Осмотическое чтение

№ 2014 / 14, 23.02.2015

Из точных наук известно, что осмос (от греч. толчок, давление) – процесс односторонней диффузии через полупроницаемую мембрану молекул растворителя

Из точных наук известно, что осмос (от греч. толчок, давление) – процесс односторонней диффузии через полупроницаемую мембрану молекул растворителя в сторону большей концентрации растворённого вещества (меньшей концентрации растворителя). Также для разъяснения термина «осмотическое чтение» приведу определение осмотического давления.

Это избыточное гидростатическое давление, возникающее в результате осмоса и приводящее к выравниванию скоростей взаимного проникновения молекул растворителя сквозь мембрану с избирательной проницаемостью. Это давление стремится уравнять концентрации обоих растворов вследствие встречной диффузии молекул растворённого вещества и растворителя. Получается, что под новым критическим термином я подразумеваю проникновение идей и литературных тропов, созданных писателями или поэтами, в сознание рецензента без ответного влияния на авторов.

---

Вечных тем не касаясь…

«Плавучий мост», № 1, 2014 год

Вечных тем не касаясь, дожди мелкопёрые по гусиной траве, как фольга, шелестят, и завёрнуты в тучу слепыми сапёрами, над землёй, словно ангелы, молнии спят…

Этим четверостишием Надежды Кондаковой, пожалуй, и вырванным из контекста, хочется открыть повествование о состоянии российской поэзии, обилии достойных и заслуженных имён и той свободе, которая позволяет всем одарённым талантом людям самовыражаться открыто, без страха, и главное, без эстетических и идеологических рамок.

Есть ли угроза нынешнему положению вещей? Пусть она будет исходить не извне, а от самого человека, уставшего, не верящего ни во что, разочарованного в жизни – это не страшно. Ведь «молнии спят» не просто до поры, до времени. Народятся и в России новые люди, освоятся, обустроят Россию на свой лад. Тогда не будут страшны нам никакие молнии. Внутренний мир Н.Кондаковой, как показывают стихи, целен, многогранен. Поэт испытала в жизни и счастье, и страдания. Но она не озлобилась, не стала «колючей», неспособной обучаться жизни и поэзии, в штыки принимать новые веяния.

над лужёною глоткой, продавшей свои изначально слепые права соловьиные – за понюшку уюта для бедной семьи…

Обустроенность быта – это, конечно, важная вещь. Но как, наблюдая окружающие тебя пороки, несправедливости, унижения, оставаться поистине счастливым! Человек – коллективное создание. Ему несвойственно быть эгоистом и не обращать внимания на происходящее вокруг зло. Он всегда придёт на помощь, отложит на потом «уют для бедной семьи».

В рецензируемой подборке сосредоточены вершины философской и лирической направленности. Яркие метафоры, полифоничность обостряют человеческое восприятие. Есть о чём задуматься читателю, надолго остановить на строках свой критический взгляд:

ветру стамеской подрезать крыло и, отличая его от поветрий, против теченья поплыть тяжело…

И ещё:

«Зло наказуемо не вычитаньем – таяньем сердца внутри ледника ревностью страха и крови братаньем в тигле, где соединились – века.

В одном из стихотворений чувствуется перекличка с «Нобелевской премией» Бориса Пастернака:

А теперь, почти уже над бездной, где нельзя помочь и перемочь, сердцем, словно манною небесной, я кормлю отчаянье и ночь.

Это и память о великом поэте, и своеобразный итог очередного этапа жизни всей страны и мятущейся души творца.

Сравнительный анализ

Елена Сунцова («Урал», № 2, 2014)

и Вера Зубарева («Нева», № 2, 2014)

Так сложилось, что многие наши соотечественники живут на чужбине. Это не исключает пользы независимого взгляда эмигрантов на процессы, происходящие в российском обществе. Не обошло стороной подобное замечание и поэзию. Две поэтессы Елена Сунцова и Вера Зубарева, живущие в США, отмечены вниманием и талантом, поэтому продолжают создавать свои нетленные вещи. И недавние публикации только подтверждают это мнение. Попытаюсь разобраться – на каких «китах» расположена подобная поэзия, какие есть основания считать её успешной и качественной. В первом стихотворении В.Зубаревой «Я живу вблизи океана…» глубоко философично выражено настроение грусти, нелогичного одиночества умного, успешного человека. Место для жизни вдали от Родины, «где рвутся морские артерии» больше сковывает, навевает мрачные мысли. Но есть надежда на встречу с любимым, даже большое семейное счастье.

Продвигаюсь к тебе По его измятому Мёбиусу, Где пространство в изломанном времени Тянет лямку бессмертия.

Подмена личного счастья мировыми проблемами не так страшна. Всё наладится в жизни лирической героини. Нужно только время.

У Е.Сунцовой больше приковывают внимание стихи, основанные на воспоминаниях о жизни на российской земле:

Вчера ты мне снился летним, Сегодня зимним, В четверг туманным, Мой неувиденный маленький русский город С традиционной красной руиной храма, Осыпавшимися часами на колокольне, Евроокнами в ней, установленными на мои деньги.

Нет у подобных лирических героев ни безысходности, ни чёткого видения выхода из трудной ситуации, но есть чувство, неподдельное чувство вкуса к жизни, своеобразной «рациовитоники» – искусства мудро жить. Е.Сунцова вообще не пренебрегает современной лексикой, даже английскими словами, но не забывает и об истоках, например о русских сказках:

Зажечь негасимый свет, Устроиться на диване с журналом «Числа», По дороге, Вымощенной жёлтым кирпичом осенних листьев, Снова уйти туда, не знаю куда, Перенести то, не скажу что.

Советую всем прочитать достойные стихи двух русских поэтесс из Америки, ярких представительниц разных поколений творческих школ, продолжающих традиции Великой Русской Поэзии.

Всё непросто

«Бельские просторы», № 2, 2014 год

В журнале «Бельские просторы» интересна рецензия Елены Сафроновой на книгу Бориса Примерова «И нецелованным умру я… Стихи и поэмы». Литературный критик резко выступает против навешивания определённых ярлыков российским поэтам. Личность и творчество любого талантливого автора многогранны и не подпадают под «таврические» определения возомнивших себя пророками экспертов.

Доказательства и аргументы приведены такие: «Прочитав книгу «И нецелованным умру я…», первое, что я подумала: было бы крупной ошибкой воспринимать Бориса Примерова только как поэта-почвенника, поэта-«деревенщика» патриотического толка – хотя, безусловно, он патриот Русской земли, радетель и страдатель за русский народ, за его веру и идеологию. И не раз объяснялся в любви русской деревне в выражениях, которые превратно истолковать невозможно».

И далее Е.Сафронова заключает: «Но наследие Бориса Примерова намного разнороднее по тематике, поэтике и художественности, чем «почвенная», традиционалистская поэзия. У Примерова всё непросто: даже стихотворения, которые якобы по духу и стилистике «деревенские стихи», порой содержат посылы толка совершенно рериховского (у меня возникла такая аналогия, но не буду спорить, если у других читателей сложатся другие параллели).

Загадочное, мистическое стихотворение «Демон, в сторону вечера шедший», на мой взгляд, одно из проявлений Примерова как философа, ищущего своих «ближних» не только в мире людей, но и среди природных явлений и в пространстве метафизическом».

Автор отсылает читателя и к источникам вдохновения поэта: «Сквозная тема лирики Бориса Примерова восходит, осторожно сказала бы я, к метафизике Всеединства Владимира Соловьёва: концепции единства Бога, природы и человека, а также реальности эстетического начала в самой природе, порождении космическом, как и всё прочее в мире. Возможно, Борис Примеров, как и Владимир Соловьёв, тоже когда-либо лицезрел собственное «сиянье Божества» – его стихи рождают уверенность в наличии у Бориса Терентьевича некоего мистического опыта прозрения. Иными словами, даже на том уровне, который он сам с теплотой называл «деревенские даже стихи», Борис Примеров выходил за рамки реализма».

Е.Сафронова скрупулёзно анализирует рецензируемые стихи: «У Примерова много строк, которые могут быть прочитаны как некая «каббала» – не в прямом, разумеется, смысле, но как зашифрованное знание либо открытие. Потому и религиозные искания Бориса Примерова не выглядят для меня однозначно православными. В книге множество стихов, где религиозность Примерова – мука размышлений, схватка веры, точнее, тоски по ней, с рационалистскими сомнениями».

Аллюзия

«Октябрь», № 2, 2014

В этом номере журнала заслуживает особого внимания публикация Бесо Хведелидзе. Рассказ «Полевые цветы» (перевод с грузинского Нино Цитланадзе) по смыслу и форме более всего напоминает «Времена года» Антонио Вивальди. У итальянского гения лейтмотивом проходит аллюзия, что времена года – четыре возраста человека, от рождения до смерти. Весна как пробуждение природных сил символизирует начало жизни или юность, а зима символизирует конец жизни или старость (финальная часть содержит недвусмысленный намёк на последний круг дантова ада).

В отличие от этого у Б.Хведелидзе описываются сердечные состояния лирического героя: знакомство, влюблённость, страсть, остывание, затем ненависть, как завершение – вечная любовь. Но это тот же заведённый тысячелетиями порядок вещей. Пусть любовь как способ сохранения жизни имеет свойство затухать. Но чувственность как продолжение души человека пусть и единожды, но всё же откроет влюблённым глаза на прекрасный созданный Богом мир, вселит доброту в отношения с окружающими.

И финальная метафора Б.Хведелидзе, когда с поля цветов в глазах ребёнка букет ромашек оказывается в руках героя, подытоживает начатый пересмотр жизни. Любовь должна открывать все границы, возвышать человека над обыденностью. И результатом будет долгая и счастливая жизнь каждого из людей, составляющих разумное общество высших созданий эволюции.

Николай ПАЛУБНЕВ