Люблю свой родной город

№ 2012 / 21, 23.02.2015

Игорь Куз­не­цов – ла­у­ре­ат Ас­та­фь­ев­ской пре­мии 2012 го­да. Се­го­дня он наш гость.
– Игорь, те­бе при­суж­де­на Ас­та­фь­ев­ская пре­мия: по­де­лись пер­вы­ми ощу­ще­ни­я­ми: ждал ли ты эту на­гра­ду, нуж­на ли она те­бе

Игорь Кузнецов – лауреат Астафьевской премии 2012 года. Сегодня он наш гость.

Игорь КУЗНЕЦОВ

– Игорь, тебе присуждена Астафьевская премия: поделись первыми ощущениями: ждал ли ты эту награду, нужна ли она тебе и что она для тебя значит?

– Врать не буду, ждал очень – ещё начиная года с 2008-го. Получилось же как: я три года подряд (или два?) был финалистом. Но до лауреатства никак не доходило. Поэтому, наверное, скорее ждал, но как-то уже не очень надеялся. А насчёт нужна – не нужна. Тут же всё просто. Никогда не поверю, что поэт/писатель не хотел бы иногда наград каких-то или признания.

– Вообще значит что-то для тебя Астафьев, читал ли ты его книги и как к ним относишься?

– Честно сказать, школьная программа, которая способна изнасиловать чей угодно неокрепший литературный вкус, всё сделала, чтобы так называемая «деревенская проза» вызывала у среднестатистического школьника рвотный рефлекс. Но мне повезло, Виктора Петровича я открыл для себя, прочтя «Прокляты и убиты». Это безумно мощная книга. У Астафьева чувствуется сила. Природная сила. Прилепин, по-моему, про Виктора Петровича сказал так: это писатель для меня не читаемый, но почитаемый. Я с Захаром соглашусь.

– В Красноярске ты не первый раз, ты учишься в школе журналистики от фонда Прохорова, у тебя здесь друзья, – как тебе наш город (можно некомплиментарно)?

– В Красноярск я по-своему влюблён. Впрочем, ровно так же, как в своё время в Томск, Ёбург или Челябинск. Помнишь, как у Гашека в «Швейке», когда вахмистр подозревает Йозефа в том, что тот русский шпион? «Ну и как вам в Чехии, Швейк, встречались вам тут хорошие люди?» – «Мне, господин вахмистр, всюду в Чехии встречались хорошие люди».

– У тебя богатая биография: ты поэт, веб-мастер, охранник, юрист, в настоящее время твоё ремесло – политика: как это всё сочетается? Не мешает ли писательство политической деятельности?

– Я ещё был разносчиком газет, кстати. И машины мыл. Это были мои первые заработанные деньги лет в тринадцать. Ну, какая разница, где человек работает. Если бы я был гримёром в морге, но писал бы стихи, ну что теперь? Или там… сторожем на кладбище?

– Поневоле переключаемся на политику: работать с едросами – это сложно? Чувствуешь ли ты себя едросом? И веришь ли вообще в эту структуру?

– «Единая Россия», несмотря на все свои проблемы, остаётся самым эффективным политическим институтом. Всё зависит от людей. По обе стороны баррикад полно прекрасных людей, равно как и мудаков конченых. Так случилось (я про кузбасский исполком), что у меня на работе число прекрасных людей бьёт все нормы в пересчёте на квадратный метр. Едросы – такие же люди, как и все остальные. Всё у них на месте – такие же органы, такие же чувства, как у всех остальных. А насчёт веры… Я верю в коллег, в наш общий энтузиазм, эгрегор, если хочешь. Пока есть стремление изменить всё к лучшему, надежда должна оставаться.

– Тем не менее ты не член партии «Единая Россия». Есть у тебя версия: как «Едро» терпит во главе своей пресс-службы человека, не состоящего в ней? Ты настолько ценен? Кстати, возьмём и больной для многих вопрос – ведь у тебя, насколько я знаю, нет высшего образования, хоть ты учился в трёх крутых вузах Сибири. Тяжело без вышки работать на власть – достают, поди?

– Знаешь, да, есть такие поганые стереотипы. Ну, например, вот женщине 30 лет, а она не замужем – это же ужас. Или как же так – три вуза и нет красного диплома. Я считаю, что это ложные модели, навязанные социумом. Всё индивидуально. Вестись на подобного рода паттерны – значит, расписаться в собственной неуверенности.

– Вернёмся к нам, к баранам. Не кажется ли тебе, что литературе мало места уделяется в СМИ, новостях? Достойны ли мы большего внимания и насколько внимание СМИ для литераторов важно?

– Какая литература – такие и новости. Всё же просто на самом деле. Есть нормальный информповод – делается тема. Другой разговор – что поводов таких не много. Да и смотря, что за СМИ. Одно другому рознь. Хотя вот «Огни Кузбасса» у нас отлично пишут: раз вот было про меня напечатали материал, мол, что Кузнецов – сочиняет «похабель», а после чтения его текстов «нужно вымыть руки, а души спасти спасительной молитвой».

– Да, слышал, в Кемеровской области тебя регулярно травят, причём братья-писатели. Закрыт организованный тобой фестиваль «Ледокол» и многие другие твои проекты… Ничего не изменилось за последнее время? И как ты думаешь, исправится что-то с присуждением тебе Астафьевской премии?

– Фест закрыли из-за самодурства местной писверхушки. У меня сейчас слишком мало времени на такие проекты. Но, благо, есть люди, которые могут меня заменить, так что, возможно, моя идея (я про общесибирский литературный фест) будет реализована. Возможно, под другим названием и в другом формате. Пусть это будет для моих кузбасских братьев-писателей сюрпризом – будто Санта в носке принёс им подарок. Так здорово же – радовать ближних.

– Блин, никак без политики: твоя работа с «Единой Россией» – как к ней отнеслись твои писательские коллеги: завидуют, льстят, лижут, денег просят?

– Ну, какие коллеги? Я общаюсь с одним писателем в Кемерове – Андреем Ивановым (кстати, тоже лауреатом премии В.П. Астафьева). Он, по-моему, никогда в жизни никому не завидовал, не льстил, не лизал, денег не просил. Остальные – не знаю. Я не дамся им, если захотят.

– Как по-твоему, Кемерово, Красноярск в литературном смысле – это провинция? И, вообще, существует ли литературная провинция, – на эту тему много дискуссий сейчас?

– Ну, для меня, знаешь, всегда была Московия и Тартария. Я ещё Рудалёву об этом говорил год назад и Паницкой в «ЛР». Настоящая литература как раз здесь. Дремлет, потягивается, позёвывает. Всё, что в центре, – одна бесконечная премиальная история.

– Что значит «премиальная история»? Ты против премий? Или против московских премий?

– Под московскими я понимаю бесконечный квест. Какие-то бесконечные цеховые разборки еtc. Я не против никаких премий. Грешно было бы так говорить, тем более на вручении Астафьевской. Но премия премии рознь.

– Что значит «премия премии рознь» – одна другой лучше? От чего это зависит – от жюри, спонсора?

– Мерещится мне, что есть премии, где ещё до официального объявления всё ясно. Вот, к примеру, «Неформат» изначально же под Верочку Полозкову был заточен.

– Есть ли групповщина в литературе?

– Разумеется.

– Кто твои друзья и кто твои литературные друзья и всегда ли это совпадает?

– У меня не очень много друзей – куча приятелей и совсем немного друзей. Литературные друзья совпадают. Это же не просто общее настроение, это стиль жизни, несмотря на всю нашу непохожесть.

– Извини за пафос, но как человек, сотрудничающий с «Едром», как поэт, как личность… такое клише, как «будущее России», – что ты скажешь по этому поводу? Веришь ли ты в эту страну, в свой регион, не намерен ли ты свалить, в конце концов? Если б, к примеру, Астафьевская премия была не несколько десятков тысяч рублей, а полтора миллиона долларов, уехал бы ты куда потеплее? А вообще – рассчитываешь на Нобелевку?

– Точно не уеду. Помнишь, как у Сэлинджера: «Я же здесь родился, влюбился, машина меня чуть первый раз не сбила». Я люблю свой родной город и область. Это не значит, что я не буду критиковать какие-то моменты у нас происходящие. Насчёт Нобелевки – клёво пошутил. Насчёт писательства – я же писатель никакой на самом деле, ну, написал 100 стихотворений и пять рассказов.

Беседу вёл Антон НЕЧАЕВ