В патриотизме – отказать!

№ 2014 / 22, 23.02.2015

В конце 2013 – начале 2014 года Министерство образования Российской Федерации проводило экспертизу школьных учебников. По её итогам Федеральный перечень учебных «линеек»

Как доктор наук М.И. Щербакова формировала

Федеральный перечень учебников по литературе

В конце 2013 – начале 2014 года Министерство образования Российской Федерации проводило экспертизу школьных учебников. По её итогам Федеральный перечень учебных «линеек», рекомендованных к использованию в школе, значительно сократился. Среди исключённых из перечня оказалась и линия учебников «Литература» для средней школы, подготовленная в издательстве «Русское Слово» доктором филологических наук А.В. Гулиным и кандидатом филологических наук А.Н. Романовой. Наверное, никто не будет спорить: количество учебных линий по литературе в российской школе явно превышает разумные пределы. Тем не менее обстоятельства, при которых произошло «отсечение» от школьного преподавания именно этой «линейки», представляются мне – одному из её авторов, весьма поучительными, достойными общего внимания.

Сначала несколько слов по поводу нашего фактически уже запрещённого труда. Когда в 2008 году издательство «Русское Слово» предложило мне участвовать в подготовке линии учебников по литературе для основной средней школы (5–9 классы), я вполне отдавал себе отчёт в том, какая ответственность ложится на автора учебного пособия, какие творческие трудности могут ожидать на этом пути. Для меня к тому же было совершенно очевидным, что в условиях идеологического хаоса, бесконечно терзающих отечественную школу педагогических «инноваций» – это огромная трата сил с непредсказуемым результатом. И всё же я согласился.

Одной из причин такого решения было то, что среди авторов многочисленных «линеек» по литературе для средней школы я, к моему удивлению, не нашёл академических учёных-филологов. Мне казалось, что мой многолетний исследовательский опыт в качестве сотрудника Российской Академии наук может быть небесполезным также и в деле школьного изучения предмета.

Но главное состояло даже не в этом. За последние десятилетия отечественная филологическая наука со всей очевидностью выявила несостоятельность материализма и прогрессизма (в каком бы виде они ни выступали) как отправных точек при изучении литературы. Труды замечательных отечественных филологов: Б.Н. Тарасова, В.С. Непомнящего, И.А. Есаулова, А.Н. Ужанкова, В.Ю. Троицкого, А.М. Любомудрова, В.Н. Захарова, В.А. Воропаева, И.А. Виноградова, В.А. Котельникова (называю далеко не все имена) вернули русскому литературоведению необходимую духовную глубину, проложили пути достоверному, адекватному прочтению отечественной и зарубежной литературной классики. Русская литература с невозможной до этого полнотой открылась каждому непредвзятому исследователю как многообразная, цветущая (хоть нередко и весьма драматичная в своих исторических судьбах) форма эстетического выражения и постижения христианского жизненного идеала. И, в свою очередь, под углом православных ценностей отечественной словесности только ярче высветились в их духовном своеобразии живые ценности других национальных культур.

Работать над учебником я согласился прежде всего потому, что был убеждён: современный учебник по литературе для российской школы, учитывая научное наследие прошлого, должен непременно отражать эти новейшие достижения отечественной филологии. В качестве недосягаемого идеала мне представлялся поэтический учебник-мировоззрение, открывающий юным ученикам запечатлённую в поэтическом слове вековую подлинную Россию, помогающий воспринимать мировую литературу как неотъемлемую часть русского христианского культурного космоса.

В этих намерениях мы оказались полностью едины с моим соавтором, замечательным специалистом по истории и методике преподавания литературы доцентом Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова Алёной Николаевной Романовой. Их разделяли и те наши полноправные соавторы, чьи имена в учебниках для 5–8 классов остались не вынесенными на обложку: заведующий редакцией литературы издательства «Русское Слово» Алексей Владимирович Фёдоров (в учебнике для 9 класса он выступает и как один из его авторов), наши вдохновенные художники Любовь Михайловна Ордынская и Никита Георгиевич Ордынский.

Мы работали в полном согласии с требованиями образовательных стандартов. Но одновременно мы хотели в меру наших сил и возможностей свидетельствовать своим трудом о красоте и правде русского слова, русского многонационального мира. Да, мы писали учебник для светских учебных заведений. Но для нас было очевидным (и мы находили тому неисчислимые подтверждения), что настоящее солнце этой вселенной – Сам Христос и Его Православная вера. Мы не только учили, многому мы учились сами. И мы вложили в наш труд (помимо своих знаний, своего опыта) всю силу бескорыстного поиска, весь наш душевный огонь…

На протяжении 5 лет судьба нашей «линейки» складывалась счастливо. Согласно заведённому порядку каждый новый учебник проходил экспертизу Российской Академии наук и Российской Академии образования. Все классы были допущены к использованию в школе. Правда, поначалу – в 2009 и 2010 годах, появились отрицательные заключения РАН на учебники для 5 и 6 классов, но после того, как издательство потребовало разъяснений, они были признаны самой Академией наук неосновательными. Тот и другой учебники в итоге получили одобрение. Линия пошла в школу.

Наконец осенью 2013 года должна была проходить экспертизу вся завершённая «линейка». Вот тут и произошла катастрофа. Изменившиеся к этому времени экспертные правила требовали, чтобы каждый из 5 входящих в линию учебников был не только заново одобрен РАН и РАО, но и прошёл общественную экспертизу. При этом к итоговому рассмотрению в Министерстве образования допускались только линии, получившие все 15 положительных экспертных заключений. Наша учебная «линейка» успешно прошла экспертизу РАО и общественную экспертизу. А вот по итогам экспертизы РАН 2 учебника из 5 оказались «зарубленными». При этом опять «всплыли из небытия» некогда отвергнутые самой Академией наук по причине их вполне очевидного убожества отрицательные рецензии. Многие пассажи в новых экспертных заключениях дословно повторяют то, что было сказано 5 лет назад. Таким образом, внедрение линии в школу прервалось.

Тем не менее даже и в этой, не скрою, тревожной для нас ситуации нет худа без добра. История того, как получили отрицательные оценки наши учебники для 5 и 6 классов, содержит в себе сразу несколько весьма любопытных сюжетов. Думаю, их обсуждение позволит в чём-то скорректировать деятельность экспертных советов РАН, а возможно, и всего экспертного сообщества.

Итак, сюжет первый: морально-психологический и нормативно-правовой. Новую экспертизу отличало от предыдущих одно очень важное обстоятельство: её открытость. Если не ошибаюсь, впервые за многие годы был отменён принцип анонимного рецензирования, и подписи экспертов оказались обнародованными. В случае с подвергнутыми «люстрации» учебниками для 5 и 6 классов учебной линии Гулина – Романовой экспертами выступили академик РАН Александр Михайлович Молдаван и кандидат филологических наук, доцент Дмитрий Михайлович Савинов.

Но каково же было моё удивление, когда я узнал имя третьего эксперта по «зарубленным» учебникам нашей линии… Этим экспертом оказалась доктор филологических наук, профессор, заведующая Отделом русской классической литературы Института мировой литературы РАН Марина Ивановна Щербакова – мой непосредственный начальник. Да-да, именно так: автор учебника, по которому дала заключение госпожа Щербакова, а именно Александр Вадимович Гулин, работает ведущим научным сотрудником того самого Отдела ИМЛИ РАН, которым руководит Марина Ивановна, то есть является её прямым подчинённым. При этом сразу стоит отметить, что работа А.В. Гулина над учебником никак не была связана с его служебными обязанностями в Институте, и доктор Щербакова оценивала его труд не в качестве руководителя, а именно в качестве независимого эксперта.

Нельзя обойти вниманием также одну интересную особенность в составе экспертной группы по нашим учебникам. Ни глубокоуважаемый академик Молдаван, ни доцент Савинов не являются в строгом смысле слова специалистами по русской и мировой литературе. Оба они – признанные в научном мире филологи-лингвисты. Среди трёх экспертов по учебнику Гулина – Романовой для 5 и 6 классов единственным литературоведом оказалась именно Марина Ивановна Щербакова. То есть имеются все основания думать, что оба заключения – это результат именно её экспертной активности, который с полным доверием был поддержан двумя другими экспертами.

В итоге получается до крайности интересная картина: начальник выступает фактически единоличным экспертом по совершенно независимой от полномочий этого начальника работе своего подчинённого. И это весьма странно. Сошлюсь только на один пример. Положение ВАК о порядке присуждения учёных степеней со всей строгостью запрещает выступать оппонентами по диссертациям лицам, находящимся с соискателями в отношениях руководства – подчинения. Таково элементарное, обязательное требование любой независимой экспертизы. Иначе её с полным основанием поставит под сомнение любой желающий. Нет, не случайно на последней странице каждого из двух отрицательных экспертных заключений содержится формулировка: «При проведении экспертизы учебника исключён конфликт интересов между экспертом и заказчиком экспертизы учебника». Как видим, она предполагает исключение даже самой возможности подобного конфликта. Тем не менее, рядом с этими словами Марина Ивановна ничтоже сумняшеся ставит свою подпись.

Говорю всё это не для того, чтобы бросить тень на доктора Щербакову. При её-то положении, при научных заслугах, которых ей не занимать – как можно?! Госпожа Щербакова – это очень большой, даже крупнейший учёный и ещё куда более крупный руководитель. К тому же она самый что ни на есть многоопытный эксперт. Скажем, долгие годы (пока не подоспела досадная ротация) состояла Марина Ивановна – нет, не рядовым экспертом, а членом экспертного совета по филологии и искусствознанию в Российском гуманитарном научном фонде!

И всё-таки странно… В 2009 году появилось самое первое (тогда ещё анонимное) отрицательное заключение РАН по учебнику Гулина – Романовой для 5 класса. А в году 2013-м Марине Ивановне, видимо, с учётом её бесчисленных заслуг перед наукой, вновь доверили провести экспертизу того же самого учебника.

Как поступает в подобных случаях профессионал, тем более руководитель, который мало-мальски дорожит своей репутацией? Двух мнений быть не может: он отказывается от рискованной работы, просит найти себе замену. Впрочем, попытаемся представить себе картину с другой стороны. Если ты много лет волен решать чужие судьбы, при этом всегда оставаясь в тени, то здесь у кого-то, вполне возможно, ответственность приглушается, моральные нормы, так сказать, меркнут перед сознанием собственного величия. Вполне допускаю (всего лишь допускаю), что именно стойкая привычка к анонимному рецензированию и совершенной безнаказанности снова подвигла госпожу Щербакову взять на себя столь сомнительную миссию, вытащить из «научного архива» когда-то не сработавшие «ценные формулировки». То есть Марина Ивановна думала, что будет, как всегда, а вышло немножко иначе… Но может быть и совсем другое: профессор Щербакова настолько ощутила себя «флагманом академической филологии», так срослась с этим чувством, что уже и не считает нужным скрываться «под забралом» анонимности даже и в делах довольно скользких…

Судить обо всём этом не берусь, материя сложная, психологическая… Однако факт остаётся фактом: содержание экспертных заключений на учебники Гулина – Романовой для 5 и 6 классов тесно связано с теми обстоятельствами, при которых эти заключения увидели свет. И здесь уместно перейти ко второму сюжету – литературоведческому, коснуться, так сказать, более высокой материи.

Выглядела экспертиза в 2013–2014 году следующим образом: экспертам надлежало заполнить таблицу, отвечая «да» или «нет» по сорока с лишним позициям, и вынести итоговое суждение. При этом регламент экспертизы требовал: «Заключение должно быть аргументировано». И действительно, в нашем случае клетки таблицы с положительным ответами остались пустыми, зато напротив гораздо более частого вердикта «нет» каждый раз появляется некое подобие аргументации. Эти, с позволения сказать, аргументы до того хороши, что практически любой из них заслуживает отдельного разговора. Однако, чтобы не утруждать читателя, привожу из них только самые колоритные.

Вот одна из многих позиций, по которым эксперты должны были сказать «да» или «нет»: «Содержание учебника способствует формированию патриотизма, любви и уважения к семье, Отечеству, своему краю, народу». Поставленному «нет» даётся следующее обоснование: «В своём стремлении способствовать «формированию патриотизма, любви и уважения к семье, Отечеству, своему народу» авторы учебника нередко прибегают к патриотической риторике и наивно-реалистическим сентенциям, подменяя ими теорию и историю литературы, конкретную методику изучения художественных текстов». И дальше, в подтверждение своей отрицательной оценки, госпожа Щербакова приводит как недопустимую для формирования патриотизма следующую фразу из учебника: «Сколько ни читай Пушкина, всё равно не устаёшь удивляться, до чего же он разный! И всегда родной, как сама Россия. Всё, что ни есть в русском мире и русской душе, открывают нам его поэзия и проза. Всё испытал, всё вместил Пушкин своим отзывчивым сердцем, всё осветил умным, ясным, примиряющим словом».

Что и говорить, обоснование мастерское! Прежде всего в нём поражает лукавое смешение всего и вся: и того, что относится к поставленному вопросу, и вещей в данном случае совершенно посторонних. Главное для эксперта – любыми средствами создать негативный контекст, ошельмовать, опорочить. Так сказать, «пустить вокруг себя чернильное пятно», а там пусть разбираются в потёмках, если захотят…

Дальше – больше: «патриотическая риторика». Здесь мне, признаться, не всё ясно. Слову «риторика» русский филолог почему-то придаёт отрицательный смысл, использует его как «ругательство»… Ай да красная профессура! Ай да выучка от Емельяна Ярославского! Риторика для Марины Ивановны – только красноречие, только ораторское искусство. А хотя бы и так – в патриотическом контексте это слово всё равно является только положительным! Не говоря уже о том, что красота, одухотворённость, выразительность, музыкальность русского слова, что поэтический восторг русской литературы – всё это риторика. Тем не менее всему вопреки нас почему-то «уличают» в риторике.

«Наивно-реалистические сентенции». Вот на этом изысканном словосочетании стоит, пожалуй, остановиться отдельно, поскольку Марина Ивановна, отвечая на разные пункты «опросника», употребила его аж целых 4 раза (!), вероятно, как своего рода «изюминку», особо ценную стилистическую находку. Признаться, сколько я ни ломал голову над смыслом сказанного, оно осталось для меня загадкой. Обратился с вопросом к некоторым из своих коллег-словесников – докторам и кандидатам филологических наук, весьма компетентным, заслуженным специалистам. И здесь полное недоумение. То есть все видят, что автор заключения что-то хочет сказать… а не может. Обычно это называют так: трудности с понятийным аппаратом. Иначе что получается? Поскольку словесный оборот употреблён в контексте очевидно негативном, ему должна найтись некая положительная альтернатива. Так, может быть, нашему эксперту не хватает в учебнике «изощрённо-постмодернистских интенций»? Может быть, m-me Щербакова именно так и представляет себе воспитание патриотизма? Вот тут просим прощения, не дождётесь!

Однако попробуем найти разгадку таинственного словосочетания, заходя, так сказать, с другого конца. Может быть, цитата из учебника, выбранная Мариной Ивановной в качестве примера зловредной «наивно-реалистической сентенции», как-то поможет пролить свет и на оценочное суждение о ней? Но нет, опять ничего не выходит! Как там ни смотри на эту цитату (разумеется, несовершенную, подобно всему на свете), всё-таки смысл её совершенно прозрачен. Собственно, авторы учебника к этому и стремились, всегда имея на памяти слова А.Т. Твардовского: «Вот стихи, а всё понятно, / Всё на русском языке». И за каждое слово в приведённой выше цитате я готов держать ответ.

Между тем хитросплетённая аргументация госпожи Щербаковой содержит и ещё одно «страшное» обвинение «по части отсутствия патриотизма». Оказывается, авторы учебника «подменяют» риторикой и – какими там? ах да! – наивно-реалистическими сентенциями теорию, историю и методику изучения литературы. Причём подменяют «нередко». То есть часто всё-таки и не подменяют. А если быть уже совершенно точным, то всему в учебнике найдено своё место, и наш увлечённый эксперт в своём желании навести тень на плетень сам невольно это подтверждает. Спасибо Марине Ивановне! Она не хотела, а заметила, что в учебнике Гулина – Романовой есть обширные историко-литературные и аналитические статьи, что теоретические понятия вводятся и раскрываются в нём с неизменной обязательностью (учебник содержит также объёмный словарь теоретико-литературных терминов), что методический аппарат учебника богат и разнообразен… Правда, всё это лишь косвенно относится к патриотизму, в котором почему-то учебнику отказано…

Следующая позиция «опросника» служит логическим продолжением того пункта заключения, где шла речь о патриотизме: «Содержание учебника способствует толерантному отношению к представителям различных религиозных, этнических и культурных групп, учит межнациональному и межконфессиональному диалогу». Госпожа Щербакова, естественно, и тут не отказала себе в удовольствии поставить «нет». Аргументация такова: «Эту задачу авторы учебника перед собой, вероятно, не ставили, хотя формально все программные произведения зарубежной литературы в учебник включены и снабжены методическим аппаратом, который, отметим, мог бы быть разнообразнее».

После всего сказанного нашим экспертом, признаться, мало чему удивляешься. Но здесь Марина Ивановна превзошла самоё себя. Если кто-нибудь хочет наглядно представить себе механизм построения инсинуации, то вот он – в чистейшем виде. Сначала высказывается голословное, но обязательно порочащее утверждение (в данном случае – даже только предположение), а затем предмет разговора объясняется с точки зрения этой заведомой «белиберды». В случае с учебником Гулина – Романовой картина выглядит следующим образом. Поскольку у эксперта есть подозрение, что авторы учебника «эту задачу» (какую – эту?) перед собой не ставили, но всё же каким-то образом умудрились её решить (все программные произведения зарубежной литературы в учебник-хрестоматию вошли, да ещё и с методическим аппаратом), значит, авторы действовали злонамеренно, формально, для отвода глаз. Вот вам и доказательство отсутствия у Гулина – Романовой «толерантности» и склонности воспитывать уважение к другим народам. Присутствие чего-либо, согласно этой абсурдной логике, наилучшим образом доказывает его отсутствие. А если учесть, что в русском патриотизме учебнику тоже отказано, то получается уже совсем нехорошая картина. К тому же и методический аппарат (о котором здесь, между прочим, Марину Ивановну никто не спрашивал), оказывается, следовало сделать «более глубже». Доктор Щербакова в духе революционных троек просто взяла, да и «рассволочила гниду».

Ну а если всё-таки отбросить сознательное сгущение красок и посмотреть на дело непредвзято – что останется «в сухом остатке»? Ведь Марина Ивановна вынуждена признать очевидное – учебник отвечает всем предъявляемым требованиям. Единственный аргумент для отрицательной оценки в этом случае – мнительность нашего эксперта, продиктованная, не сомневаюсь, «наивно-реалистическим» стремлением любой ценой не пустить учебник в школу.

Да, мы формировали и писали наш учебник в России, для России, во всем отдавая первенство изучению великой русской литературы. Но при этом для нас было исключительно важным представить в пособиях для 5 и 6 классов (поскольку здесь идет речь именно о них) басни Эзопа, «Илиаду» Гомера, поэзию древних Китая и Японии, английский, немецкий, татарский фольклор, творчество Гёте и Бёрнса, Гейне и Киплинга. И заботились мы не только о том, чтобы механически перенести в учебник тексты классических произведений, а еще и о том, чтобы школьник воспринял эти произведения именно в контексте русской культуры. Мы исходили из принципиального для нас убеждения, что общечеловеческие ценности не существуют вне ценностей национальных. И какие же вопросы могут оставаться на счет того, способствует ли учебник Гулина – Романовой «межнациональному диалогу»?

Впрочем, у Марины Ивановны вопросы, конечно, остались. Ну отвращает её самый дух и смысл наших книжек – и всё тут! Вот, например, эксперту предстоит сказать своё «да» или «нет» по такому пункту: «Язык изложения учитывает особенности данной возрастной группы». Поставленное «нет» сопровождается до смешного суровым приговором: «Не соответствуют требованию литературного языка учебника разговорно-бытовые конструкции эссеистского свойства». Затем в пояснение приводятся как недопустимые следующие обороты: «История и литература в России давно неразлучны. Так повелось уже в первые века нашей словесности. Нередко бывало, что один и тот же человек становился у нас историком и писателем, например Н.М. Карамзин или А.С. Пушкин»; «Черкасов был гениален, и значит, во всём неповторим».

Напомню, что оба примера «извлечены» госпожой Щербаковой из учебника для 6 класса. То есть наши читатели в этом случае – школьники 10-11 лет. И какое же несоответствие возрастным особенностям обнаружила тут Марина Ивановна? К тому же стоит лишь бегло ознакомиться с нашими учебниками для 7–9 классов, чтобы увидеть, как меняется в них по сравнению с более ранними книжками тональность авторских статей. Надо же: «конструкции эссеистского свойства»! Как хорошо, как бойко сказано! Может быть, и нам следовало использовать в разговоре с детьми такую же муторную лексику, больше похожую на упражнения для гугнивых или пришепётывающих!? Должен сознаться: при всём желании у нас так не получится. Мы ещё недостаточно возвысились до «современных» требований науки. Мы уж как-нибудь иначе, по-старинному, по-русски… Из «времён Очаковских и покоренья Крыма» – оно не так уж и архаично, как выясняется. К тому же никого госпожа Щербакова тут не обманет, научности в её словах кот наплакал, а есть лишь та самая пресловутая «эссеистика» – к тому же кондовая, беспомощная…

Поэтому скажем еще раз, скажем с удовольствием: история и литература в России давно неразлучны! А великий актер Черкасов был гениален, и значит, во всем неповторим! Сколько бы там ни казалось иным «просвещенным руководителям», что таланты легко высиживаются пятилетним сидением на филологическом факультете.

Думаю, немногие перечисленные примеры экспертных оценок по учебнику Гулина – Романовой (при необходимости этот перечень легко можно расширить) говорят сами за себя. Здесь хорошо видны и профессиональный уровень проведённой экспертизы и, так сказать, её эмоциональный подтекст. Стоит ли удивляться, что нам поставили в вину не только живую русскую лексику, но даже яркое, праздничное оформление учебной линии, обилие в наших книжках красочного иллюстративного материала?! В принципе, это понять несложно: какой уж тут праздник, какая радость жизни, какая любовь, если ты ощутил себя жрецом «великой и ужасной» литературоведческой «премудрости»! Ведь иной «филолог», увы, и сам не разумеет, какую Святыню – Логос, берется он исследовать, какой инструмент получает в руки. Бесплодное начетничество, туманная, сродни волхвованию, фразеология – только так и понимает он свою профессию. По роду своих занятий он имеет постоянное отношение к творчеству, но при этом, увы, является самым принципиальным, самым убежденным врагом всякого творчества. А уж дальше на таких дрожжах пышно всходит «филологическое» чванство заодно с желанием любой ценой барахтаться на поверхности…

Ну а возвращаясь к нашей главной теме… Оба экспертных заключения выглядят куда как странно! Аргументация в них сплошь и рядом не имеет никакого отношения к тем оценкам, что были проставлены экспертами. Методом постоянного умалчивания, логических подтасовок, нагромождения двусмысленных и просто бессмысленных словесных пассажей здесь подменен самый предмет экспертизы. Те учебники, о которых идет речь в документах, полученных Издательством, – это все что угодно, только не реально существующие учебники Гулина – Романовой для 5 и 6 классов.

И тут лезут в голову (да-да, именно вот так – лезут!), сколько ни спорю с собой, просто шокирующие вопросы. Даже страшно произнести: что же, проведённая экспертиза – это не экспертиза, а фальсификация? А сама Марина Ивановна Щербакова, кто она: эксперт или зыбкий фантом эксперта? Знаете, как в песне: «То явятся, то растворятся». Быть не может! Или просто эксперт Щербакова (о, ужас!) посрамила взятое на себя высокое звание?! Но нет, нельзя и на миг представить, чтобы такой человек – и вдруг «не по Сеньке шапка»! И все ходишь, все убеждаешь себя: «По Сеньке, по Сеньке». И Отдел русской классической литературы, и все возможные экспертные и неэкспертные советы, и почетные президиумы – все это «по Сеньке!» А заглянешь снова в экспертное заключение, увидишь под ним такой родной автограф Марины Ивановны – и опять замираешь в тяжелом недоумении…

Однако утешимся. Существует ведь ещё и третий сюжет, самый возвышенный. Это сюжет духовный и научно-педагогический. Всякий умственный труд в конечном итоге отражает мировоззрение человека и его гражданскую позицию. А в таких вещах Марина Ивановна, всем известно, – сама твёрдость, сама прямота. Вот и в наших экспертных заключениях всё прописано чёрным по белому, как говорится, «не вырубить»… Итак, слово доктору Щербаковой – русскому учёному-филологу, патриоту и эксперту в вопросах патриотизма:

«Данный учебник демонстрирует ещё один вариант «назидательного» инварианта изучения литературы в отечественной школе – подхода, в принципе игнорирующего и современное состояние литературоведческой науки, и уровень развития гуманитарного образования, и – самое важное – сознания (так в тексте. – А.Г.) живого (?! – А.Г.) читателя-пятиклассника и его учителя-словесника». Или вот ещё, тоже очень ценное: «Учебник в целом нетехнологичен, ориентирован на воспитательные функции и воспроизведение уже готовых интерпретаций произведений; в методическом аппарате практически отсутствуют задания, нацеленные на увлекательный поиск смысла прочитанного».

Вот это так! Во всём узнаёшь православного человека и активиста, прямого, искреннего патриота! Слышали мы, что Марина Ивановна помимо своих академических функций в последние годы взялась также составлять Летопись жизни и творчества великого Подвижника Православия Святителя Феофана Затворника. Что же, помоги ей, Господи, в этом нелёгком, ответственном труде!..

А в качестве эксперта по учебникам госпожа Щербакова, конечно, достигла больших духовных и профессиональных «высот». И читать и цитировать ее весьма полезно. Хотя бы потому, что получаешь возможностьпрежде, чем требовать того же от школьников, самому заняться «увлекательным поиском смысла прочитанного», так сказать, попробовать на зубок «современное состояние литературоведческой науки и уровень развития гуманитарного образования». А еще потому, что сквозь весь этот словесный морок нет-нет, да и проглянет нечто самое главное, его породившее, – скрытая сущность, ядро, такая, образно говоря, суетливая духовная фирма «Рога и копыта».

Приведем еще одно «глубокомысленное» суждение Марины Ивановны по нашему адресу: «Творческая игра с элементами анализа подменяется комментариями, требующими от школьника ретрансляции полученной культурной информации». Вот тут, как говорится, уже горячее… Вспомним: аргументом для очередного «нет», проставленного в экспертном заключении, названо то, что учебник «ориентирован на воспитательные функции». А теперь без труда вытянем «за ушко да на солнышко» тот «прогрессивный идеал», которым госпожа Щербакова все время норовит нас «побивать». Вот он, этот нехитрый идеал: творческая игра, освобожденная от любых воспитательных функций.

Сразу оговоримся: мы ничего не имеем против творческой игры. И такого рода задания, что бы там о нас ни говорили, в учебнике Гулина – Романовой регулярно появляются. Мы только против того, чтобы в деле образования ставить все с ног на голову, подменяя игрой положительные знания и ценности. Если называть вещи своими именами, то в лице госпожи Щербаковой нашему учебнику противостоит воинственный педагогический постмодернизм, который под видом «последнего требования всех наук» и заботы о «всестороннем развитии личности» вместо образования навязывает ученикам бессмысленную и вредную «игру в бисер». Это ничто иное как реализация на практике до боли известного в России либерального тезиса «Сколько людей, столько истин». «Православный» такой, понимаете, учебный подход. Ну как при таком подходе не запретить «“назидательный” инвариант», да к тому же «в принципе игнорирующий»!?

Мы ничего никому не хотели и не хотим навязывать. Но мы исходили из того, что человек в возрасте от 9 до 14 лет всегда должен иметь возможность сравнить результаты своего личного поиска (и даже своей творческой игры) именно с готовыми ответами на все поставленные перед ним или просто возникающие у него вопросы. Мы убеждены, что лишать его такой возможности – безответственно, аморально. Поэтому необходимо, чтобы авторы учебника (а это бывает далеко не всегда) сами понимали со всей возможной определенностью, о чем они спрашивают школьника и какие ответы хотят от него услышать. Даже если эти авторы в чем-то ошибаются. Никто не мешает ученику с ними поспорить: в наших заданиях мы как раз постоянно предлагаем это сделать.

Да, мы имеем и открыто выражаем в учебнике свою точку зрения: научную, духовную, гражданскую. Уверен, так следует поступать в преподавании любого предмета, а тем более литературы – дисциплины нравственно образующей, воспитывающей, не сводимой к изучению словесного искусства, к получению практических навыков. Образование – если по-нашему – это формирование у юного человека целостного образа мира и формирование личности – его собственного образа. Это постижение образа Божия в себе и в мире. И невозможно создать полноценный учебник, предлагая своему ученику разрушительную стихию игры вместо ясно выраженного мировоззрения.

В экспертном заключении по нашему учебнику несколько раз повторяется с завидным упорством одна и та же претензия: учебник «ориентирован» на «воспроизведение уже готовых интерпретаций произведений». И кто же, интересно, «изготовил» эти интерпретации? Неужели Гулин и Романова? Как странно! Наверное, просто «настригли» оттуда кусочек, отсюда кусочек… Нет?! Ну совсем странно. Вот оригиналы… И какие большие, какие подробные статьи! Ну все равно, это не труд,это так – «эссеистского свойства», говорить не о чем…

Не хочется, очень не хочется «православному» постмодернисту замечать, что в этих «готовых интерпретациях» есть и новизна, и традиция, и литературоведческий анализ, и поэзия… Это относится и к большим и к малым учебным текстам из нашей «линейки». Вот, к примеру, басня Крылова «Осел и соловей». О ней в учебнике сказано немного, но, думаю, профессор Щербакова в качестве эксперта могла бы и здесь найти кое-что для себя небезынтересное…

Ещё раз повторю: мы хотели составить и написать учебник русский по духу и по смыслу, русский по методическим, учебным принципам. К этому нас обязывал наш предмет. Что-то из задуманного сделать не удалось, но что-то и удалось. Как там ни смотри, а наша школьная линия, кроме всего, чем она богата, получилась (по отзывам тех, кто с ней работает) оптимистической, радостной, победной – риторической! И что же, прибегая ко всяческим уловкам и ухищрениям, собрав по сусекам всю либерально-постмодернистскую труху, доктор Щербакова вот так надеялась «угробить» русский учебник? Ох, рано Марине Ивановне, рано справлять победу! Стоило бы ей просто оглянуться вокруг. Весна на улице. Трудная, грозная – но такая русская весна!