Притча о несбывшемся чуде

№ 2012 / 43, 23.02.2015

Роман Ири­ны Го­рю­но­вой «Фар­хад и Ев­ла­лия» ба­лан­си­ру­ет меж­ду клас­си­че­с­кой дра­мой ро­ка и со­вре­мен­ным ро­ма­ном с при­су­щей ему ис­по­ве­даль­но­с­тью и от­сут­ст­ви­ем за­прет­ных тем.

Роман Ирины Горюновой «Фархад и Евлалия» балансирует между классической драмой рока и современным романом с присущей ему исповедальностью и отсутствием запретных тем. В то же время это трагическая притча о том, что в реальности многочисленных (и потому обесценивающихся) встреч становится сложно разглядеть единственную судьбоносную и воздать ей должное – сберечь, словно драгоценность.

Притчевое начало в романе обнаружить несложно – книга буквально дышит Востоком с его витиеватыми иносказаниями. Главную героиню зовут Евлалией, Лалой, а к этому имени сразу напрашивается есенинский постоянный эпитет – «прекрасная». Есть у неё и два вполне традиционных символа – «скуластый шафрановый лик луны» и «лучший голубь, предводитель всей стаи – Багдат», участь которых отражает трагическую судьбу красавицы.

Приведены в книге и восточная сказка с пророческим грустным концом («Фархад и Ширин»), и выдержки из Корана и трудов исламских учёных, не предвещающих ничего хорошего, прежде всего – Лале, которая пытается разгадать любимого, читая книги его мира. Всё её существо восстаёт против роли исламской жены в отношениях:

«С ума сойти, – бормотала Лала, прикусывая фильтр незажжённой сигареты, – какое-то средневековье! Садизм! И как они это терпят, не пойму. В каком веке мы живём, спрашивается?! Хотя, он сказал, что не мусульманин… Ну уж, голубчик, живёшь ты здесь, а тут законы другие. Так что мы ещё посмотрим, кто кого!»

Однако Фархад по-прежнему остаётся притягательным для девушки. Он привлёк её необычным ореолом настоящего мужчины, который пахнет «востоком, инжиром, мускусом, пряными благовониями и ощущением силы». Он разводит голубей, подобно древним правителям. Само бархатистое звучание его имени ласкает слух. Как и Лала, он давно пресыщен лёгкими победами, и уже готов оставить всех женщин ради одной – любимой жены. И, кажется, он нашёл ту, с кем ему по-настоящему интересно:

«Её статьи, блестящие, ироничные, глубоко продуманные, восхищали его не меньше, чем внешность Лалы».

Мысленно Фархад уже видит Лалу принявшей его предложение, верной и покорной, без колебаний готовой отправиться с ним в Персию. Но возможность семейной идиллии разбивается об одно из основных различий героев, которое они не смогут преодолеть, – разницу культур. Во многом Лала оказывается права: несмотря на то, что его мать русская, Фархад верующий мусульманин, способный оставить даже самого дорогого ему человека ради паломничества к святыням ислама. Он ждёт от возлюбленной понимания и терпения (они должны быть присущи преданной восточной жене), но после смерти отца в отсутствие Фархада Евлалия ищет утешения у мужа, с которым ещё не разведена.

«Надо жить дальше. Чем? Фёдор настойчиво предлагает попробовать наладить их отношения. Он сильно изменился. Загорел. Стал более собранным. Изменился внутренне. В нём появился стержень, которого раньше не было. Жаркое солнце Дели иссушило его лицо, прорезало тонкую сеть незаметных морщинок и сделало Фёдора привлекательнее».

Оба главных героя – не юные Ромео и Джульетта или Дафнис и Хлоя, впервые очарованные красотой духа и тела человека другого пола. Нет, оба они – искушённые «люди с прошлым», которые знают, что отношениям свойственно заканчиваться. Лала – светская львица, которую завистницы не стесняются за глаза называть «гламурной шлюшкой», Фархад также считает себя гедонистом и не брезгует случайными знакомствами. Поэтому они не слишком дорожат друг другом – гордыня или горе способны толкнуть их в чужие объятия и сделать историю запутанной. Так образуются ложные пары Фархад – Светлана и Евлалия – Фёдор.

Внезапная беременность Лалы вновь путает все карты: она понимает, что должна соединиться с отцом своего ребёнка – Фархадом.

Влюблённые мирятся: Лала берёт билет на самолёт, чтобы вернуться в Россию из Дели, куда она уехала с Фёдором. Фархад покупает для возлюбленной великолепное свадебное платье, которым любуется, и искренне радуется, представляя, что Лала вскоре наденет его. Однако чаяниям влюблённых не суждено сбыться.

В финале Лалу будто настигает её собственный страх перед исламом и новой жизнью с любимым. Рок здесь – воплощение восточного коварства и жестокости: террорист взрывает самолёт не в воздухе, а уже после посадки, когда до воссоединения красавицы с Фархадом остаются считанные минуты.

Несмотря на трагический финал (а возможно, и благодаря ему!), у читателя появляются щемящее чувство нежности к своим близким и стремление ценить тех, кто рядом, – пока это ещё возможно. Хрупкость и редкость делают счастье ещё дороже и желанней. Очарование цветка мимолётно – попробуйте сравнить живое растение с его кованой копией. Смертное прекрасней. Роман кажется опровержением своего эпиграфа: «То, что непрочно, не достойно привязанности».

Анастасия РОСТОВА