Альтернативная реальность: Гай Юлий Цезарь

№ 2014 / 22, 23.02.2015

10 января 705 года от основания Рима (49 г. до н.э.) на берегу Рубикона стоял Гай Юлий Цезарь, проконсул Галлии. Эта река отделяла его провинцию от Италии

10 января 705 года от основания Рима (49 г. до н.э.) на берегу Рубикона стоял Гай Юлий Цезарь, проконсул Галлии. Эта река отделяла его провинцию от Италии, и Цезарь знал, что переход через Рубикон с армией фактически означает объявление войны. Было жарко, хотя солнце ещё не успело подняться высоко и его красный шар, утопая в молочно-белой пелене неба, наполнял воздух духотой и какой-то непонятной тяжестью, мешал сосредоточиться на главном.

А главным было то, что в нарушение договора сенат отказался продлить срок его полномочий и потребовал распустить армию. Цезарь внушал такой страх, что сенаторы, распустив слухи о подготовке им государственного переворота, объявили его врагом республики и призвали граждан к оружию. Армию возглавил Гней Помпей Великий. В ответ на предательство сената Цезарь собрал солдат 13-го легиона (Legio XIII Gemina), единственного легиона, который находился с ним вместе по эту сторону Альп, и обратился к ним с пламенной речью. Эту речь произнёс великий полководец, который двадцать девять лет с мечом в руках отстаивал величие Рима, несмотря на заговоры убийц, мечи германцев и волны неведомого Океана. Из них последние девять лет ушли на завоевание Галлии, где он взял штурмом более восьмисот городов, покорил триста народностей и одержал победу над врагом численностью в три миллиона человек, из которых один миллион был уничтожен и столько же взято в плен. Благодаря ему границы римских владений были расширены до Ла-Манша и Рейна. И Цезарь повёл бы свои легионы дальше, если бы не политическая борьба внутри и вокруг сената, если бы не интриги… С горечью говорил он о насильственной отмене права трибунов на veto, права, которое оставил неприкосновенным даже Сулла. Цезарь напомнил о блистательных победах, которые совершила его армия во славу Рима, и наконец обратился к своим легионерам, многих из которых знал по имени, с призывом защитить его доброе имя и честь. Он зажигал сердца своей речью[cм. об этой речив книге Т.Моммзена «История Рима». Т. 3. М., 1997. С. 336–337, а также в книге С.Л. Утченко «Юлий Цезарь». М., 1976. С. 208–209], и солдаты восторженным криком изъявили готовность идти за Рубикон. Теперь только от решения Цезаря зависела его судьба и судьбы мира.

Однако он медлил. Глядя на пылающее солнце, Цезарь попытался глубоко вздохнуть, но воздух не шёл в лёгкие. Он почувствовал сильное головокружение и пошатнулся, успев заметить, как от звона доспехов разлетелась в стороны стайка мелких рыб. Неожиданно в глазах Цезаря всё потемнело, река исчезла и на фоне необъятного небосвода, покрытого стремительно несущимися облаками, перед ним возникла странная и ужасная картина.

Это были два огромных существа, состоящие из деформированных, как бы случайно сросшихся частей человеческого тела, которые росли и менялись на глазах. Одно существо состояло из искажённого болью лица, человеческой груди и ноги; второе – из двух рук, исковерканных самой природой, и тазобедренной части. Сцепленные между собой в жуткой схватке, эти существа-мутанты внушали страх и отвращение. Цезарь сразу понял: это предчувствие гражданской войны. Знак, который он как будто уже видел. Может быть, в Испании? Да, он там воевал в молодости. Ничем не примечательная провинция. «Надо будет вернуться туда с парочкой легионов и разобраться, в чём дело. Или, – продолжал вспоминать Цезарь, – это было гораздо позже?..»

Внезапно от реки поднялся свежий ветер и вместе с ним вверх взметнулась небольшая серебристая рыбка, едва не коснувшись его колен. «Ещё один знак, и совершенно новый», – подумал Цезарь. Не обращая больше внимания на пламенеющее солнце, он приказал разбить у реки лагерь и снова послал гонца для переговоров, но не в продажный сенат, а напрямую к Помпею. Ведь когда-то они были друзьями, вместе с Крассом создали триумвират, и Цезарь даже отдал ему в жёны свою единственную дочь Юлию. Если бы она не умерла так рано… Но сейчас главное – не допустить гражданской войны.

Цезарь не знал, что Помпей, обычно столь нерешительный и медлительный, за несколько дней до этого увидел себя во сне в Египте обезглавленным и сейчас, выше по течению, переходит Рубикон. Вскоре в лагере раздался звон мечей и предсмертные крики. В результате внезапного натиска весь 13-й легион был полностью уничтожен, а Юлий Цезарь погиб в бою как герой, успев обагрить свой меч кровью врага. Последнее, что он увидел перед смертью – были какие-то два урода. Один – рябой, в высоких чёрных сапогах, а другой – бесноватый, с небольшими усиками, сначала заклинали его не умирать, а потом вдруг сами начали распадаться. И только переходя в подземный мир Цезарь понял свою главную ошибку: он так и не произнёс эти гордые слова на греческом: «Жребий брошен», и не двинул свой легион на Рим. «Это богиня подземного царства Геката Тривия наслала на меня безумие и погрузила во мрак», – горестно подумал Цезарь. Но мрак вдруг исчез и всё озарилось ослепительно ярким светом…

Рубикон же потемнел от крови, и багровая пена билась о берег. По щиколотку в этой пене стоял Помпей Великий и смотрел на мёртвого Цезаря. В руках он держал тот самый меч, который консул Г.Клавдий Марцелл 13 декабря в Куманской вилле Помпея вручил ему для защиты республики.

***

Как отмечали историки, после этого знаменательного события республика в Риме просуществовала ещё полтора столетия. Сенека как-то сказал: «Диктатура – это не гибель страны, а гибель богов». Самые прозорливые исследователи (и здесь особо стоит отметить небезызвестного А.С. Беловежского) заметили, что сражение у реки Рубикон каким-то неведомым образом повлияло на весь ход мировой истории, и именно по этой причине к началу двадцатого века все диктаторские режимы сошли на нет…

Конечно, обсуждаемое нами историческое событие оказало огромное влияние на европейскую литературу и искусство в целом. Приведём только первую и последнюю строки героической поэмы Вергилия «Рубикон»[PubliusVergiliusMaro. RUBICO // Omniaquaeextantopera. Eulogos, 2007], исполненных величия и стоицизма:

Nescio, quid Rubicoest, || quo nos ducent ve profunda [Я не знаю, каков Рубикон, И куда заведёт глубина.] ……………………. Estlex, quoquedie || transire iub ens Rubiconem [Есть на свете великий закон: Каждый миг проходить Рубиконы.]

[Заметим, что у Вергилия не может быть таких коротких строчек, ибо он, будучи эпическим поэтом, пользовался почти исключительно гекзаметрами. Впрочем, в латинском гекзаметре всегда имеется мужская цезура посередине строки, так что при чтении их можно смело делать паузу после третьего ударного слога. (Перевод А.Чаха)].

Но, пожалуй, самым впечатляющим отголоском того сражения стала известная картина великого французского художника Жака Луи Давида «Рубикон» (картина находится в 75-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре. Код: INV. 3699). На холсте размером 621X979 см, маслом, запечатлён финал битвы: волны реки, обагрённые кровью, всюду порубленные воины 13-го легиона и эта багровая пена, в которой стоит с обнажённым мечом Гней Помпей Великий и смотрит на мёртвого Цезаря. А в правом верхнем углу изображена молодая женщина на коленях, со скорбным лицом протягивающая зрителю оливковую ветвь.

Феномен этой картины поразителен и рациональному объяснению не подлежит. Огромный зал, где расположена картина, всегда заполнен посетителями со всех концов света, застывшими в немом оцепенении. Когда у них потом спрашивают, что с ними происходило, то все отвечают одно тоже: они оказались внутри той реальности, не в сегодняшней суете, а там, в настоящей реальности, они наблюдали живую картину утихающей битвы и слышали голос умирающего Цезаря.

Александр КАРПЕНКО,
доктор философских наук,
заведующий сектором логики Института философии РАН