«Литургия ZERO», или Новодел по-фокински

№ 2013 / 1, 23.02.2015

На сцене Александринского театра состоялся премьерный показ спектакля Валерия Фокина «Литургия ZERO», созданного по сюжету романа Ф.М. Достоевского «Игрок».

На сцене Александринского театра состоялся премьерный показ спектакля Валерия Фокина «Литургия ZERO», созданного по сюжету романа Ф.М. Достоевского «Игрок».

Первое, что сразу привлекает к себе внимание, – необычные декорации в виде огромной, постоянно движущейся рулетки. Словно центрифуга закручивает она в сложный узел судьбы персонажей: генерала Загорянского (Сергей Паршин), его гордой падчерицы Полины (Александра Большакова), коварной соблазнительницы мадемуазель Бланш (Мария Луговая), больной тётки Антониды Васильевны (Эра Зиганшина).

Не оставляет в покое рулетка и главного героя – молодого учителя Алексея Ивановича (Антон Шагин). Уязвлённый своим зависимым положением, презрительным отношением окружающих, Алексей Иванович начинает играть в казино. Лихорадочный азарт перерастает в безрассудное поклонение деньгам («Деньги – всё!»), служение рулетке. Колодец с целебными водами Рулетенбурга даёт надежду на духовное исцеление Алексея Ивановича, но лишь стоит крупье запеть «Делайте ваши ставки», герой вновь возвращается к рулетке и ставит на zero. Страсть к игре оказывается сильнее его: спектакль завершается духовной гибелью Алексея Ивановича.

На мой взгляд, Антон Шагин продемонстрировал широкий диапазон своих возможностей. Ему удалось с одинаковым успехом сыграть целую гамму человеческих чувств: неистовый азарт на грани помешательства и «мильон терзаний» от невозможности покончить с рулеткой, отчаяние и радость выигрыша, ненависть к Полине, доходящую до готовности убить её, и рыцарское благородство, отказ от предложения девушки купить её тело. Но иногда актёр заметно переигрывал: его некоторые монологи, переходящие на крик, казались неестественными.

Хочется отметить, что спектакль продуман до мельчайших деталей – от декораций и звукового сопровождения до элементов костюма и жестов актёров. Интересны эпизоды из жизни отдыхающих Рулетенбурга: сцены молитвы, совместного испития целебной воды из колодца, занятия гимнастикой. Однако они, любопытные сами по себе, отвлекают от главной сюжетной линии, уменьшая тем самым напряжённость действия.

К недостаткам спектакля также можно отнести момент, когда англичанин Астлей (Игорь Волков) фотографирует измождённого и духовно опустошённого Алексея Ивановича на камеру своего мобильного телефона. Что хотел сказать Валерий Фокин этой деталью – не понятно. Возможно, подобным образом режиссёр пытался приблизить действие своей постановки к современной реальности, но эту попытку нельзя назвать удачной: эпизод кажется неуместным и буквально «выпадающим» из общего стиля спектакля. Может, не стоило переиначивать русскую классику?

Анастасия СМИРНОВА,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ