Царские дни, или шествие в Небесный Иерусалим

№ 2013 / 29, 23.02.2015

Событие, происшедшее в начале первого века нашей эры в Иерусалиме, изменило весь ход человеческой истории: Господь наш Иисус Христос Своей смертью на Кресте искупил

Событие, происшедшее в начале первого века нашей эры в Иерусалиме, изменило весь ход человеческой истории: Господь наш Иисус Христос Своей смертью на Кресте искупил грехи абсолютно всех людей; в третий день Он воскрес и даровал нам Жизнь Вечную.

Событие, происшедшее в начале двадцатого века в России (расстрел Государя Императора Николая Второго и Его Августейшей семьи в подвале ипатьевского дома), ввергло нашу страну в пучину ужасных бедствий. Своей смертью Николай Второй призвал русский народ к скорейшему покаянию.

Каждый человек, каждый народ, каждая страна, каждый континент должны следовать путём Христа, но далеко не каждый это делает. А если точнее, то следуют за Христом лишь те, кто до конца возлюбил Его. Государь Император Николай Второй всей душой и всем сердцем возлюбил Сына Божия и также, как и Он, добровольно взошёл на Голгофу.

Эти два события, разделённые почти двумя тысячелетиями, являются для нас немеркнущими духовными маяками. Как судно не может благополучно достичь гавани, не видя света береговых маяков, так и христиане не могут достичь вожделенной Небесной Гавани, не имея перед собой благодатных духовных маяков.

«Не прикасайтесь к помазанным Моим…»

1 Пар. 16, 22.

«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю,

не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода».

Ин. 12, 24.

НАЧАЛО

Царские Дни в Екатеринбурге – это те духовные события, в которых должен участвовать каждый верный православный христианин. Для меня и для моей супруги Людмилы тоже настал момент, когда мы решили совершить паломническое путешествие на Урал. Мы уже заканчивали наши нехитрые сборы, когда радио сообщило: на Урале аномальная жара. Что такое аномальная жара, нам не нужно было рассказывать – мы её испытали на своей собственной шкуре совсем недавно. Как быть? – рассуждали мы. – Может, отложить поездку до следующего года, когда погода будет нормальной? Может, лучше дома помолиться?

Скульптурный портрет Государя Императора Николая II

Скоро мы поняли, что эти мысли от лукавого. Какие могут быть сомнения? Где наша вера? Где добрые дела? Царь-мученик Николай и Его Семья зовут нас к себе, а мы будем бояться погоды? А спасение души? А покаяние? Сидя дома и щёлкая семечки, к Царствию Небесному не приблизишься. Не медля ни секунды, мы сходили в ближайшую железнодорожную кассу и купили билеты до Екатеринбурга.

Поезд отходил поздно вечером. Мы вошли в наш плацкартный вагон, как входят, наверно, в сауну: очень и очень жарко. Поезд тронулся и скоро набрал ход, а желанной прохлады нет – в полуоткрытое окно воздух почти не поступает. Ну ладно, нам не привыкать: в советские времена и не в таких условиях путешествовали.

В Екатеринбург прибыли рано утром. Довольно быстро отыскали нужную остановку автобуса. Ещё неделю назад у нас не было ни одного знакомого человека в этом городе. Мы прочитали акафист Царственным Мученикам и попросили их о помощи. Помощь пришла очень быстро: нас согласилась приютить Александра Семёновна Коничева, прихожанка храма Всех святых, что в Ново-Тихвинском монастыре.

Через полчаса мы позвонили в её квартиру. Дверь открыла невысокая опрятно одетая женщина; несмотря на седые волосы, она выглядела гораздо моложе своих лет – так бывает с людьми, которые живут во Христе; а глаза были совсем молодые – ясные, живые, светящиеся внутренним светом.

– Милости просим, дорогие гости! – приветствовала нас Александра Семёновна. – Проходите и будьте, как дома.

Приняв душ, мы немного отдохнули, а потом Александра Семёновна пригласила нас к столу – попить чайку, который был кстати, потому что нас мучила жажда. Я сказал, что мы обязательно заплатим хозяйке за её гостеприимство.

– Нет, этого делать не надо, – решительно возразила Александра Семёновна. – Если вы заплатите, то я потеряю награду от Господа. Я христианка и должна поступать так, как нас учит Евангелие, а там сказано: «Будьте страннолюбивы». Я хочу от всей души послужить вам. В вашем лице я принимаю Самого Христа.

Хозяйка выделила нам самую большую комнату своей трёхкомнатной квартиры. Она опекала нас весьма тактично, неназойливо, предупреждая наши немногие просьбы.

ПЕРВЫЙ КРЕСТНЫЙ ХОД

Царские Дни – это не отдых, это серьёзное ответственное духовное делание. Это прежде всего глубокая напряжённая покаянная молитва. Мы все виноваты в гибели Государя Императора Николая Второго и Его Августейшей Семьи – кто прямым образом, а кто косвенным. Тяжкая вина уже почти сто лет лежит на всём русском народе, и пока мы от всего сокрушённого сердца не покаемся в этом грехе, тучи не разойдутся.

Наступил понедельник, первый день Царских торжеств. Я вышел на балкон и глянул на термометр: жара и не думала уменьшаться, а наоборот, набирала силу. В этот день нам предстояло пройти Крестным ходом от станции Шарташ до Храма-на-Крови.

Тридцатого апреля 1918 года поезд из Тобольска, где Царская Семья находилась в ссылке, прибыл на станцию Шарташ. Здесь Августейшие узники были переданы в руки Уралсовета. Начался их путь на Голгофу, в ипатьевский дом, где в скором времени их ожидала мученическая кончина.

На том месте, где была станция, стоит Памятный крест. Здесь уже собрались участники Крестного хода. Многие из них с рюкзаками, значит, прибыли издалека. Солидная группа казаков с большой, на носилках, иконой Царя-мученика заканчивала последние приготовления. Кругом белые платочки – женщин, как всегда больше, чем мужчин; с удовольствием отмечаю, что довольно много молодёжи.

Вдруг раздался колокольный звон, и Крестный ход начался. Впереди – походная лампада, затем хоругвеносцы; икона Царя-мученика Николая Второго, словно морской бриг под парусами, плывёт по воздуху на крепких руках казаков; паломники с иконами Царственных мучеников, Божией Матери, Святителя Николая – зрелище величественное и запоминающееся.

Жарко, даже очень. Но – странное дело: идти легко, весело, радостно – ведь вместе с нами идут Царственные мученики, они вместе с нами поют духовные песнопения, помогают нам шагать и не чувствовать усталости, нести хоругви и иконы.

Крестный ход в центре города

В этом Крестном ходе нет ни одного случайного человека. Под палящим солнцем идут люди, которые молятся о спасении России, о вразумлении заблудших, о том, чтобы епитимья, наложенная на русский народ, была в скором времени снята, а также о том, чтобы Господь побыстрее даровал нам православного Царя, а самое главное, чтобы мы были его достойны.

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий,

Помилуй нас! –

раздаётся в голове Крестного хода.

И, как эхо, откликается в другой его части:

Сыне Божий, помилуй нас!

Темп Крестного хода довольно высокий, но никто не ропщет. Колокольный звон не прекращается ни на секунду – колокола стоят на машине, которая едет по проезжей части улицы.

На пересечении улиц Восточная и Шевченко мы сделали остановку и совершили краткий молебен.

– В честь какого события тут установлен Памятный крест? – спросил я у одного из священников.

– Дело в том, что Крестный путь Царской Семьи будут украшать три памятных храма, посвящённых разным иконам Божией Матери, – ответил батюшка. – Один из них – в честь «Державной» иконы – уже построен. Мы скоро его увидим. На этом месте будет возведён храм в честь «Порт-Артурской» иконы. И наконец третий храм – в честь «Валаамского» образа – будет построен на месте старой железнодорожной станции Шарташ.

Во время молебна казаки поставили икону Царя-мученика на землю. Я воспользовался этим и приложился к ней, попросив Государя укрепить мои силы и благополучно закончить Крестный ход. Это сделали и другие христиане.

Идём дальше. Солнце припекает всё сильнее. Делаю глоток воды (пол-литровую бутылочку я предусмотрительно захватил с собой). У одной женщины была литровая бутылка; она наливала воду в пластиковый стаканчик и давала попить тем людям, у которых воды не было. Когда у неё вода закончилась, я передал ей свою бутылку – теперь меня будет выручать не вода, а покаянное пение – оно обладает прекрасным свойством утолять любую жажду.

Рядом со мной идёт женщина средних лет, она катит детскую коляску, в который сидит годовалый малыш. Он, конечно, самый юный участник нашего шествия.

Вскоре мы сделали поворот на улицу Челюскинцев и минут через пятнадцать-двадцать подошли к железнодорожному вокзалу. Когда мы поравнялись с его главным входом, раздался голос диктора:

– Внимание! Объявляется посадка на поезд, отправляющийся в Москву. Выход на перрон номер один.

Следом за этим:

– От перрона номер пять отправляется поезд, следующий в Симферополь.

И через минуту:

– Внимание! Объявляется посадка на скорый поезд, следующий по маршруту: Екатеринбург – Небесный Иерусалим.

Неужели такое бывает? Или я ослышался?

Крестоходцы на мгновение замедлили шаг. Несколько человек отделились от колонны, чтобы войти в здание железнодорожного вокзала, а потом снова присоединились к нам. И правильно сделали. Чтобы попасть в Небесный Иерусалим, нет никакой надобности садиться в вагон скорого поезда. Мы идём туда пешком. Все, кто участвуют в Крестном ходе, молитвенно пребывают на Небе, в лучах его незакатной славы; именно там, перед Престолом Божиим, Государь Император Николай Второй и его Августейшая Семья, не переставая, молятся не только о нас, участниках Крестного хода, но и обо всём русском народе.

Теперь до Храма-на-Крови – конечной цели нашего шествия – рукой подать. Мы идём по центральной части города, здесь гораздо больше прохожих, которые, кстати, предупредительно отходят в сторону при виде хоругвеносцев.

Жара всё равно «достаёт».

Уже виден Храм-на-Крови, величественный и строгий. Помоги, Господи, одолеть последний отрезок пути!

И вот наконец мы поднимаемся по ступенькам Храма. Закончен первый Крестный ход, солнечно-изнурительный, но благодатный.

ВТОРОЙ КРЕСТНЫЙ ХОД

Около полуночи мы вышли из дому и через тридцать-сорок минут подошли к Храму-на-Крови. Он был освещён прожекторами. Вокруг Храма, а также на нижней площадке, где уже началась Божественная Литургия, мы увидели «множество много людей». Сюда прибыли православные христиане из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Иркутска, из Белоруссии, Украины, а также из Греции и других стран. Многие паломники приехали в Екатеринбург сегодня, изрядно устали, поэтому отдыхали на траве, подложив под головы рюкзаки.

Десятки священников исповедовали богомольцев. Я подошёл к одному из священников, покаялся в своих грехах, он накрыл мою голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву.

– Батюшка, благословите меня на ночной Крестный ход, – сказал я, поцеловав крест и Евангелие.

– Бог благословит! – жизнерадостным голосом отозвался священник.

Божественная Литургия шла своим чередом. Её возглавил митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл. У входа в Храм, слева, был установлен большой экран, и богомольцы, находящиеся на верхней площадке, могли следить за ходом богослужения.

Первый раз в жизни я участвовал в таком торжественном богослужении под открытым небом. Небесный свод застыл в изумлении, видя такое количество молящихся людей. Ангелы предстояли престолу, на котором совершалась Безкровная Жертва. Царственные Страстотерпцы молились вместе с нами.

Всякое ныне житейское Отложим попечение…

Да, сейчас, в эти минуты, наши мысли только о самом важном, только о небесном, только о том, что способствует нашему спасению.

Наступил кульминационный момент Божественной Литургии – причащение Святых Животворящих Таин. Наверно, более пятидесяти священников вышли с Чашами, чтобы причастить несколько десятков тысяч человек, в том числе меня, Людмилу и Александру Семёновну.

Теперь Христово воинство готово отправиться в путь!

Загремели церковные колокола – Самый Главный Крестный Ход России начался!

С верхней площадки я смотрел, как людская река, полноводная, радостная, целеустремлённая, потекла по широкой улице, заполнив её до краёв и соделав источником, текущим в Жизнь Вечную. Она, эта река, обладала величайшей духовной мощью, противостоять которой не могла ни одна сила в подлунном мире и которая заставляла трепетать всю преисподнюю.

Я и Людмила спустились по нескольким лестничным маршам и влились в эту реку, став её плотью и кровью. Шагаем резво, как будто кто несёт нас на крыльях; покаянная молитва льётся сама собой:

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Помилуй нас!

Громко поём не только мы с Людмилой, молятся все участники Крестного хода – мужчины и женщины, пожилые и молодые, диаконы и священники, те, кто первый раз участвует в этом шествии, и те, кто прошёл его не один раз.

Как хорошо идти ночью! Луна освещает улицу, деревья, хоругви, кресты, лёгкий ласковый ветерок освежает лицо, асфальт не раскалён, потому что час назад его окатили водой поливальные машины, всё громче звучат церковные песнопения – как будто мы шагаем не по грешной земле, а по райским палестинам.

Никогда ещё мне не молилось так отрадно – ведь мне помогали пятьдесят тысяч богомольцев, которые шли в этой колонне! Я шагал среди воинов Христовых, а нашим оружием были не автомат Калашникова и не гранатомёт, а крестное знамение и покаянная молитва.

Вскоре город кончился, и асфальтированная дорога вошла в лес. Усталость хоть и давала о себе знать, но среди берёзок и сосен отступала на задний план.

Выглянуло солнце, но утренняя прохлада ещё сохранялась. На дорогу упали тени от деревьев. Некоторые паломники сняли обувь – так идти гораздо легче.

Дорога поднялась на небольшое возвышение, тут был перекрёсток. Я оглянулся назад: людская лента убегала далеко-далеко и терялась за поворотом. Впереди была другая лента, тоже очень длинная, её начало невозможно было увидеть – Крестный ход растянулся на три, а возможно, и на пять километров. Это дело обычное: одни паломники (в основном молодёжь) идут быстро, другие, постарше, медленнее, а третьи, ещё постарше, и совсем медленно. Но это не имеет никакого значения – как ты идёшь: главное – участвовать в этом духовном делании.

ГАНИНА ЯМА

Мы вошли в монастырь. Он поразил нас своей красотой. Представьте себе: бескрайний сосновый бор, среди которого – там и сям – словно чертоги Небесного Иерусалима, стоят деревянные красавцы-храмы. На их куполах в ярком солнечном свете сияют золотистые кресты. Вот место, где душа сама, без подсказки, начинает молиться неизречёнными глаголами, воспаряя к небу. Главный храм посвящён Царственным Страстотерпцам, а другие – преподобному Сергию Радонежскому, Святителю Николаю, преподобному Серафиму Саровскому, а также иконам Божией Матери . Зайдёшь в один – и не хочется выходить, такая здесь намоленная атмосфера, зайдёшь в другой – и опять не хочется выходить, потому что здесь много святынь.

Но прежде всего надо сказать несколько слов о Ганиной Яме? Что это за место и как оно возникло?

Бывший заброшенный рудник Ганина Яма, расположенный в урочище Четырёх Братьев неподалёку от деревни Коптяки, своим названием обязан некоему подрядчику Гавриилу. В эпоху уральской «золотой лихорадки» (середина девятнадцатого столетия) он купил этот участок земли в надежде отыскать на нём золотую жилу. Местные жители называли владельца рудника по-простому – Ганя, а самая большая разработка рудника стала именоваться Ганиной Ямой. Золота Ганя не нашёл, а вот руда здесь была, но немного, и её добыча со временем прекратилась. Рудник был заброшен, наружные разработки превратились в озёра, шахты обвалились и скоро поросли травой, кустарником и деревьями.

Ранним утром 1918 года уральские палачи привезли сюда честные останки Августейших Страдальцев и сбросили их в затопленную шахту. Через некоторое время останки извлекли наружу и в течение двух суток уничтожали серной кислотой и огнём.

Начиная с семидесятых годов прошлого столетия в Ганину Яму тайком стали проникать благочестивые христиане, чтобы поклониться этому святому месту и помолиться Царственным Мученикам. Со временем поток богомольцев стал возрастать. В начале нынешнего века здесь возник монастырь. Архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий, совершив закладку первого камня в основание храма в честь Святых Царственных Страстотерпцев, сказал: «Монастырь будет из дерева, мы ставим в основу этого строительства мысль о том, что на этом месте созидается новая Россия, такая Россия, которая была до отречения Государя от престола. Преподобный Сергий Радонежский, когда строил свою Свято-Троицкую обитель, которая позднее стала Лаврой, – тоже возводил не каменный, а деревянный храм…»

Очень много людей на аллеях монастыря – крестоходцы и не только крестоходцы хотят познакомиться с тем местом, где произошло одно из самых чудовищных злодеяний новейшей истории.

Ноги сами собой привели нас к храму во имя Иова Многострадального, седьмого по счёту, около которого находится «открытая шахта» (в неё были брошены тела Августейших Страдальцев). Теперь здесь не очень глубокое, покрытое зелёной муравой углубление, вокруг которого – полукругом – проходит крытая галерея. По ней каждый вечер братия монастыря совершает покаяннный Крестный ход. В нескольких метрах от алтарной части храма возвышается большой дубовый крест, его подарили монастырю благотворители – большие почитатели Царской Семьи. На камне около Поклонного креста начертаны слова из книги пророка Амоса: «Не пощажу его, ибо он пережог кости царя Едомского в известь».

К Поклонному кресту выстроилась длиннющая очередь – все хотят приложиться к святыне и почтить память Царственных Мучеников. Придётся постоять несколько часов.

– Тем лучше, – сказал я своей супруге. – У нас прекрасная возможность помолиться.

Мы прошли в центр крытой галереи (она была пустая), остановились и, глядя на Поклонный крест, от всей души и от всего сердца помолились Царственным Страстотерпцам, благодаря их за их Искупительную Жертву. А когда поток паломников иссяк, подошли к святыне, преклонили колени и с большим благоговением приложились к ней.

ТРЕТИЙ КРЕСТНЫЙ ХОД

Алапаевск, небольшой, утопающий в зелени городок, нам очень понравился. Однако познакомиться с ним получше не удалось – в три часа ночи мы уже были около монастыря во имя преподобномученицы Елизаветы Феодоровны.

Вдруг мы услышали отдалённое пение – Крестный ход, начавшись у Свято-Троицкого собора, приближался к нам. Пение становилось всё громче и громче, и вот показались хоругвеносцы, а за ними участники торжественного шествия.

Мы влились в колонну – так вливаются маленькие ручейки в большую реку – и зашагали. Тем был очень высоким, даже слишком; со свежими силами, конечно, можно идти и таким высоким темпом, но надолго ли нас хватит?

Но – делать нечего, надо поспевать. Прошли несколько минут по главной улице, свернули направо, туда, где мы были недавно, – темп не ослабевал.

Идём и идём, почти бежим, вот уже и город остался позади, а темп всё тот же. Это говорит в нас ревность по Бозе, ревность по духовному деланию, ревность по спасению души. Все бы так ходили, все бы так ревновали о Небесном Иерусалиме!

Го-осподи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Поми-и-луй нас! –

громко, не переставая, звучит покаянный мотив – главный мотив верных православных христиан.

Ночью прошёл небольшой дождь, он принёс живительную прохладу – как будто специально для нас.

Вскоре Крестный ход сделал краткую остановку для отдыха, а также для того, чтобы подтянулись те богомольцы, которые, не выдержав быстрого хода, отстали от основной группы.

Забрезжил рассвет. Небо постепенно светлело. Порозовел – на востоке – кусочек небосклона. Вскоре он стал алым, как лепесток розы. Из-за горизонта стрельнули первые лучи солнца. Они окрасили редкие облака нежным пунцовым цветом. Над горизонтом показался краешек румяного солнечного диска. Он рос на глазах; не прошли мы и двух сотен метров, как раскалённый диск выкатился на свободу и залил землю сияющим светом.

Теперь мы шли ровным спокойным шагом, и колонна уже не растягивалась, подобно играющей гармони.

Я присел на корточки, чтобы завязать ослабшие шнурки на обуви, а когда поднялся, то увидел… трепещущий на высоком древке флаг; он состоял из трёх частей – красной, голубой и белой. Это был сербский государственный флаг. Да, да, именно он: на нём был изображён белый двуглавый орёл с сербской национальной символикой на груди.

С нами шли братья из Сербии! Их было пять-шесть человек, в том числе и женщины. Их привело к нам, в Россию, чувство солидарности и любви к русскому народу и в первую очередь к Царю-мученику Николаю Второму и Его Августейшей семье, к великому князю Сергею Александровичу и его супруге Елизавете Феодоровне. Узы, соединяющие Россию и Сербию, настолько прочны и долговечны, что как русские видят в сербах своих самых верных и надёжных друзей, так и сербы не мыслят своего существования без братьев-христиан из России.

Наши славянские братья приехали к нам потому, что прекрасно понимают: судьба Сербии, да и не только Сербии, а всего мира зависит от русского народа, от его покаянного подвига, который совершается прежде всего во время Крестных ходов. И в первую очередь во время Крестных ходов, посвящённых Царственным Мученикам.

Благодаря сербам наш Крестный ход стал международным, его духовное звучание весьма выросло.

Сербы вместе с нами пели покаянные молитвы (у них были звучные голоса), приближая скорое воскресение как русского, так и сербского народов.

Мы сделали ещё один поворот, чуть прибавили ходу, и вскоре показался мужской монастырь во имя Новомучеников Российских.

ПАМЯТНЫЙ КРЕСТ

Крест на месте гибели Великой княгини Елизаветы Феодоровны

Первое, что бросилось нам в глаза, когда мы вошли в монастырь, – большой красивый Памятный крест. Он установлен около бывшей шахты, в которую в ночь на восемнадцатое июля 1918 года были живыми сброшены Великая княгиня Елизавета Феодоровна, её келейница инокиня Варвара, Великий князь Сергей Михайлович, князья императорского Дома: Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи, князь Владимир Палей и секретарь Великого князя Феодор Ремез.

Яма, окружённая изящной железной решёткой и поросшая изумрудной травой, похожа на большую Евхаристическую чашу.

Последние месяцы своей жизни Великая княгиня провела в заключении в школьном здании на окраине Алапаевска.

Её келейницу разлучили с ней, перевезли в Екатеринбург и предложили идти на все четыре стороны. Инокиня Варвара умоляла оставить её с Великой княгиней. «Я готова дать подписку своей кровью в том, что желаю разделить участь моей матушки», – сказала она. Её возвратили в Алапаевск. Варваре было всего тридцать пять лет, но она уже созрела для блаженной Вечности.

СВЯТОЕ МЕСТО

Вернувшись в Екатеринбург и немного отдохнув, мы отправились в главную святыню Русской Земли – в Храм-на-Крови. Нашим гидом была Александра Семёновна.

– В России три Храма-на-Крови, – рассказывала она. – Первый из них построен в городе Углич на месте убийства царевича Димитрия, второй – в Санкт-Петербурге, где от руки террориста погиб Государь Император Александр II. Ну, а третий – наш, Екатеринбургский.

Сорок лет назад здесь ещё стоял дом инженера-строителя Николая Ипатьева, который я хорошо помню. Прекрасный большой одноэтажный дом. В нём нашла пристанище перед своей гибелью Царская Семья. Она прожила здесь почти три месяца. Её подло и жестоко расстреляли в подвале этого дома чекисты-изуверы. Они действовали по указке свыше.

Дом Ипатьева дожил до 1977 года. К нему стали приходить верующие люди для поклонения. Это очень не нравилось властям, в частности Ельцину, который в то время возглавлял обком партии. Ипатьевский дом был для него бельмом на глазу. Он несколько раз обращался к московским партийным бонзам с просьбой уничтожить строение. И в конце концов получил разрешение.

Особняк Ипатьева был взорван.

Если бы Ельцин знал, что на этом месте будет возведён Храм-на-Крови, который станет Величайшей Святыней России, он бы, пожалуй, и не стал бы трогать это здание.

Господь любое зло может претворить в добро. Так произошо и в этом случае.

Мы подошли к скульптурному изображению Царской Семьи, поставленному напротив входа в Храм и освещённому заходящими лучами солнца.

– Сколько ступенек вело в подвал ипатьевского дома, по которым Царь-мученик Николай Второй и Его Августейшая Семья шли на казнь? – спросила Людмила.

– Двадцать три, – ответила Александра Семёновна. – Мы сейчас спустимся по ним. То есть, конечно, не по ним, но как бы по ним.

Ступеньки начинались у скульптурной группы и шли в виде винтовой лестницы.

– Раз, два, три, четыре, – начал я счёт, шагая по лестнице… – двадцать один, двадцать два, двадцать три.

Когда Царственные Мученики спустились в подвал, вместе с ними спустился (в мистическом смысле, конечно) весь русский народ. Палачи расстреляли Царственных Мучеников и вместе с ними расстреляли (в мистическом смысле) весь русский народ.

Не стало Царя, не стало и России (опять же в мистическом смысле). Царь-мученик Николай Второй – мы не сомневаемся в этом – умолит Господа нашего Иисуса Христа, чтобы Тот даровал нам нового православного Царя, и тогда Россия возродится (и в мистическом, и в историческом смысле).

– А теперь пройдём в то место, где ЭТО произошло, – пригласила нас Александра Семёновна.

Мы вошли в нижний храм, прошли к главному иконостасу, а потом повернули направо и остановились.

– ВОТ ЭТО МЕСТО!

Александра Семёновна глазами показала на расстрельную комнату. Она находилась на возвышении. К ней вели несколько ступенек. Я поднялся по ним.

Передо мной была большая комната, а точнее, храм, в центре которого находился престол, а слева – жертвенник. Рядом с престолом – аналой, на нём богослужебные книги. За престолом, у стены, большая икона, обрамлённая живыми цветами: крест, которому поклоняются два Ангела. Выше, на стене – икона Царственных Мучеников.

Стены комнаты драпированы алым материалом (под цвет крови Царственных Страдальцев).

Я опустился на колени и сделал земной поклон.

– Простите меня, Царственные Мученики, – помолился я про себя. – Я виноват в том, что не уберёг Вас (в мистическом смысле).

– Простите моих ближних и дальних родственников за то, что они не защитили Вас (в мистическом смысле).

– Простите весь русский народ за то, что он предал Вас.

Я встал, а потом снова сделал земной поклон.

– Благодарю Вас, Царственные Страдальцы за то, что Вы не пощадили Своих жизней и пролили Свою Кровь за Христа, а также за весь русский народ.

Я сделал ещё один земной поклон.

– Благодарю Вас, Небесные Воины, за то, что Вы молитесь за всех нас у Престола Божия.

– Благодарю Вас за то, что по Вашим молитвам душа русского народа неминуемо воскреснет.

– Благодарю Вас за то, что Россия скоро возродится и станет Святой Русью.

Я поднялся с колен, и всё моё существо затрепетало от нездешнего неземного прикосновения; в мгновение ока Царь-мученик как бы перенёс меня в Небесный Иерусалим; я снова опустился на колени и замер в земном поклоне, не в силах произнести больше ни одного слова; сколько времени это продолжалось, я сказать затрудняюсь, а когда пришёл в себя, то встал и медленно спустился по ступенькам.

Николай КОКУХИН
Фото автора