СЕРЕБРО И СЛЁЗЫ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЁВА

№ 2014 / 44, 23.02.2015

 В начале ноября выходит в свет

долгожданный трибьют лучшему поэту русского рока

 

Кажется, ещё недавно делались разрозненные попытки русских рокеров отметить 50-летие Александра Башлачёва – какие-то удались, какие-то нет. А уже четыре года прошло. Он пел, что с каждым днём времена меняются, но много ли изменилось за последние четыре года, пятьдесят да хоть сто лет? Холодный свет, чёрные дыры, матюги с молитвами, спим сутками, пьём литрами – всё на месте. Вот и Башлачёв, который сам себя нарёк «хранителем времени сбора камней», где-то рядом со своими стихами, своим примером движения по пути от отдельного к целому. «С земли по воде сквозь огонь в небеса звон…» Именно так, связывая всё – стихии, миры, времена. 

«…И пусть сырая метель мелко вьёт канитель и пеньковую пряжу плетёт в кружева…» Спроси иного неискушённого слушателя/читателя, в каком веке написаны эти строки, – едва ли ответит, что в конце двадцатого. И проглядывает у Башлачёва что-то от Есенина в «Некому берёзу заломати», отБродского в «Петербургской свадьбе», отВысоцкого в «Мельнице», но при этом с сохранением неповторимо своего – «…в казарме проблем – банный день. Промокла тетрадь…» Стрелой через всю историю русской поэзии, да и её будущее. «Я хочу связать новое содержание, ветер времени, ветер сегодняшних, завтрашних, вчерашних дней…» – это из интервью Александра. Потому что если стихи о душе, они в России вне времени, как бы ни менялись имеющиеся средства, окружающие названия, преобладающие амбиции. В этом особенность русского слова – оно самодостаточно. Когда значительная часть русской рок-музыки перенимала у запада не только непосредственно музыкальные формы, но и традицию «текстосложения», где смысловая нагрузка формируется развёрнутыми фразами, составленными из слов как бездушных кирпичей, Башлачёв оставался в исконно русской традиции «стихосложения», где каждое слово по своей природе уже содержит глубокий смысл. Его нужно только подчеркнуть – расположением в строке, сочетанием с другими словами, ударением. Как раз этим СашБаш занимался очень много, что видно и по многочисленным вариантам одних и тех же стихов, и по «показаниям» друзей-свидетелей.

Такое трепетное отношение к слову вместе с его редким даром, безусловно, поставило Башлачёва в один ряд с самыми большими русскими поэтами. Но оно породило и трудность для последователей СашБаша, стремившихся показать и сегодняшнюю актуальность его творчества. И, пожалуй, неспроста из различных задумок создать трибьют Александру максимально цельный и законченный вид приобрела та, что взвалил на свои плечи Дмитрий Ревякин. Соратник Башлачёва по музыкальной форме, его единомышленник по отношению к слову, Ревякин взял на себя ответственность вернуть песни СашБаша в современный «эфир». В чём-то требовалось лишь претворить в жизнь идеи самого Башлачёва – к примеру, разбивку своих стихов на циклы поэт сделал ещё при жизни. В чём-то была необходима творческая смелость. Различными редакциями своих стихов, менявшейся манерой исполнения одних и тех же песен Башлачёв фактически дал право своим соратникам и последователям выбирать то, что им ближе. Но явно не с бухты-барахты создателями трибьюта делался этот выбор. Рок-н-ролл или свистопляс – «буйное язычество»? Стальные шпоры, или всё-таки сталинные?

Но главное приложение творческой смелости создателей трибьюта относится, конечно, к музыкальному аспекту. Те, кто знал СашБаша лично, кто бывал на его концертах, называют его светлым человеком, дарившим всем окружающим свою любовь через собственное творчество, его называют гениальным поэтом, чьи звучавшие под гитару стихи пробирали слушателей насквозь. Но вот вопрос: был ли Башлачёв музыкантом? Если незнакомый с его творчеством человек возьмётся сейчас слушать оригинальные записи, это будет, как минимум, неочевидно. Энергичный бой гитары или её переборы, звон колокольчиков на шее СашБаша и надрывный голос. Многие ли услышат там музыку? Но в том-то и дело, что музыкантом по своей природе Башлачёв был.

«…Невозможно играть на одной ноте… Есть некая доминанта и вокруг неё масса того, что составляет из себя музыку. Любовь, скажем, как тональность… Но на одной ноте ничего не сыграешь. Точно так же как одной любовью совершенно невозможно жить…» – это тоже из интервью СашБаша. Александру не довелось встретить людей, с которыми можно было играть вместе и реализовывать свои музыкальные идеи, хотя в разговорах он признавался, что был бы этому рад. Так что группа «Калинов Мост», в нынешнем составе которой собраны музыканты очень высокого уровня, вполне можно сказать, воплотила в жизнь нереализованную мечту Башлачёва. Продуманными аранжировками, насыщенным звучанием и качественным сведением Ревякин с нынешними соратниками сумел «выпятить» изначально заложенную в песни СашБаша мелодичность, при том очень разную – где с жёстким ритмом, где с почти народной распевностью. Когда «Калинов Мост» сыграл, а Дмитрий Ревякин спел все песни, к записи трибьюта удалось привлечь ведущих представителей русского рока, голоса которых определённо придали башлачёвским произведениям новые краски. Бутусов, Васильев, Кинчев, Скляр, Сукачёв, Шклярский, Шевчук – каждый вложил в трибьют своё видение и свои интонации. Сюда нужно отнести и, наверное, наименее известного из исполнителей – создателя группы «Облачный Край» Сергея Богаева, который, к сожалению, не дожил до выхода трибьюта. Весьма неожиданным и вполне уместным оказалось и поэтическое прочтение «Поезда» Юрием Наумовым.

В результате, песни Александра Башлачёва вернулись в мир современной музыки. Удивительно, что почти все композиции трибьюта получились вполне «радийными», как бы анафемично это сейчас ни звучало. Пожалуй, в этом и состоит основная заслуга создателей трибьюта: они заново открыли творчество СашБаша для широкой аудитории современных слушателей. Слушателей, избалованных высоким качеством исполнения и звучания. Слушателей, как и всё в наш технологичный век привыкших получать информацию быстрым и насыщенным потоком (во многом, поэтому «Сплин» переделал «Петербургскую свадьбу» – она получилась быстрее, а потому короче, чем в оригинале и «мостовском» варианте). Слушателей, возможно, уже не очень хорошо понимающих реалии конца 80-х годов прошлого столетия, а потому, например, вряд ли полностью оценивающих поэтическую мощь строки «шесть твоих цифр помнит мой телефон» (ну, не было тогда телефонов с памятью! да и почему только шесть цифр, придётся объяснять). Но, опять же, так ли важны приметы эпохи? Оглянемся. Вот небо в кольчуге из синего льда, вот купается луна в молоке, вот вынесенные в заглавие трибьюта серебро и слёзы – образ, знакомый каждому, кто хоть раз глотал одиночество у холодного зимнего окна.

Сергей ЗАХАРОВ, 

г. НОВОСИБИРСК