Во всём виновата водка: Дмитрий Блынский

№ 2014 / 1, 10.01.2014, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Дмитрий Блынский мог стать большим поэтом. Но его сгубили три вещи: богема, номенклатурное окружение и водка. Ну не надо было ему в молодости ошиваться в буфетах ЦДЛ. И зря он пошёл работать в аппарат ЦК копсомола. Чтобы закрепиться в номенклатурной обойме, надо было без конца подличить. Блынский подстраиваться под начальство так и не выучился. Поэтому он рано начал по-страшному пить. Это его и доконало.

 

Блынский не скрывал, что в октябре 1941 года он в течение пятнадцати месяцев находился в оккупации. Когда он подрос, учителя посоветовали ему отправиться в подмосковное Федоскино, попробовать себя в художественных промыслах. Парень всего три года отучился в Федоскинской художественной школе и хотел идти по этой дороге и дальше, но в 1951 году его призвали на флот и отправили служить на Балтику. После же демобилизации он вернуться к детским увлечениям не рискнул, пошёл в родном селе в колхозники.Дмитрий Иванович Блынский родился 23 февраля 1932 года в орловской деревне Васютино. Отец у него был плотником, в войну ушёл на фронт и скончался от ран в 1946 году. Мать всю жизнь проработала в колхозе.

В 1954 году Блынский попал на межобластное совещание литераторов в Воронеже. Он тогда представил на обсуждение поэму «Верный друг». Но опытные профессионалы разнесли её в пух и прах. Тем не менее Василий Журавлёв зацепился за несколько строчек («Вода, бурля, скалистый берег гложет…») и предложил молодому автору подать документы в Литинститут. Однако приёмная комиссия ничего интересного в рукописях Блынского не обнаружила. Продавили его кандидатуру Евгений Долматовский, Владимир Солоухин и Василий Захарченко. «У тов. Блынского, несомненно, есть литературные способности, – отметил Долматовский. – Перо его, на мой взгляд, несколько облегчено эстрадностью, к которой тяготеет молодой автор. Но это порок ещё исправимый…». Захарченко же, тот и вовсе со всей прямотой заявил: «Колхозник, моряк, способный молодой поэт и литератор, разве это не тот кадр, который нам нужен в институте?»

Сначала Блынский попал в семинар Павла Антокольского. На этом семинаре потом обсуждалась его поэма «Первая встреча». Однокурсники восприняли эту вещь в штыки. «Поэма выглядит произведением фельетонного порядка, – заявил Л.Завальнюк. – Много ненужных слов и строк». Айги (тогда он ещё носил фамилию Лисин) добавил, что поэма Блынского напомнила «плохую артистическую игру, где настоящие чувства подменяются банальными ужимками».

Позже Блынский перешёл в семинар Льва Ошанина. А на третьем курсе земляки помогли ему издать в Орле и первый сборник стихов «Сердцу милый край».

Большую поддержку Блынскому на первых порах оказал Михаил Исаковский. Поэт позже рассказывал: «В апреле пятьдесят седьмого года, когда я пришёл на занятия в Литературный институт, мне передали записку с телефоном: «Позвони Исаковскому. Он ждёт твоего звонка». Я не знаю, что отвечать. Я ухожу с занятий. Я долго блуждаю по Москве. Несколько раз подхожу к телефону-автомату, но звонить не решаюсь. И снова с тревогой и радостью плутаю по шумным улицам и переулкам. Нет, я не могу сразу обратиться к поэту, которого люблю не меньшей любовью, чем Некрасова и Есенина… Я уезжаю в общежитие. Только на следующее утро снимаю трубку и набираю номер:

– Это вам звонит… Я хочу представиться. Но Исаковский говорит:

– Я всё знаю. Вы соберите стихотворений пять-шесть и принесите мне.

Он даёт свой адрес.

И снова волнение. Теперь – ещё большее. Я знаю, как строг и требователен Исаковский к начинающим авторам. И вот я на лестничной площадке седьмого этажа. Робко и неуверенно звоню. Дверь открывает Михаил Васильевич. Из-под тёмных очков светятся приветливые глаза. Здороваемся. Он проводит меня в свой рабочий кабинет. И сразу же спрашивает о творческих семинарах в Литинституте, о педагогах, об у чебной программе. Мимоходом замечает:

– Многие литинститутцы, и вообще многие молодые поэты, мало чувствуют под ногами землю. Они видят только асфальт. А он постоянно гол. На нём ничего не может вырасти.

Потом он внимательно читает мои стихи. Я сижу и жду его приговора. А если он скажет – не то?.. Через месяц стихи появляются в «Комсомольской правде» – с тёплым, ободряющим предисловием Михаила Васильевича» («Комсомольская правда», 1960, 20 января).

В Литинституте Блынского продолжал опекать Ошанин. Уже 1 июня 1958 года он в своей характеристике отметил, что Блынский «за четыре года пребывания в Литинституте является, пожалуй, самым характерным и интересным примером удивительного неуклонного и повседневного роста. Если на 1-й курс Дмитрий Блынский пришёл человеком, смутно представляющим себе, что такое поэзия, а стихи его были «прямы как штык» и более походили на политдонесения или газетные заметки, а чувства обычно были выражены необычайно наивно, то сейчас это своеобразный и в общем более или менее сложившийся поэт, с отличным чувством природы. Если говорить о так называемой крестьянской линии русской деревни, идущей ещё от Некрасова – Никитина – Кольцова, то именно к этой линии принадлежит Блынский. Но он отнюдь не является эпигоном ни вышеназванных родоначальников, ни Есенина или Орешина, ни Твардовского или Исаковского».

В 1959 году Блынский подготовил в качестве диплома сборник стихов «Иду с полей». Эта его рукопись произвела на всех его оппонентов, в частности на В.Журавлёва, А.Власенко и В.Солоухина, очень сильное впечатление. Не случайно Солоухин предложил её немедленно выпустить отдельной книгой в издательстве «Советский писатель».

Кстати, накануне защиты диплома – 14 января 1959 года состоялся дебют Блынского в писательской газете «Литература и жизнь», там вышло его стихотворение «Рыбак». А спустя три месяца, 12 апреля в этом же и здании Александр Исбах отрецензировал дебютную книгу поэта «Сердцу милый край». «Стихи Блынского, – подчеркнул Исбах, – полны света, доброжелательности, истинного гуманизма, любви к труду, к людям, к родному краю».

Вообще 1959 год сложился для поэта удачно. Он окончил Литинститут и вступил в партию. Тогда же его взяли на работу в аппарат Центрального комитета комсомола. А чуть позже Блынского приняли также в Союз писателей. Одну из рекомендаций ему дал Николай Рыленков. «Дмитрий Блынский, – подчёркивал мастер, – лирик. Его стихи подкупают меня свежестью трудового восприятия родной природы, родниковой чистотой чувств, подлинным, не наигранным оптимизмом. Пишет он только о том, что хорошо знает. Не всё ещё в его стихах «гладко», но зато в них нет и холодного ремесленничества. Даже слабые, ученические стихи Д.Блынского согреты теплотой дыхания. В них всегда чувствуется биение чуткого сердца». Другую рекомендацию поэту подписал Исаковский. Он утверждал, «что стихи Блынского – это по-настоящему хорошие, самобытные, по-настоящему поэтические произведения, написать которые мог только талантливый человек. Если в них и есть известные недостатки (а они, конечно, есть), то это объясняется в первую очередь молодостью Блынского».

Неплохо для Блынского начался и 1960 год. Его отметил влиятельный критик В.Панков. В статье «Пути слова» он заявил: «Стихи Д.Блынского вовсе не кажутся старыми из-за того, что автор использует привычную строфику и рифмовку – и в «старых» формах много простора для поэтического поиска. У молодого поэта поиск берёт начало от живых впечатлений жизни, от своей «деревенской» биографии, от раздумий о резко изменённых крестьянских судьбах: «Стою у раскрытых в столетья дверей, стою и горжусь, что моя родословная идёт от орловских крестьян-бунтарей». Картины деревенской жизни в этих стихах достоверны, увидены своим глазом, «пропущены» через своё сердце. И это позволяет автору по-своему говорить о чувстве родины. Лирика у него, естественно, сливается с поэтической публицистикой, и стоит пожелать, чтобы эта черта получила развитие в дальнейшем» («Литература и жизнь», 1960, 17 января).

Конечно, Блынский оставался в первую очередь крестьянским поэтом. Он, как никто другой, понимал, что сотворила власть, решившая после войны ободрать село непомерными налогами. Достаточно вспомнить его стихотворение «Послушать рапорт приглашали мать» с этими строками:

 

Она смотрела на зовущий двор, Где с крыши снят бурьян весной недоброй И где дрожали на ветру с тех пор Стропила, как прогнувшиеся рёбра.

 

Однако ранняя слава сослужила Блынскому плохую службу. Он начал сильно выпивать. За это его в 1960 году убрали из аппарата ЦК комсомола. Но совсем гнобить поэта власть не стала. Его по-тихому устроили в отдел литературы «Комсомольской правды». Но он и там не удержался и в начале 1961 года вынужден был вернуться в Орёл на скромную должность корреспондента одной из местных газет.

В какой-то момент Блынский вроде взялся за ум. Он женился. У него родился сын. Всё будто бы стало налаживаться. И поэт в конце концов надумал вернуться в Москву, где его, памятуя старые заслуги, попытался пригреть Константин Поздняев.

В еженедельнике «Литературная Россия» Блынский работал с апреля по август 1965 года, числясь референтом отдела зарубежной литературы. Потом газета «Правда» послала его в командировку в Мурманск. По одной из версий, поэт 20 октября 1965 года перебрал водки и умер.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО