у красногривого жеребёнка».

Совсем недавно этого добропорядочного человека и честного коммуниста возмущала двурушническая позиция тех редакторов, которые соглашались на диссонансы в есенинском творчестве: «Пусть пишет неискренно, но пусть пишет нужные вещи». Александр Воронский не соглашался с такой позицией, считая это безнравственным и аморальным, а через год сам напишет статью «Об отошедшем», где начнётся вся та клевета на Есенина, которая длится до настоящего времени. Такой была большевистская система, она ломала самых преданных и стойких.

Катя Есенина осудила и вступительную статью Евдокимова, и статью Воронского. В письме Софье Толстой-Есениной от 28 авг. 1928 г. пишет:

«Чьё будет предисловие и будет ли выброшена из 4-го тома евдокимовская белиберда? Я предложила бы вот что: чтобы не было предисловий Воронского, а дать одно хорошее предисловие и вообще очистить это полное собрание ото всякого мусора».

В. Эрлих «Право на песнь»

Воспоминания Вольфа Эрлиха о Есенине, изданные в 1930 году, включают небольшой фрагмент «От автора». Эрлих загадочно пишет:

«По совести, я должен поговорить сейчас с тем, о ком я пишу. Вернее, я должен попросить у него прощения.

Но не за то, что я, числясь его другом, как у нас любят говорить, – не сумел уберечь его. Оберегать поэта так же легко, а главное, так же умно, как оберегать солдата или пожарного.

И даже не за то, что до сего времени я ничего не сделал, чтобы память о нём была достойней его и чище, нежели ныне. Он оставил после себя стихов всё-таки больше, чем друзей, и в этом его благо.

Нет, я хочу попросить у него прощения за то, что я, следуя примеру старейших, но не честнейших, пишу о нём такую книгу.

Я хочу, чтобы он простил мне то, что я продолжаю подавать руки при встречах, по крайней мере, двоим из его друзей-поэтов. Это значит, что во мне недостаточно чувство его и своей чести.

И наконец, пусть он простит мне наибольшую мою вину перед ним, ту, которую он не знал, а я – знаю.

В заключение я хотел бы, чтобы он позволил мне посвятить эту книгу памяти женщины, бывшей его наилучшим, если не единственным другом, памяти Галины Артуровны Бениславской. Я думаю, что книга от этого станет лучше».

Должно быть, именно эти загадочные строки «От автора» навлекли на Эрлиха дальнейшие неприятности и привели к гибели. Не прощали чекистские органы никаких намёков и таинственных загадок, что касалось судьбы Есенина.

А вот что написал Сандро Кусиков

Приглашая в Париж английского профессора-есениноведа Гордона Маквея, Александр Кусиков пишет ему 11 дек. 1967 г.: «Приезжайте! Я вас жду. Вы найдёте в моих архивах то, что вам будет нужно. 95% неучей, бездарных и неизбежных прилитературных дураков уже высказались в своих «воспоминаниях» и «научных подходах». Это массовое тошнотворение создало всероссийскую «есенинщину». Как в своё время провинциальные гимназисты и гимназистки… создали «надсоновщину».

Через 2 дня после отъезда Маквея Кусиков обнаружил, что письмо Есенина у него украли. «Этот документ, кроме вас и моих воров, я никому никогда не показывал из-за его слишком антисоветского содержания за все 48 лет его существования в моём архиве, считая несвоевременно…» (примеч. Г.Маквея: не 48 лет, а 45). Сандро Кусиков подозревал в краже тех двух дам, которые «любезно настаивали» помочь ему разобрать литературный архив.

«Пришли. Но, уходя, украли письмо Есенина ко мне – исповедь его души и мою рукопись, – этот редчайший и огромный документ… Моё здоровье очень пошатнулось. Я больше об этом писать не могу… Они (воры) уничтожили мою работу лет на 25–50…»

А.Б. Кусиков умер в 1977 году под Парижем. А в октябре того же года наследники сообщили Маквею, что письмо Есенина вновь найдено.

Как видим, о письме Есенина знали уже тогда, но никто не решался его опубликовать по причине «антисоветского содержания», «считая несвоевременно», и Маквей опубликовал только в 1995 году.

Интересно, почему же английский учёный скрывал этот факт так много лет?

Борис Соколов в книге «Сергей Есенин. Красная нить судьбы» большую часть книги посвятил, конечно, пьянству Есенина, а закончил фразой, что и Шекспир не придумал бы лучше: «К пьянству Есенина побуждало трезвое отношение к советской действительности».

Доброжелатели много гадостей наговорили и написали в адрес Есенина: ложился на рельсы дачного поезда, в Париже вешался в отеле на люстре, в Москве пытался выброситься с пятого этажа, вскрывал себе вены, пытался застрелиться в квартире Москвиных, но всех переплюнула современная журналистка Елена Шапошникова в газете «Труд», 26 декабря 2006 года «утопила» Есенина в цистерне с нефтью: «В Тбилиси он пытался броситься в Куру, в Баку на нефтяных промыслах прыгнул в цистерну с нефтью».

Современники Есенина были более уважительны, хотя писали «заказные» мемуары, но писали о деликатности, щедрости, порядочности Есенина, писали лаконично. Зато наши современники ничуть не церемонятся.

Наталья Борисовна Аляшева, автор книги «Асейдора Дункан», пишет о Есенине, повторяя враньё Мариенгофа:

«Алкоголик. Обречённый, беспросветный, с дневным бредом, пеной на губах, с галлюцинациями, с затмением сознания».

«Терял всё: и деньги из кармана, и стыд из души, и последнего друга, и любимую женщину, и шапку с головы, и голову в кабаке, – но только не стихи» (Н.Б. Аляшева. Асейдора Дункан, изд. Урал, ЛТД).

Современники пишут уважительно, потому что любили Есенина как поэта и человека и дорожили своей репутацией. Наши беспардонные современники вытирают ноги, ничуть не задумываясь, зачем оставляют по себе подобную грязь.

Ю.Прокушев пишет: «Самое досадное и печальное и, если хотите, – дикое, что и в наше время не перевелись этакие маленькие «современные сосновские и бухарины», такие же самоуверенные и недобросовестные в своих суждениях о Есенине».

Сексотов, пишущих доносы, презирают все. Но доносы читают только служители определённых органов, и притом всегда подвергая сомнению написанное. А художества Е.Шапошниковой и Н.Аляшевой предназначены тысячам читателей. О таких журналистах (лучше сказать, журналюгах) современники Есенина писали: «И распространять они умеют только сплетни и скверный запах» (Н.Вержбицкий).

Одни нагромождали откровенную ложь, другие виртуозно подменяли понятия. Эрлих пишет: «В упомянутую Персию он не поехал, хоть очень к этому стремился». Можно написать так, а можно так, как было на самом деле:

«В Персию его (Есенина) не пустили».

Н.Вержбицкий: «Конечно, сменить образ жизни Есенину не удалось, слишком не любил он одиночества, чтобы закрыться от всех и работать».

А вот что пишет сам Есенин – Галине Бениславской в этот период: «Гости, гости, гости, хоть бы кто меня спас от них. Главное, мешают работать». Такую обстановку нарочно создавали вокруг поэта.

К концу шестидесятых годов сложилось «общественное мнение» и «официальный взгляд» на Есенина, который учёные не торопятся пересматривать.

Хотел того Есенин или нет, но его поэзия разделила, расколола и пролеткультовцев, и партийные ряды, да и партийную элиту. Одни стремились продолжать мировую революцию, не считаясь ни с какими жертвами:

Сердца единой верой сплавим, Пускай нас мало – не беда! Мы за собой идти заставим К бичам привыкшие стада. Чего жалеть рабов – солдат С душой бескрылою и куцой, Пусть гибнут сотнями, добрят Поля грядущих революций. (Вас. Князев «Красное евангелие»)

Другие обратили взор на возрождение страны:

Откуда, приятель, песня твоя: «Гренада, Гренада, Гренада моя»? Скажи мне, Украйна, и, Харьков, ответь, Давно ль по-испански вы начали петь? (Мих. Светлов «Гренада»)

«Откуда у парня испанская грусть?» И кто напел ему эти песни? Михаил Аркадьевич Светлов тоже не соответствовал духу времени, должно быть, с тех самых времён так и оставался опальным поэтом.

ДОКУМЕНТЫ И ФАКТЫ

Шубникова-Гусева Н.И. – ведущий научный сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН, руководитель Есенинской группы, доктор филологических наук, пишет: «Имя Есенина остаётся источником легенд. Вопрос о гибели Есенина встал с такой остротой, что учёные-есениноведы вынуждены были создать комиссию по расследованию гибели Есенина.

В 1989 году была создана комиссия Есенинского комитета Союза писателей по выяснению обстоятельств смерти С.А. Есенина. Комиссию возглавлял Ю.Л. Прокушев. Проделанная ею работа не позволила сделать вывод, что Есенин был убит»… И ещё один заключительный итог: «Но выводы комиссии не удовлетворили некоторых почитателей Есенина».

Вот тут и вспоминаются слова одного из честнейших учёных и порядочных людей Юрия Тынянова: «Документы тоже лгут, правдивы только факты».

В самый напряжённый момент Великой Отечественной войны, перед Курско-Орловской битвой 1943 года германская пресса оповестила весь мир о злодейском преступлении НКВД в Катыни. Немецкая пропаганда всё проделала в лучшем виде, даже в советских секретных донесениях (для внутреннего пользования) писали: «Списки опознания, составленные немцами весной 1943 года во время эксгумации, показали наличие прямых совпадений, что является доказательством взаимосвязи наступивших событий».

Это же надо придумать такой особый «кагебешный» язык, вместо того, чтобы честно сказать: «Простите нас, Отче!» Такой одинокий голос покаяния прозвучал во время службы по поводу перезахоронения останков расстрелянных в Катыни.

А в 1944 году, когда советская армия освободила Смоленск, была создана советская комиссия по расследованию расстрелянных поляков. Комиссию возглавил Н.Н. Бурденко. После расследования Бурденко честно сказал, что составленный чекистами акт подписывать не будет. Ему ответили: «Подпишете вы, Николай Нилович, акт или нет, не имеет значения, ваша подпись стоять будет». Бурденко подписал. Подписал и А.Н. Толстой и др. А Польшу освободители наводнили пачками фальсифицированного заключения советской комиссии о Катыни.

Так и в Есенинском комитете. Четыре года изучала комиссия документы, составленные чекистами, и подтвердила то, что было известно изначально.

Подписал А.Гиляревский акт о причинах смерти Есенина или нет, его подпись стоит под документом, только сам судебно-медицинский эксперт А.Г. Гиляревский куда-то бесследно исчез, судьба его неизвестна. А жена была позже арестована и погибла в лагерях, – так написал профессиональный следователь полковник милиции Эдуард Хлысталов.

Таковы документы и таковы факты.

Группа польских учёных-криминалистов изучила документы о смерти Есенина, его посмертные маски и фотографии и провела криминалистические эксперименты. Выводы, к которым пришли учёные, опубликованы в книге «Криминалистические эксперименты и дело о смерти поэта Сергея Есенина» (SZCZYTNO, 2009).

Гжегош Ойцевич пишет:

Резюме

Основной целью этой книги является выяснение причины скоропостижной кончины Сергея Есенина (1895–1925), обстоятельства смерти которого вот уже более восьми десятилетий остаются культурной загадкой и источником легенд о писателе. Опираясь на новейшие познания в области криминалистики, истории и литературы, а также на собственный опыт, авторы анализируют и проверяют достоверность всего, что было установлено лицами, имевшими непосредственный контакт с телом Есенина на месте происшествия и во время проведения вскрытия. При рассмотрении различных мнений на тему неожиданной кончины поэта обнаружилось множество неточностей и отсутствие логики в официальных документах, связанных с данным делом. Возникшие новые гипотезы могут в большой степени изменить принятую версию событий, которые произошли в гостинице «Англетер» с 27 на 28 декабря 1925 г. Все криминалистические эксперименты, проведённые авторами для установления истинных обстоятельств смерти Сергея Есенина, однозначно подтвердили тезис об убийстве, а не самоубийстве одного из величайших русских поэтов и показали, что основную причину декабрьской трагедии следует искать в политической ситуации того времени.

ЧЕРДАЧНЫЕ АРХИВЫ

Все великие злодеяния окутаны великой тайной.

В годы террора в Усть-Сысольске – так назывался тогда город Сыктывкар – в числе восьми расстрелянных большевиками значился Леонид Ленин.

Пройти мимо такого факта Аннa Сивкова – ведущий журналист газеты «Республика» – не могла. Начался поиск. Это же имя упоминал местный историк-краевед А.Цембер. О расстрелянном в 1918 году в своём дневнике написал: «У Леонида Ленина семь душ едоков. Советская власть лишает продовольственного пайка, объявляя врагами народа и тем самым обрекая на скорую гибель».

Мало кто и сейчас знает о том, как Ульянов стал Лениным. Даже близкие люди, соратники, не знали этого. Так, 15 мая 1923 года Ник. Бухарин и Александр Воронский объявили в журнале «Прожектор» конкурс на тему: «Почему В.Ильич называется Лениным».

Ленин об этом никогда не рассказывал, Надежда Крупская, к которой обращались с этим вопросом, уверяла, что тоже никогда Ильича не спрашивала. Но это было ложью. Именно Крупская содействовала появлению этого псевдонима.

Надежда Константиновна работала в воскресной школе для рабочих с Ольгой Николаевной Лениной. Когда умер её отец Николай Егорович Ленин, Крупская обратилась с просьбой передать паспорт покойного для Владимира Ильича. Власти долгое время не давали разрешения на выезд за границу. Это было на рубеже ХХ века. Владимир Ильич воспользовался чужим паспортом, в котором ему изменили только год рождения. К имени Николай Владимир Ильич, видно, привык, и поэтому долго и при советской власти подписывал документы и статьи именем Николая.

A фамилию Ленин предок большой семьи Иван Посник получил действительно по названию сибирской реки. И получил её как награду, за строительство крепости на реке Лене были пожалованы ему дворянство и фамилия Ленин. Потомки с честью служили Отечеству. А при советской власти, «устрашившись за доставшуюся в наследство громкую фамилию, не решаясь искушать судьбу, фамилию изменили. Теперь они Лёнины, Колосовы, Вороновы, Поповы» (Историко-краеведческий выпуск газеты «Республика» «Дым Отечества», Сыктывкар, 1998–1999 г.).

«ЗАБОТЛИВОЕ ПИСЬМО ВОЖДЯ»

Помощь голодающим в 1921 году организовали не большевики, а церковные пастыри. Об этом есть документ патриарха Тихона. Именно по его указанию начали церковные служители сбор средств для голодающих. Большевики их остановили, сказав, что сами накормят голодающих, и велели весь сбор сдать государству.

Тогда большевики даже не предполагали, что голод свирепствовал в таких размерах, что через месяц они уже не отказывались от помощи церкви. Обратились за помощью и к интеллигенции, но не сами, а через Максима Горького. Слово Буревестника тотчас было услышано. Интеллигенты хоть и не любили советскую власть, но помочь в благородном деле не отказались.

28 июня М.Горький внёс своё предложение о создании комиссии.

29 июня оно было рассмотрено на политбюро.

12 июля утвердили группу делегатов от большевиков и интеллигенции.

Собирались часто, но распределять было нечего, и заседания комиссии сводились к разговорам. И потому внесли предложение начать сбор средств за рубежом. А для выезда потребовались соответствующие документы.

От имени общественности Горький через Каменева обратился письменно к Ленину. А 9 августа Алексей Максимович получил то самое «заботливое» письмо, в котором вождь советовал Горькому поехать полечиться, а члены комиссии 26-го августа были арестованы.

Владислав Ходасевич жил в тот год у М.Горького, всё происходило на его глазах. Вот его записи: «Когда вся общественность по распоряжению Ленина была арестована и не арестован только «зачинщик», Максим Горький сказал Каменеву:

– Вы сделали меня провокатором. Этого со мной ещё не случалось.

Вот тогда и воспользовался советом Ленина и осенью покинул советскую Россию».

М.Горький с привлечённой интеллигенцией стал для большевиков помехой. Требование документов выезда за границу было в газетах объявлено как «противоправительственные речи».

В том же году М.Горький пишет во Францию рабочим о помощи голодающей России: «По непреклонной воле истории русские рабочие совершают социальный опыт, и голод грозит прервать этот великий опыт…». Разумеется, завершение «великого опыта» пролетарский писатель наблюдал из Италии.

В очерке «Ленин» Максим Горький напишет о вожде: «Сам почти больной, очень усталый, он писал мне 28 июня 21 года: «У Вас кровохарканье, а вы не едете».

С тех пор этот ленинский документ значится как «Заботливое письмо вождя».

Валентина ПАШИНИНА