ЗАРЫТЫЙ ТАЛАНТ

№ 2015 / 21, 11.06.2015

Новый лауреат премии

«Национальный бестселлер»

 

В одном из диалогов Платона (не помню уже, каком) Сократ, спорит с софистами о смысле и подлинном содержании риторики. Тот старый спор, в какой-то степени, прообраз вечного противостояния реализма и модернизма, состязания: что главнее – содержание или форма, «что» или «как»?

Вся проза С.Носова, вместе с возвеличенными в этом году премией «Национальный бестселлер» «Фигурными скобками», принадлежит к лагерю, для которого «что» не имеет особого значения. На первом месте там форма – «кручу-верчу, обмануть хочу». При этом, на первый взгляд, особого модернизма-абстракционизма в произведениях С.Носова не наблюдается. Кажется, что читатель может спокойно почитывать один его роман за другим без ущерба для головы и душевного здоровья – написано-то гладко.

Но вот о чём?

Об этом сказать, закрывая любой его роман или сборник рассказов, уже трудно. О Петербурге, о языке, ну вот так же, вроде, пишут на обложках книг?

Отчасти, действительно, так. Сама проза петербургского фэна Достоевского даёт повод для такой характеристики. Книги С.Носова достаточно однообразны и во многом предсказуемы с точки зрения нагромождения декораций. Обязательно Петербург, обязательно какие-то мутные маргиналы-интеллигенты в шляпах – представители экзотических специальностей и квалификаций, обязательно тайные общества и эзотерика, обязательно масса диалогов (сказывается драматургическая выучка писателя), масса мелких исторических подробностей и обязательно вопрос в конце: о чём это я всё-таки прочитал?

Рассказы у него несколько более внятны с точки зрения содержания (размер-то маленький, накрутить, запутать не успевает). Но вот в романах без пол-литра не разберёшься. Видимо, это и заставляет литературную общественность захлёбываться от восторга. Каждый раз просвещённый авангард российской словесности радуется и ликует, ей вновь подсунули «Новое платье короля».

Впрочем, всё-таки стоит признать, С.Носов – не обманщик. Трудно обвинить его в том, что он раз за разом подсовывает пустышку читающей публике. Всё несколько сложнее. Он ведь на самом деле пишет не ни о чём, а только о пустом и никчёмном. «Что» у него всё-таки имеется. Понимает, что ничто – это всё-таки что-то. Различает ноль и малую величину. Другое дело, что большинство читающих его не видят за всей нагромождаемой из романа в роман мишурой этой малости, не замечают простоты и прозаичности разыгрываемых им сюжетов. А потому по слабости зрения искренне полагают, что, вот, да, написано совсем ни о чём, но здорово, стильно.

Всё это относится и к новому роману С.Носова «Фигурные скобки». Ознакомившиеся с ним в совершенном восторге от того, что ничего не прочитали. То есть текст глазами пройден, время затрачено. У кого-то может быть, даже и ум с чувствами был задействован, а ощущение приятное – будто бы ничего и не было. Из этого – восхищение автором: Молодец! Грузил-грузил и не загрузил!

Представьте себе уровень безумия оценивающих: читать, чтобы не загрузиться. Это что-то сродни поведению гурманов, которые дегустируют блюда, а потом их выблёвывают: ведь они не есть собрались, а просто пробовать блюдо, наслаждаться вкусом. Впрочем, разговор не о читателях, хотя, признаться именно эту публику – блюющих гурманов, С.Носов с радостью потчует все годы своего творчества.

Однако отчасти согласиться с отзывами гурманов нетрудно. «Фигурные скобки», опять же с точки зрения вкуса, лучшее из того, что было написано. Стиль, язык, конструкторская мысль на высоте. Но вот с питательностью проблема.

Все книги С.Носова построены на детальках. Поговаривают, что в реале он исследовал каждый квадратный сантиметр Сенной площади. В его произведениях подобного рода дотошность чувствуется. За ней скрывается обоснованное, глубоко фундированное безразличие к общественной жизни. Носов любит детали и пространства, любит внутренности индивида, но не любит общества. Социальное целое в прозе Носова как таковое отсутствует. У него – механический мир примыкающих друг к другу вещей-атомов-индивидов. И никакого общества. На игнорировании социального контекста, актуальности, злободневности, строится присущая его книгам модернистская и постмодернистская таинственность. Собственно, прозу С.Носова можно было бы назвать посттоталитарной, не только в силу ощущаемых в авторе политических убеждений либерального характера, но и в силу того, что она принципиально убирает привычную всеохватывающую человека социальность, которая, как известно, превращает личность в ансамбль общественных отношений, смягчает его взаимодействие с миром и людьми, переводит его существование в мире в нечто уютное и простое, заставляет таинственность мира фигурировать в снятом виде.

Убирая социальность, общество, С.Носов получает возможность заново выдумывать жизнь, исходя из собственной воли, а не утвердившихся представлений «накопленных в ходе долгой эволюции культуры и общества», надумывать и прикручивать к реальности нечто причудливое, не довольствуясь привычным социальным образом действительности. Осуществляется деиерархизация бытия, и мир далее собирается уже по своей прихоти без шаблона и образца. Начинается творческая игра. Начинается раскрашивание серого, по мнению автора, мира.

Это искусство поиграть и приукрасить сполна раскрывается в «Фигурных скобках». Текст в расчёте на это и написан. Автор не требует восхищения ничем, стилем, он заинтересован в продолжении, развитии игры в процессе обсуждения романа. Текст важен с точки зрения последующего развёртывания интерпретаций, а не пересказа верхнего слоя написанного с последующим отправлением на пыльную полку учтённых и классифицированных шедевров.

Если подключиться к этой авторской игре и провести своего рода предварительное следствие, то содержание романа «Фигурные скобки» можно свести к следующему:

«Гражданин Капитонов, находясь в состоянии тяжёлого алкогольного опьянения, отбыл из г. Москва в г. Санкт-Петербург Ленинградской области, где, не выходя из запоя, пробыл больше недели. Детали пребывания гражданина Капитонова в г. Санкт-Петербурге, достоверность его контактов, в том числе, интимного характера, реальные имена, род деятельности его собутыльников, равно как и место точного его пребывания в городе нуждаются в уточнении со стороны следствия. Среди возможных контактов – жена бывшего друга, подозрительный субъект, предположительно с криминальным прошлым, подлинное имя которого установить на данный момент пока не удалось. Выйдя из запоя, гражданин Капитонов возвращается обратно в г. Москву, пребывая в полной и ничем не подтверждённой уверенности в нормализации своего душевного состояния, а также своих отношений с, так называемой, дочерью, которая, по предположению следствия вполне может оказаться его молодой любовницей».

А как же съезд микромагов, записки сумасшедшего? Ведь в книге С.Носова только о них и разговор?

Да очень просто. Чего только не привидится по-пьяни.

С точностью можно сказать лишь одно – человеку больно и скучно, и жизнь у него серая. От того и нагромождается невероятное и абсурдное на пошлое и тривиальное.

Верно ли всё написанное выше в отношении романа С.Носова? Вопрос бессмысленный. Книга, похоже, может быть прочитана и подобным образом. В этом, наверное, и заключается трагедия, хотя сам С.Носов возможность множества интерпретаций считает несомненным достоинством своей книги. Он искренне посмеивается над тем, как читательское внимание и воображение в очередной раз бьётся над его книгой в бесплодном поиске окончательного объяснения происходящего, которого на самом деле автор вовсе не предполагал.

«Жестокий талант» – так когда-то Михайловский отозвался о любимом С.Носовым Достоевском. Носов – талант не столько жестокий, сколько зарытый, растративший себя на ерунду, так и оставшийся погребённым в эстетике постмодернизма 90-х. Ему ничего не жалко, у него ничего не болит. Ничто ему не своё. Выходит он в реальность, в Петербург, как в свой собственный сад, и начинает ходить с лупой, не замечая общего течения жизни. В итоге получается книжка хорошо написанная, но нужная ли?

Три десятка лет уже, как пишут некоторые, пребывая на литературном пастбище, С.Носов осознанно и заслуженно натыкается на всеобщее читательское безразличие: чудак вышивает книги крестиком, с чего бы? Сотню экземпляров книг на любителей загадок и петербургских окрестностей, – вот вполне заслуженный им потолок известности и популярности, а тут «Национальный бестселлер» – «проснуться знаменитым». Впрочем, в том, что национальным бестселлером становится книга, отрицающая само понятие бестселлеровости – своеобразная постмодернистская игра автора, в которой ему с удовольствием подыграло издательство. Действительность пародирует литературу, превращая неискусство в искусство, в художественный акт. Начинает жить по С.Носову. Хочется надеяться, что недолго.

Сергей МОРОЗОВ

г. НОВОКУЗНЕЦК